-- Чего киваешь? Ну, и что из этого следует?
-- Что следует? -- трибун все еще не понимал цели вызова.
-- Следует то, что он не заперт.
-- У него нет кораблей, -- возразил Север.
-- Да? Совсем нисколько? Ты там через стену видишь, что пирсы пусты и никто на суда не грузится, собираясь свалить на все четыре стороны?
-- Через стены я не вижу. Но пирсы пусты. Так утверждает разведка.
-- Разведка утверждает и кое-что другое, -- раздался знакомый голос из-за спины.
Север вздрогнул и повернулся. В углу палатки стоял Бурос. Трибун, войдя, не заметил его.
-- Что именно?
-- Митридат посылал гонцов еще из Пергама. Мы перехватили одного. Наверняка он был не единственный. Это не считая голубей. Гонцы к Неоптолему и Зеникету.
-- К Зеникету? Кто такой Зеникет?
-- Я рад, -- сказал Фимбрия, -- что тебе не надо рассказывать, кто такой Неоптолем. А Зеникет, это один царек с Пиратского берега.
-- Я бы не стал говорить о нем столь уничижительно, -- сказал разведчик.
-- И откуда ты такие слова-то знаешь...
-- Значит, Гай Флавий, ты думаешь, что скоро корабли у Митридата будут? -- спросил Север.
-- Молодец, -- одобрительно кивнул легат, -- всегда ценил тебя за быструю соображалку. Будут. Скоро.
-- Разве Неоптолема не связывает Сулла?
-- А как он его свяжет? Сулла -- сухопутный зверь. Неоптолем - морской. Если кто и держит Суллу, так это Архелай, но к нашим делам это никак пока не относится.
-- Что же, значит надо штурмовать город, иначе царь улизнет.
-- Штурмовать, -- мрачно протянул Фимбрия, -- посчитай, сколько дней мы потратили на Пергам.
-- Мы строили машины. Сейчас нам не придется их строить, они же готовы.
-- Города берут не машины, -- покачал головой Фимбрия, -- а люди. Люди измотаны.
-- У царя тоже.
-- Перед тобой тут был Тит Сергий, он мне доходчиво объяснил, что взять Питану сложнее, чем Пергам. Да я не слепой, и сам это вижу. Хотя, признаюсь, первый порыв был штурмовать. Но стены здесь столь же высоки и крепки, а их протяженность меньше. Оборонять легче. Все сначала, Север.
Трибун молчал.
-- Мы расточаем силы в этих штурмах и осадах, -- сказал легат.
"Вторая осада, а ты уже говоришь, как о многих".
-- Тем временем подойдут корабли, и Митридат улизнет, хохоча над глупыми римлянами. Война затянется. Мы не получаем подкреплений, примкнувшие к нам города могут изменить. Провиант добывать все тяжелее. Обчищая амбары, мы восстанавливаем местных против себя. Они огрызаются. И будут огрызаться сильнее. Мы скоро сожрем все в округе, а после этого Азия нас самих поглотит.
"Не проиграв ни одного сражения, проигрываем войну", -- подумал Север, -- "значит, не только меня одного гложет эта мысль".
Он высказал ее вслух.
-- Тоже понял, -- удовлетворенно кивнул легат, -- Ганнибал как-то умудрялся несколько лет воевать в Италии, оторванный от всех своих тылов, снабжения и подкреплений. Как жаль, что я не Ганнибал.
-- Сулла -- тоже отрезанный ломоть, -- напомнил трибун, -- в Риме марианцы и ему никто не помогает.
-- Как жаль, что я не Сулла.
-- Что ты собираешься делать?
-- Кончать с Митридатом, -- ответил Фимбрия, -- кончать войну.
-- Значит, все же штурм?
-- Нет.
Легат свернул папирус и вложил его в кожаный футляр.
-- Это письмо. Ты доставишь его лично. Я не доверяю больше никому.
-- Кому доставить?
-- Лукуллу.
Север присвистнул.
-- Я не ослышался? Лукуллу? Луцию Лицинию?
-- Ты не ослышался.
-- И что в письме? Что я должен сообщить ему?
-- Ты должен убедить его блокировать Питану с моря.
-- Разве у Лукулла есть флот?
-- Есть, -- подал голос разведчик.
"Так вот почему Носач так зол -- не хочет связываться с сулланцами. Но, похоже, другого пути действительно нет. В конце концов, все мы римляне и сражаемся против общего врага".