Вместо этого, на экране появилась яркая надпись «ОГРАНИЧЕННЫЙ ДОСТУП! ДЛЯ СЛУЖЕБНОГО ПОЛЬЗОВАНИЯ», а на письменном столе Уорвела прозвучал зуммер.
Все тут же подняли глаза и глядели, как обеспокоенный Уорвел сорвался с места. Киарен знала, что на его столе мигает номер ее рабочего места; и вправду, когда он локализовал виноватого, тут же злобно стукнул кулаком по столу и быстрым шагом направился к терминалу Киа-Киа.
— Что ты вытворяешь, Киарен! — закричал он на нее.
Что ей следовало ответить — что игралась в завоевание власти над миром? Что проверяла цифры, поскольку те не соответствовали результатам ее вычислений?
— Не знаю, — ответила та, не скрывая замешательства. — Я только так… набирала первые попавшиеся цифры и буквы.
— Какие еще цифры и буквы? — рявкнул начальник, склонившись над терминалом.
— Да не помню я, — соврала девушка. — Совершенно случайные.
— Это совершенная глупость, — стал укорять тот. — Имеются такие программы, что если случайно вызовешь их, то они способны подвесить всю работу, пока не приедет чертова полиция с проверкой, кто копался в системе. Поняла? Эта система защищена от вредительства, только не надо, чтобы каждая дура могла это доказать!
Киарен униженно извинялась, но когда Уорвел, явно не духе вернулся к себе, до нее дошло, что он показал больше страха, чем гнева. Остальные же сотрудники глядели на нее мрачно — и тоже со страхом в глазах.
Что же я сделала?
— Киарен, — сказал Уорвел, когда девушка выходила из конторы, закончив рабочий день. — Киарен, через несколько дней закончится твой четырехмесячный стаж. Боюсь, что мне придется выставить тебе отрицательное заключение.
Киарен почувствовала себя, будто ее ударили.
— Почему?
— Ты не работаешь. Просто-напросто бьешь баклуши. Тем самым подаешь плохой пример и тратишь время понапрасну.
— Да как же я бью баклуши? — начала протестовать та. Отрицательное заключение с первого же места работы — тем более, такой несложной — могло уничтожить ее надежды на карьеру государственного служащего.
— Я получил жалобы от четырнадцати человек. От каждого из этого офиса, за исключением меня и тебя, Киарен. Им надоело глядеть, как ты все время развлекаешься, изучаешь древнюю историю, играешься в компьютерные игры, в то время, как обязана помогать пожилым людям преодолевать инфляцию и экономические колебания. Мы сидим здесь не ради собственного удовольствия, Киарен, но чтобы помогать людям. Понимаешь?
Девушка кивнула.
— Как раз это я и пытаюсь делать.
— Я выставлю тебе отрицательное заключение, но не уволю тебя, если ты только ты снова не устроишь скандал. Ясно? Три года честной работы, и я удалю отрицательную оценку из твоего реестра. Ты справишься… если только в будущем будешь лучше следить за собственными делами.
Киарен вышла. Вечером, Йосиф был потрясен.
— Четырнадцать жалоб?
— Так он сказал.
— Киарен, даже если бы ты занялась сексом с лампой посреди столовой во время ланча, и то, поступило бы, самое большее, жалобы три!
— Почему они настроены против меня? — спросила Киа-Киа.
Йосиф нахмурился.
— Против меня, — сказал он.
— Что?
— Против меня. У тебя и так достаточно неприятностей. А если прибавить еще и меня… знаешь, сколько женщин пыталось затащить меня к себе в постель? Декларирующий себя гомосексуалист неотвратимо притягателен для определенного рода женщин. Это для них что-то вроде вызова. И этот вызов — я! А потом приезжаешь ты, и вдруг мы с тобой проводим каждые выходные. Те люди, которые не ревнуют, наверняка возмущены тем, какими извращениями я заставляю тебя заниматься.
— Тут дело не в тебе.
— В чем же тогда?
— Они боятся.
— Чего?
— Откуда мне знать?
Йосиф встал с кровати, подошел к двери, оперся на фрамугу.
— Нет, Киарен, тут дело во мне. Мы должны порвать наши отношения. После того, как ты сегодня выйдешь — это уже конец.
Он говорил от чистого сердца. Киа-Киа не понимала, почему при самой мысли об окончательном разрыве, она чувствовала себя так, словно падала с высокой горы.
— Сегодня я не уйду, — заявила она. — Уйду завтра утром.
— Нет. Ради твоего же добра.
Девушка презрительно рассмеялась.
— Ради моего добра!
Йосиф глядел на нее очень серьезно, хотя и исподлобья.
— Ради моего добра я обязана остаться!
Парень отрицательно покачал головой.
— Ты и вправду этого хочешь? — спросила Киа-Киа с недоверием. — Я должна уйти, вот так просто, поскольку ты посчитал, что так будет ждя меня лучше?
— Действительно, как-то глупо все это, — согласился тот.
И они начали смеяться. Йосиф вернулся в кровать, а потом, внезапно, они уже не смеялись, а только обнимались и знали, что не могут всего этого, вот так, порвать, когда ситуация сделалась невыгодной.
— Йосиф, — отозвалась Киарен.
— Ммхмм? — он погрузил лицо в ее волосах и теперь хватал их губами.
— Йосиф, я их напугала. Они чего-то боятся.