«Мир совершенен»
Чёрный медведь преследовал человека вторую неделю. Расстояние между ними сократилось до одного дня. Человек устал, внутренности терзал неумолимый голод, а рана кровоточила. Но ему нельзя останавливаться — малейшее промедление означает неминуемую гибель. Кровь выступала на чёрной кожаной одежде и скоро доберётся до верхнего мехового слоя. Нужно перевязать повязку.
Марот остановился. Достал из нагрудного отдела аптечку. Холод пробирал до костей, да такой, что уже не щиплет да не гонит вперёд. Нет, этот коварный не знающий жалости холод только и напевает свою извечную колыбельную: спи-усни. Закрой глаза и засни. Снег припорошит твоё тело. Лёд скуёт его и на века твоя агора будет в плену неистово…
От этих мыслей ужас пробежал по затылку. Подавив его, Марот быстро сменил повязку. Проверил конечности, пальцы на ногах начали синеть. Лицо его стало жёстким, губы поджались. Потом он поправил небольшой рюкзак за спиной и побежал дальше. Бежать было трудно. Но от этого зависла его жизнь.
Неделю назад прикрайний посёлок встретил его тревожной пустотой. Семь приземистых домиков зияли чёрными оконными провалами. Иссиний под светом звёзд снег сиял девственной чистотой. Кровь была вылизана до капли. Нечто бесшумное и внимательное как будто следило за ним из каждого окна. Двери были выломаны, некоторые стены снесены. Марот дотронулся до глубокого следа когтей и мигом обернулся.
Позади было пусто.
В поселении он должен был дать отдых себе и собакам. Здесь жил Аркут с женой и двумя сыновьями. Второго ещё от груди не оторвали. Им он доверял как себе и знал, его укроют и не выдадут, если покажется погоня. Но кругом пусто и всё тоже пристальное внимание сковывает разум.
Мигом Марот кинулся к упряжке и как раз вовремя, чтобы заметить приближающегося с востока чёрного медведя. Перебирая мощными лапами, тот поднимал в воздух снег и приближался с невиданной скоростью. Чёрная угольная шерсть сияла в звёздном свете. Всё быстрее и быстрее бежал медведь и Марот забыв дышать, взобрался на сани и ударом хлыста погнал собак впёрёд. Он кричал и бил их, бил и кричал и те неслись, как если бы сам сон гнался за ними по пятам.
Упряжка ворвалась на одно из замёрзших озер, и стальные лезвия саней оставили борозду позади. Марот обернулся как раз вовремя, чтобы заметить, как медведь пробует лёд на крепость. Убедившись, что тот способен выдержать его, огромная туша, в два раза больше любого обычного медведя, кинулась следом. Чёрный медведь мощными рывками сокращал расстояние между ними. Но вот повозка оказалась ровно на середине озера, где под слоем льда просвечивалась чёрная вода. Почуяв её близость, медведь побежал в обход по кругу. Это дало саням преимущество, которое спасло Мароту жизнь.
Почти миновав середину озера он успел заметить промелькнувшую подо льдом белую тень и от ужаса зажмурил глаза. Нет ничего отвратительнее пленённой агоры. Лучше уж быть разорванным медведем, чем подобная участь.
Сани стрелой промчались через берег озера и снова заскользили по густому снежному покрову. В темноте медведя видно не было, но Марот всё равно чуял его близкое присутствие и грозившую ему опасность.
Четыре дня спустя загнанные собаки лишились последних сил. Их пришлось оставить в надежде, что медведь отвлечётся на некоторое время поеданием туш, прежде чем продолжит погоню. Но он недооценил свирепость того и потому не заметил, как тот подкрался. В последний момент Марот успел откинуться в сторону, когда когти полоснули его по боку вырывая мясо и оставляя глубокий след. В сантиметре от лица показались жёлтые зубы. Дыхание паром коснулось лица. Залаяли в неистовстве псы и тогда двумя мощными ударами чёрный медведь раскидал их в две стороны разорвав упряжку. Запах крови щекотал ноздри и те раздувались, втягивая пьянящий запах.
Пока медведь рвал псов на куски и пожирал, Марот кинулся к ближайшим скалам и успел добежать до щели в них, прежде чем медведь отвлёкся от поедания добычи. Бить лапами он не стал, хотя и мог снести некоторые первые камни. Зная, что человек ранен, хищник устроился у входа и закрыл глаза. Он отдыхал.
Не теряя времени Марот достал аптечку и выдыхая сквозь зубы отодрал примёрзшую к ране ткань. Первым делом он обмазал своей кровью стены укрытия, потом достал из аптечки ликвидатор запаха и распылил его на рану. Зажмурился на секунду и перевёл дыхание. Затем свёл края раны вместе и намазал составом, который должен был без нитей заживить её. Перебинтовал поверх и застегнул поплотнее куртку. Нельзя чтобы капля тепла была израсходована попусту. К счастью, рюкзак оказался за спиной, Марот не потерял его во время бегства.
Теперь он принялся осматриваться и сощурив глаза разглядел, что расщелина уходит ниже и расширяется. Не имея иного шанса спастись, он двинулся на ощупь вперёд, осторожно проверяя каждый шаг и скользя руками по заиндевелым стенам пещеры. Здесь пахло льдом и камнем. Спуск вёл всё ниже, пока не вывел Марота на овальную площадку. Отсюда два новых прохода разветвлялись в противоположны стороны. Из одного пахло морозным воздухом. Туда то он и двинулся. Чёрное небо сковывали молочные пути когда он выбрался наружу и поспешил прочь. Марот прекрасно знал, что чёрные медведи преследуют свою добычу пока сохраняется запах его, Марота, крови на острых стенах расщелины в скалах. Когда запах рассеется и медведь поймёт, что добыча сбежала — кинется следом.
Теперь же рана раскрылась. Мазь могла дольше оставлять её цельной, но исцелить рану она способна лишь при режиме полного покоя и хорошего питания. Вот уже четыре дня после ранения Марот бежал вперёд, за это время он ни разбирал палатку для отдыха и принимал каждые семь часов таблетки с комплексом сверхпитательных веществ. Хоть теми и можно было пользоваться всего два дня кряду. Ещё сутки, и он выбьется из сил. Но цель уже близко!
К ночи девятого дня впереди показались черные стены родового замка ноинов. Синие знамёна с белым медведем развевались над высокими стенами. Марот побежал изо всех сил, и тут же позади послышалось вырывающееся грозное дыхание. Заметив бегущую далеко внизу маленькую точку и преследующего её чёрного медведя, дозорные подали знак и тут же невидимые снаряды понеслись к цели. Впившись в снег они мигом выстрелили огневыми лучами образуя стену огня между человеком и медведем. Тут же раскрылись ворота и из них выехали вездеходы. Один из них, тот, что подъехал первым, превратился в чёрное пятно. И вышедшие из него люди так же растворились в надвигающейся лихорадке. Теперь Марот был в безопасности. Они найдут коробку. Он доставил её.
Новый залп вырвал в ночь новую огненную стену. Но медведь прорвался с рёвом через неё и побежал к вездеходам. Те мигом опустили двери и под прикрытием непрекращающихся выстрелов добрались до ворот.
— Вонь от него какая! — прокричал один из воинов, когда Марот успел почуять смрад горящей шерсти.
За огневыми выстрелами последовали разрывные снаряды. Громогласный рёв донёсся и через сведённые ворота. Кругом мелькали черноволосые статные люди с такими же чёрными слегка раскосыми глазами и суровыми лицами. Все действовали слаженно и вот раненного человека доставили в прогретые покои и положили на мягкие шкуры. После его ранами занялась старая лекарка.
— Возьмите его. Возьмите его… — Марот в беспамятстве цеплялся руками за склонившегося над ним хмурого человека с серебряными прядями в волосах.
Тот молча взял коробку, которую лекарка вытащила из одного из внутренних карманов куртки и вышел из комнаты. Раненного он оставил уже засыпающим в надёжных руках своей кормилицы.
— Медведь не уходит, — доложил его старший сын нор Юлиат. Высокий и мускулистый, тот держался всегда собранно и предпочитал молча наблюдать.
Второй сын, нор Владор, с трудом сдерживался от потока вопросов зная, что отец не одобрит болтовню.
— Медведь уйдёт когда мы кровью заманим его в глубь долины.
Оба брата кивнули.
— Гаврад, пусти в обход зонд с кровью, пусть расплещет её от края холма и дальше, к скалам.
Появившийся Гаврад некогда тренировал и самого правителя этих земель и всего континента, главу рода ноинов, и его сыновей. Теперь же в память о былом проворстве, продолжал следить за воинами своего господина.
— Да, господин.
Старый воин поклонился и направился в полумрак широкого коридора заканчивавшегося приземистой аркой. Факелы здесь были развешены по стенам в расстояние десяти шагов и разгоняли прижимистые тени. Стены, где они висели, давно закоптились, кругом было тихо. Только редкие приглушённые стоны засыпающего доносились до слуха. В один миг стало так тихо, что до слуха донеслось, как в пыльных норах скребутся замковые мыши.
Родж ноинский, глава одного из династических родов, без видимого интереса посмотрел на дверь, ведущую в покои, где засыпал гонец. Потом резко обернулся и взметнув подбитой мехом накидкой, пошёл в тронный зал. При его появлении поднялись все. Стража стала по ту сторону, чтобы помешать любому, кто решит войти и помешать совету. Родж сел на трон, всё такой же неудобный, как и в первый день его правления.
Хотя и правлением это назвать можно было учётом того, что истинная власть принадлежала одному Императору. Трон был грубо сколоченным из серого камня, выкрашенный в чёрное и покрытый белыми медвежьими шкурами. По бокам горели вставленные в подставки высокие факелы. Огонь пожирал уголь в камине.
Все собравшиеся были черноволосы, черноглазы и чернобровы. Миндалевидные глаза глядели остро и внимательно. Все выглядели так, будто никогда не смеялись. Одеты они были в кожу, кожаные куртки, кожаные сапоги, подбитые мехом рубашки и штаны. Сплетённые из меха и жёстких нитей перчатки. Гербом ноинского рода был белый медведь, но сами они носили чёрное и это служило предупреждением остальным династическим родам. Они не скрываются.
Только один человек сидел в углу на скамье и прятал лицо в низко надвинутом капюшоне. Его жилистые руки лежали на коленях.
Обведя собравшихся резким взглядом, Родж прохрипел:
— Он у нас.
Он и сам был похож на матёрого медведя. Двигался тяжело, каждое слово звучало как звериный рык.
Все ждали, что он продолжит и нор Родж заговорил:
— Тот, кого я послал к юго-западным островам, вернулся. — Родж открыл коробку и когда вытащил небольшой гладкий кристалл, его младший сын охнул. А старшая дочь только суровее сдвинула брови.
— Если они присылают нам кристалл… — Хава, дочь Роджа сумела одним взглядом передать всё то, что вертелось на языках собравшихся. Она была выше братьев и пошла в мать умением видеть многое из того, что не видели другие.
— Они контактируют с племенами черепов. — Юлиат поморщился при этих словах, а второй брат Валдор скривил губы.
— Они снимают скальпы с усопших и не сжигаю их! — закончил тот.
— Это дикие люди, — подтвердил подошедший Гаврад, — молодые господа. Но насколько бы они не были дикими, они многочисленны и рассыпаны по всем континентам и их варварская сила может быть нам полезна. Что же до союзников…
— Союзников, — скривился брат Роджа Ахат. — Мы ничего не знаем о них. Что же до их предводителя, то ходят слухи, что это женщина.
— Слухи, — сухо выговорил Родж и его мощная рука обвела залу как будто хотела разом охватить её всю. — Женщина не женщина, если у неё достаёт силы держать их всех и вести за собой, нам это не важно. Если удалось взять под контроль племя черепов… что ж — это если достойно не уважения, то нашего пристального внимания. Как бы там ни было, они шлют нам кристалл. — Прищуриваясь Родж поднял его и удовлетворённо вздохнул, и кристалл с информацией.
Они знали, что благодаря системе шпионов удалось собрать чертежи некоторых имперских устройств.
— Союзникам известно о наших разработках. — Заметила Хава. — Им может быть известно гораздо больше. Более того, сами они владеют технологией для создания записывающих на кристалл механизмов.
Родж слушал дочь внимательно. Взгляд его вперился в самый дальний угол. Он молча тёр подстриженную чёрную бороду.
— Если здесь и впрямь окажется информация о переговорных устройствах. — Сказал он. — Они. — А когда говорил все поднимали взгляд. — Докажут свои намерения.
Идея обмениваться сообщениями между родами в считанные часы, будоражила воображение. В былое время одному династическому роду для передачи сообщений другому требовались недели. Нор Родж со вспыхивающим гневом в глазах предвкушал будущие победы. Пришло время. Да, время пришло и теперь стоит убедиться, что другие роды настроены так же решительно. Кто их знает этих хитрых ушадов, которые только и соревнуются, что в изящных мастерствах да кичатся своим наследием. Да иовы — тем палец в рот не клади. С их тайными школами тренировки разума и прочей мистикой. Родж, как и все ноины, доверял лишь тому, что можно увидеть и пощупать. А не сказкам да теориям.
Впрочем, из ушады выходили лучшие техники. И их мигом забирали в Чертог. Теперь же им удалось добраться до имперских разработок. Знание — это сила. Так любил говорить отец Роджа. Империя всегда держала как собак на привязи династические рода благодаря тому, что те не владели ни информацией, ни технологиями.
Словно простонародье!
— Дочь иовского рода, принцесса Ашария уже там, — сказал один из присутствовавших.
Послышалось неуверенное бормотание.
— Не стоит сомневаться в намерениях ушадов, — это уже был более звонкий голос чем у остальных. Сидевший до того в углу, не откидывая капюшона, сказал:
— Иовы доказали их. Ушады воплотят в жизнь полученные чертежи.
По говору в чужестранце сразу угадывался один из них, ушадов. Имени его Родж вслух не произносил, тем не менее, каждый входящий в совет узнал вер Чомта. Одного из высокопоставленных советников ушадского рода при господине Изеле. Никто до последнего времени и не догадывался, что ушады в тайне растят превосходного техника. Что ж, он был прав, все три династических рода явно продемонстрировали свою готовность. Узнай империя о сокрытии такого таланта, нынешний династический род ушадов был бы лишён своего статуса — невероятно! — и замещён другими ответвленным родом второго сорта.
Хотя, с другой стороны, пожелай они сказать, что не знали о скрытых талантах своего подданного. Тем более, что он теперь на территории ноинов и может статься им как раз…
— Господин может заметить, — подал голос ушад, — никогда прежде мой род не имел возможности выявить таланты техника до того, как это сделали имперские наблюдатели. Я в полном вашем распоряжении.
Родж краем глаза уловил, как его дочь смотрит на вер Чомта. Да-да, тот умнее, чем хочет казаться. Интересно, какую историю прячем за собой этот человек?
— Все мы рискуем, — сказал нор Родж наконец.
После этих слов Чомта поднялся со скамьи и под взгляды совета подошёл к трону. Почтительно склонившись он вытащил из-за пазухи другую коробку, поменьше первой. — Это считывающее устройство расшифруют информацию и мы сможем прочесть её.
Нор Родж молчал и тишина могла затянуться. Но тут он передал кристалл ушаду и грозно вскинул голову. Тот как разу успел поднять лицо и заметить это чтобы понять, что в случае провала ему обещан мгновенный сон. Выпрямившись, он прилюдно вставил кристалл в белую воронку и привел в действие первое колёсико, которое завертело второе и так по кругу, пока воронка не принялась вращаться и тонкие иглы не начали считывать информацию с мельчайших символов, что были нанесены на кристалл.
— Это оно, — спустя две минуты сказал ушад, по-прежнему не отрывая восторженного взгляда от кристалла — воплощение всего великого, что есть в мире. Воплощение самой сути жизни.
Не сразу Чомта опустил крышку, а потом бережно сжал шкатулку в руке. — Я займусь воспроизведением сразу же, если нор Родж позволит.
— Иди.
Тот следил за спешно уходящим ушадом.
— Хава. Проследи, чтобы у нашего гостя всего было вдосталь.
Та сразу всё поняла и поклонившись, пошла следом. Ей предстояло следить за ним так, чтобы у последнего не было и секунды времени совершить нечто неугодное для её рода. Подбирая полы длинного тяжёлого платья, она вышла из залы, и её братья успели увидеть в затворяющиеся ворота, как та нагнала ушада и вежливо сообщила о своём присутствии.
За ним нужно следить. То же говорил и глубокий задумчивый взгляд Гаврада. Странное дело, иногда Роджу казалось, что старый учитель смотрит на мир всегда печально, через маску невозмутимости. Природа одарила его умом, а лучше б мудростью. Мудрость смиренна перед открывшимся ей. Ум, не всегда.
Уловив настроение своего бывшего воспитанника, Гаврад повернулся к тому. Вот потому-то империя и проповедует мудрость. Нор Родж громогласно расхохотался. Правда, веселье сошло так же быстро, как и появилось.
Им со старым наставником не нужно было говорить. Тот видел всё так же ясно, как и сам Родж. Сыновья подождали, пока веселье отца оборвётся. Здесь смех был редким гостем и его не продлевали.
Когда же все разошлись и в тронном зале остался один господин с Гаврадом, первый сказал:
— Ты никогда не задумывался, Гаврад, почему среди ушадов рождается так много одарённых механическим мастерством?
— Они привержены коллективисткой манере воспитания и общественного уклада, мой господин.
— Оставь свой «господин», пока мы одни!
Старый наставник позволил себе улыбнуться.
— К тому же, среди ушадов придерживаются мнения, что упорная работа и старание первоважны в достижении результата. В то время как мы верим в изначальную одарённость.
— Иными словами, если бы мы захотели и раздобыли достойных учителей, мы бы вырастили и себе техников?
— Это достойная перспективна на будущее.
— Воистину, — согласился нор Родж.
Если так. Если их намерения осуществляться, что тогда? Он уже не раз задавал себе этот вопрос не смотря на высокомерное предположение иовов, что ни один ноин не способен строить далекоглядные предположения.
Что будет потом?
— Ты когда-нибудь видел, Гаврад, как свора изголодавшихся собак дерётся за кость?
Тот не стал отвечать, только кивнул еле заметно.
На стене же родового замка подожгли погребальный костёр и далеко в ночи было видно его взметнувшееся пламя.
В Небесном Чертоге свет исходил отовсюду и был таким мягким как молоко матери. Это Аджеха заметил сразу, хоть и не сразу привык к нему. Идя в окружении других стражей, он тайно поглядывал по сторонам и отмечал высокие гладкие стены, потолки расположенные настолько высоко, что это будоражило. По пути встречались пролёты коридоров, арки, скрытые мосты и навесные залы, к которым вели прямые ступени. Всё здесь так сливалось, что представлялось одним большим логовом. А ещё, здесь не было запаха. И не пахло холодом. Впервые в жизни Аджеха понял, что такое отсутствие холода. И когда зубастый ветер не продувает до костей. Не щиплет за щёки и не студит кожу, так что та воет под его лютым натиском. Холода здесь не было вообще! Всё настолько светлое и ясное, что порою хотелось закрыть глаза и увидеть темноту, только бы вспомнить — что за пределами Чертога есть и другой мир.
Конвой встретил его сразу за воротами и, сгруппировавшись, повёл к месту назначения. Один из стражей, лишь немногим старше других, с уже побелевшими волосами но всё ещё крепкий и сильный с виду, приказал Аджехе назвать своё имя. После, произнести место, где он воспитывался. Стража звали Бирей и сложно было сказать, сколько ему лет на самом деле.
Все стражи выглядели одинаково вымуштрованными и собранными. Одним ударом пальцев каждый из них мог обезоружить человека. Вторым — блокировать поступление крови в нужный орган. И эта опасность, которой стражи владели досконально, таилась под внешней непроницаемостью.
Пока они шли, Аджеха видел выстроившиеся красными рядами караулы на каждом этаже и в каждом достаточно большом зале. На самом деле стражей здесь могло быть больше пяти тысяч. Или же куда больше. Император всегда следит за тем, чтобы истинное количество его воинов оставалось тайной для непосвящённых.
Звуков так же не было. Здесь всё изолированно и выверено до мельчайших деталей, решил Аджеха. И тогда же подумал, что и деталей здесь не найти, всё настолько сливается, что невозможно определить когда одно перетекает в другое.
Когда конвой стражей спустился вниз и миновал не широкую прямоугольную площадку Бирей снова обратился к нему, ровно выговаривая каждое слово:
— Здесь начинаются тренировочные уровни, под ними спальные. Столовая и прочие служебные помещения в южной части от первого уровня. Над каждым из них стоит наставник, они будут следить за твоим обучением и способностью нести службу.
Аджеха уловил лишь несколько быстрых взглядов в свою сторону и отметил, что к нему тут же потеряли интерес.
— Кодекс, правила, наставления и распорядок дня внесены в документы. Их ты найдёшь в общем зале стражей под своим именем.
Аджеха ждал слов, которые должны были последовать за этим. Но перед тем, как заговорить, Бирей отослал остальных стражей и они остались стоять одни посреди просторного помещения. На миг это напомнило проверку после испытания. Когда верховный наставник стоял перед Аджехой и прислушивался к каждому его вдоху и выдоху. Но Бирей отличался от того. В нём не было и капли сокрытого.
— От процедур, не связанных с прямым выполнением обязательств стража, ты избавлен.
Этого Аджеха не ожидал но, мигом собравшись, кивнул, изобразив на лице такую же непроницаемость, как и у всех виденных им стражей. Так же Бирей не выказал ничего из того, что выказывали прежде наставники по отношению к Аджехе.
— Прямой приказ Императора.
Такое внимание к его особе не могло не настораживать и говорило, что император будет следить за его службой. Ещё одно, что тут же отложил в уме Аджеха: стражи готовы стерпеть что угодно, если приказ идёт непосредственно от Императора.
— Другие не осведомлены, — сказал напоследок Бирей.
Здесь и сейчас нарушался закон, но командующему стражами это не доставляло беспокойства. Если так приказал Император — так тому и быть.
После этого тот слегка поклонился с прижатым к груди кулаком, как принято среди стражей. Аджеха ответил таким же жестом и недолго стоял один, когда Бирей покинул его. Ему предстояло найти нужный зал и отчитаться за полученные документы. Это оказалось не сложно. Нужное помещение располагалось в центре всех тренировочных комнат. От них вели просторные коридоры. Там же куда не посмотри, были видны малейшие выступы с написанными на них на правильном имперским именами.
Когда Аджеха назвал совё имя и место воспитания, страж указал ему рукой в южную часть стены и назвал нужные цифры. Оказалось, под именем каждого стража стоит его личный код.
Выдвинув свой ящик, он обнаружил там несколько листов кристаллической бумаги, запасной костюм, укомплектованный для дальнего пути рюкзак и больше ничего. В документах оказался основной план Чертога, только там, где предполагались покои Императора, пустовало белое пятно. Такие же незанятые белые пятна закрывали все области, в которые стражам не приходилось заглядывать. С планом шла инструкция к вложенным в рюкзак механизмам: таким как маска для поддерживания дыхания. Она сама насыщала тело кислородом при необходимости. Батареи для дополнительного согрева костюма — они заряжались от непосредственного пребывания в Чертоге. Подошва для сапог предназначенная на гололёд и другие полезные вещи.
Один лист Аджеха нашёл съехавшим в сторону: он то и должен был лежать первым — свод кодекса стражей. Служить верой и правдой. Ставить интересы Чертога на первое место. И так далее и тому подобное. Лист он отбросил на дно ящика и принялся разглядывать оставшиеся документы. Информация о нём, начальная стадия прохождения службы. Физический и умственные данные. Эмоциональный и социальный коэффициент. Пространственные способности. Всё, что касалось его самого. По всей видимости, в этот список буду вносить изменения по мере его развития как стража.
Задвинув ящик он обернулся и увидел новых стражей. Те как раз вошли из одного примыкающего к зале коридора. Такие же новички как он, но воспитывавшиеся не на центральном континенте. Каждый из храмов, разбросанных по всей планете. Их так же отправили ознакамливаться со своими ячейками и кодексом.
После чего всех призвали и заставили произнести вслух каждое написанное на бумаге правило. Первым начал Аджеха.
— Как небо над землёй, так Император над людьми.
Ему по очереди вторили другие новоприбывшие стражи.
— Как отец для своей семьи. Так Император Отец для империи.
— Служить верой и правдой…
— Исполнять волю Его всегда и везде.
Таким образом, каждый по кругу произнёс все тринадцать пунктов, после чего официально они стали стражами империи. Потом их привели в оружейную палату, где не было заметно ни одного из видов оружия. Страж невысокий и тонкий, принялся изучать предоставленные им документы, скорее всего, с их физическими параметрами. После чего началось вооружение: ножи вставлялись в скрытее карманы, где их невозможно ни заметить, ни прощупать. В перчатки вставлялись иглы, которые можно выбросить и мигом усыпить противника. Метательные ножи прятались в сапогах, даже в волосах, и там можно скрывали ещё несколько прозрачных игл. Ещё два тонких кинжала с кожаными рукоятями Аджеха вставил в набедренные карманы. Ему стало интересно, если одним ударом страж мог усыпить человека, отчего легионеры так спокойны? И тут же угрюмо отметил: с чего бы им бояться? Стражи всегда были преданными псами. Почти такими же механизмами, которые производит империя.
Чертог и все его обитатели настолько самонадеянны, что не видят даже косвенной угрозы в своём окружении.
Странно, но даже здесь, в относительно небольшой оружейной, создавалось впечатление необъятного простора. И появились некоторые запахи, немного пахло кожей, но и это принесло Аджехе некоторое мстительное удовлетворение и жёсткие огоньки заплясали в его глазах.
Всего новоприбывших было четырнадцать человек. Все они были похожи как братья. Внешностью они различались, кто-то был носителем генов из мелких городов и поселений, кто-то когда-то в предках имел одного из знатных родов. Однако схожесть их проявлялась в глазах. Даже в храме Аджеха не видел такой идентичности. Решительная готовность служить до последнего — вот их предназначение.
Один из кинжалов он взял в руку и повертел. В пальцах появился зуд, ему хотелось снять перчатки и ощутить прикосновение грубой кожи рукояти, коснуться сбалансированного кинжала своими руками. Ощутить лезвие, то могло отозваться прохладой.
Тогда он заметил, что вооружавший их страж смотрит на него. Не став ничего говорить, Аджеха вернул кинжал в карман и выпрямился, копируя стойку своих собратьев.
После того, как им показали как следует вооружаться, их направили в корпус отдыха. Там они должны были принять душ, поесть и самостоятельно надеть форму и правильным образом вернуть каждое оружие на своё место.
Комплекс для отдыха оказался достаточно разветвлённым. Комнаты располагались как если бы находились внутри океанической раковины. Они по спирали закручивались и прорезающие их коридоры вели к тренировочным залам, столовым, душевым, центрам для совещаний и кабинетов главнокомандующих. Для каждого стража предназначалась своя отдельная комната и каждая имела дверь. Зато внутри не было окон. Кровать была шире храмовой и не такой жесткой. Здесь ему предстояло проводить в отдыхе не больше двух часов в день.
Судя по планировке, управляющие и слуги находились в западной части Чертога, но прямых соединений со стражами не имели. Хоть ими и становились те воспитанники храма, которые не были допущены к Последнему Испытанию или же изначально оцененные не высоко. Посторонний никогда и ни при каких обстоятельствах не мог попасть в Чертог.
За всё время, проведённое здесь после прибытия, он не заметил ни одного прислужника.
После душа был завтрак: поджаренный ещё тёплый хлеб, сыр, тушёные с приправами овощи, зерновая похлёбка и подслащенная вода. Им дали ровно час на отдых, прежде чем идти в кабинет мастера Беора. Там они должны получить дальнейшие распоряжения. За ними закрепят определенное расписание. Первое время — Аджеха выяснил это ещё до приезда в Чертог — новоприбывшие будут нести караул в коридорах. Их не допустят к основным местам обитания Легиона.
Необходимо проявить себя лучшим образом, чтобы продвинуться вперёд. Чем сильнее ценили стража — тем выше проходила его служба. В конце концов, самых достойных с точки зрения Легиона, допускали к руководящим должностям.
Беорт был крепким и внимательным. Среди стражей он числился наставником в силовых упражнениях. Среди прочего в нём угадывалась способность быстро мыслить, которую лишь подчёркивала манера неспешно передвигаться по кабинету. Просмотрев предоставленные ему бумаги, он заранее был готов к осмотру новоприбывших. Все они оказались достойными стражами и статные, и гибкие. Ум в глазах угадывается ровно на столько, насколько подобает.
Последнюю бумагу он ещё держал в руках, когда они вошли и не сразу поспешил положить её на стол, прежде чем обратить взгляд на юношей. На одном из них он задержался дольше других. В мысли сразу же пришло сравнение с землёй. «Да, — думал страж Беорт, — он похож на землю. Спокойный и глубокий. Надёжный. Пожалуй, это было даже лучшее сравнение. Но как земля дарит людям возможность жить, так в её недрах может скрываться опасность. Земля». Мастер Беорт остановился против Аджехи. В Чертоге не многие стражи имели допуск к личным делам других стражей.
Воистину, милость Императора безгранична. Беорт смотрел на Аджеху.
— Отныне вы представляете императорскую стражу и будете с честью и достоинством служить империи и нести её истину своей службой. Мы — служители порядка и гармонии. Запомните это и никогда не отступайте с праведного пути.
Стражи поклонились в традиционном жесте.
— Маен, Инрук, Увада, Далон, — Проговорил Беорт таким тоном, которым отдаёт приказы. — Назначены в двадцать шестой караульный отряд под предводительством Феора. — Он продолжал. — Ховар, Зиол, Паверен, Белокор. Тридцать третий караульный отряд. Чекуран. Ин. Девятый караульный отряд.
Это была великая честь. Что ж, решил Аджеха, видно в Чертоге хотят подтянуть одарённых новичков к уровню уже проверенных и достойных стражей.
Осталось четверо. Аджеха молча ждал своего распределения с затаённой готовностью и тревогой. Сердце билось быстрее, а с виду он оставался таким же невозмутимым. Стоял прямо перед мастером Беором.
— Яваден, Аджеха, Санир, Нуарун. Вы направляетесь в состав личной стражи легиона по особому распоряжению Императора.
Это извести поразило и вызвало восхищение одновременно. Мигом справившись со своим неверием, Аджеха ощутил, как восторг греет кровь, и в то же время осадок непонимания заполонил сознание. Немыслимо, и всё же так оно и было.
— Вы приставлены к последнему поколению в целях проверки научения и координации действий между вами и легионерами. Подобный эксперимент проводится впервые. — Видно было, нововведение несколько странно для стража и всё же он безоговорочно принимал его.
Легионеры и в былые времена командовали стражами когда того требовали обстоятельства.
Иными словами — Аджеха просчитывал последствия такого решения — они служат опосредованно Императору через его легионеров и в первую очередь должны исполнять их приказы и отчитываться перед ними. Он торжествовал. Так близко к Императору!
Тот, а это не подлежало сомнению, принимал личное участие в судьбе братьев.
— Стражи ждут за дверями. Они проводят вас.
Все они поклонились и вышли. Часть отправилась с одним отрядом. Часть — с другим. Последних двух подозвали к себе ещё четверо стражей и увели за собой. К оставшимся четверым подошёл всего один.
— Следуйте за мной.
Аджеха не стал медлить. Разум его горел нетерпением, а в сердце прокрался отрезвляющий лёд. Его сознание останется ясным не смотря на все уловки этого усыпляющего логова. И он выполнит своё предназначение. С такими мыслями Аджеха предстал перед теми, к кому был направлен.
— Ты медленнее моей бабушки!
— У тебя нет бабушки.
Люмен расхохотался. Шайло сосредоточенно поджал губы.
Они ходили кругами друг против друга и каждый раз, когда Люмен делал дразнящее движение, Шайло оставался на месте. Проделки того были ему хорошо известны и не могли ввести в заблуждение. Вот Люмен сделал шаг вперёд, и играючи прокрутил клинок, ловко орудуя кистью. Кинулся в сторону, отчего Шайло был вынужден податься в другую и снова Люмен растянулся в довольной улыбке.
Братья стояли за тренировочной площадкой и следили за происходящим со стороны. Лукас со скрещёнными руками взирал на всё так, будто заранее мог поведать всем, чем завершится состязание. Остальные были менее подвержены его пророческому дару и потому с любопытством следили за каждым движением и выстраивали свои гипотезы. Те же менялись каждую секунду. Возбуждённее всех сверкал глазами Гавил. Тобиас с трудом сдерживался, что не прокомментировать тот или иной приём.
Тренировочная площадка была просторной и светлой и давала возможность для обучения более дести групп легионеров одновременно. Правда, сейчас в ней присутствовало лишь последнее поколение. Куполообразный потолок возвышался высоко над головами и давал ощущение громадного пространства.
Сам предназначенный для тренировок круг, был очерчен вырезанными в полу извивающимися линиями.
Карнут, легионер из самого первого поколения в правлении нынешнего Императора, наблюдал со всем с мрачным неодобрением. Серебристый костюм ничем не отличался ни от облачения Люмена и Шайло, ни от других. В Чертоге все были равны. И всё же, видя как в каждом выпаде Люмен упивается собственным величием и превосходством, Карнут не мог не гневаться.
Давно пора было объяснить любимцу Императора истины Чертога. Сейчас же тот крутанулся и передёрнул плечами отвечая на промах Шайло.
— Тебе пора научиться атаковать на полную, — и усмехнулся он делая несколько шагов по кругу.
— Тебе пора бы научиться, что не всегда нужно кидаться с головой в атаку как разъярённый медведь, — парировал Шайло, чем вызвал улыбку со стороны Тобиаса.
Люмен сверкнул глазами и мигом сделал выпад, отчего Шайло только в последний момент умудрился парировать удар. Лезвия сошлись выдерживая оборону и лицо одного застыло напротив лица другого.
— Не выдержишь, — предупредил Люмен.
Второй из них только мотнул головой и оба одновременно разошлись, чтобы тут же стать в боевую позицию.
— Не стоит так задираться, — серьёзно произнёс Шайло.
— Тогда попробуй одолеть меня.
— Давай же, давай! — закричал в восторге со своего места Гавил и мигом утих, когда Карнут сделал ему замечание. Но распахнутые от всё возрастающего восхищения и ожидания глаза продолжали следить за центром. Где Люмен и Шайло выжидающе, с поднятыми клинками одновременно следили за колебаниями воздуха и малейшими движениями друг друга. Он и не понял, кто напал первым, но вот уже оба закружились так, что с трудом удавалось рассмотреть каждый приём.
Лукас кинул задумчивый взгляд на Карнута и оба поняли друг друга. Гавил не следил за ними, только Туофер молча посмотрел сначала на Лукаса с учителем, потом на сражающихся в центре и так и остался тихо стоять на месте ни к кому не обратившись.
— В прошлый раз я заставил тебя оступиться.
— Ты хорошо сражаешься, Шайло, но я лучше.
Последнему пришлось подпрыгнуть. За спиной Люмена он оказался когда ещё тот не обернулся и полоснув лезвием воздух чуть не задел кожу на щеке того. Однако и Люмен двигался с должной страстью. Он успел отбить удар Шайло и схватить его руку в тиски. После чего крутанул его. Шайло упал на руки и тут же подскочил.
— И слишком серьезен, — продолжал наступать Люмен нанося по воздуху один удар за другим, так что Шайло только и успевал отступать.
— Может я и серьёзен, — он сделал ловкое движение и оказался сбоку от Люмена. Ударил того ногой в колено, так что тому пришлось податься назад. — Сейчас время тренировки, а не песен.
Сражение возобновилось. Теперь уже и Тобиас, не только Гавил, подался вперёд. А когда заметил, как Люмен отплатил Шайло таким же ударом, восхищённо выдохнул. На некоторое время показалось, что они видят зеркальное отражение одного существа. Их удары были одинаково слажены и быстры. Оба гибкие и сильные. Они очень похожи, думал Лукас с затаённым внимание наблюдая за движениями и реакцией обоих.
Очень похожи, даже слишком. Вот очередной стремительный удар и моментально последовавший контрудар. Блок. Шаг вперёд, шаг в сторону. Может они даже равны между собою. Тут Лукас со злостью прогнал появившуюся досаду. Только Шайло никогда не сможет одолеть Люмена. И не в силе и ловкости тут дело.
Лукас был третьим из последней партии и с самых первых дней, когда прошёл сенсуальный период и достаточно окреп мозг для обработки информации — тогда он уже видел: всегда вместе, всегда рядом. Они были неразлучны, хотя Люмен и не упускал случая продемонстрировать своё превосходство.
Тот же одним резким движением кинул в Шайло кинжал и Шайло отозвался ему тем же. Оба перехватили кинжалы друг друга и продолжили сражение.
Карнут нахмурился, но не сделал им замечания.
— Гавил! Да веди же себя нормально. — Проговорил Лукас и тут же отвернулся, не успев заметить ничего не понимающий взгляд того. Самый младший из них сначала в замешательстве посмотрел на Лукаса. Потом закрутил головой по сторонам.
— Да не обращай ты на не го внимания. — Весело бросил Тобиас и, сцепив длинные пальцы, важно кивнул в сторону Лукаса.
— Крайне синхронно, — заметил Рамил рассудительно.
— Очень верное замечание, — растянуто выговорил Диан вздыхая. — Но я вижу в этом грубость. Посмотрите. Они бы могли сражаться куда элегантнее.
Гавил только и сверкал глазами, пропуская мимо ушей все замечания. Вот бы и ему так, хотя он быстро учится и даже сейчас запоминает все движения. Потом стоит повторить их всего раз — и тело навсегда запомнить пройденное. Не зря их создали совершенными во всём. И такими же быстро обучающимися всему необходимому.
Схватка набирала обороты. Оба легионера двигались всё быстрее и быстрее, и в какой-то момент Карнуту пришлось крикнуть, что это тренировка, а не поединок. Но Люмен не обращал на него никакого внимания. Удары его становились яростными и всё ближе подбирались к тому, чтобы нанести реальный порез. Шайло дрался не хуже, и это ещё больше раззадоривало Люмена. В какой-то момент оба исхитрились застыть с приставленными к горлу друг друга клинками. Оба дышали глубоко и часто. И молчали, пока к ним не пошёл Карнут.
— Довольно, — он остановился, не входя в круг. — Тренировка окончена.
— Нет. — Резко бросил Люмен и новым выпадом заставил Шайло блокировать его удар.
— Я сказал…
Но его уже не слушали.
— Немедленно прекрати. Это тренировка!
Тобиас хмыкнул. Скажи Люмену, что что-то ему делать нельзя — и получи обратный результат. К сожалению, у самого Тобиаса такая практика не проходила. Тот всегда раскусывал его попытки манипулировать.
Если раньше они и дрались быстро, то теперь общий ритм казалось, собирался достичь апогея. Удары становились жёстче и неистовее. Шайло отвечал на них, но видно было, что удовольствия ему это не доставляет. Однако он был достаточно силён и гибок, чтобы не уступать Люмену. И так же предвидел все его удары, как и тот его.
— Хватит!
Карнут стал у самого края круга и вынужден был отступить назад, потому что в следующую секунду его чуть не задело пролетевшим в сантиметре от лица лезвие. Люмен тут же согнул руку возвращаясь в положение для удара. Круто развернувшись, подлетел к Шайло и сбил того одним направленным в грудь ударом. И стал над ним с кинжалом направленным для поражения побеждённого.
— Я всегда выигрываю, — сказал Люмен стоя над ним.
Все молчали и тут и Шайло, и Люмен рассмеялись и один подал руку другому. После чего рывком поднял того на ноги. Оба улыбались.
— Неужели победа для тебя всегда важнее? — с укором спросил Шайло.
— Величайший из всех великих, — поддразнил Тобиас и не пропустивший его насмешку мимо ушей Гавил принял всё на веру и поддакивая подбежал к центру.
— Это было восхитительно! Замечательно. Мне так понравилось! Люмен — ты лучший.
Тот принял похвалу с непоколебимым достоинством. Шайло оставалось только многозначительно посмотреть на друга. Последний его взгляд заметил, но и виду что принимает укор не подал.
— Люмен, — Карнут сделал паузу и уже с другой интонацией произнёс. — Шайло. Мне стоит напомнить вам, что цель тренировки не победа.
— В самом деле? — Отозвался Люмен с деланным интересом направляя взгляд холодных глаз на учителя. — В чём же тогда, Карнут, просвети меня.
— В том, — заговорил легко тот, хотя в голосе проскальзывали жёсткие нотки. — Чтобы научиться новому и стать лучше.
— Лучше. Ха! Здесь нет никого, кто бы мог одолеть меня ни в одном виде сражений. Как и в других видах деятельности.
Следовало сказать, что Люмен слишком много возомнил о себе. Но вместо этого Карнут сдержался. Негоже показывать, как возомнивший себя выше над всеми легионер гневит его.
— Гордыня застилает глаза, — вместо этого выговорил он.
Люмен только усмехнулся краем губ и сказал как будто этим сделал одолжение:
— Или же кто-то хочет бросить мне вызов? Тогда, может, я смогу научиться новому и действительно стану лучше. Или я ошибаюсь, Карнут. Меня всегда учили, что легионеров создают совершенными. Так кто же лжёт нам, Император или же…
— Никто не будет бросать тебе вызов. — Вмешался Шайло примирительно. — До следующего раза.
— Попытайся, — совсем другим голосом ответил Люмен другу и тут же позабыв про Карнута, сказал. — Там отряд стражей.
Гавил с интересом проследил за его взглядом и спустя пару секунд подтвердил:
— И правда. Ты так быстро всё замечаешь.
Похвала польстила Люмену, только тот виду не подал.
— По особому распоряжению Императора новый отряд стражи в составе других опытных стражей причислен к легионерам. В качестве пробного эксперимента выбрано ваше поколения. Император хочет узнать, насколько скоординированными и эффективными будут ваши действия при более долгом сотрудничестве.
— Иными словами, мы должны воспитать их как простонародье воспитывает собак, — бросил Люмен.
В этот момент Лукас повернулся к нему с таким видом, как будто хотел что-то сказать, но передумал и отвернулся.
— Что ж, это будет интересно.
— Я хочу напомнить, что среди стражей четверо прибыли только сегодня. Вопреки обычной программе, ответственность за их становление будет лежать на вас.
— Разумеется, — за всех, как всегда, говорил Люмен.
Тебе нравится дразнить их. Говорил взгляд Шайло. Тебе нравится подогревать их мнение о тебе. Прекрати. Мы легионеры и должны подавать пример остальным.
Тот посмотрел на него взглядом не менее поучительным. Да ладно, будто говорил он. Если ему так хочется позлиться — так почему бы и не порадовать легионера.
— Интересно, — эхом отозвался Гавил.
— В самом деле, — согласился Рамил. — Такого прежде не было. Стражи не закреплялись за определенными легионерами на длительное время.
— В самом деле. Интересно, чем вызвано подобное решение, — заметил Люмен, поигрывая кинжалом в руках.
— Уж не хочешь ли ты допытываться истоков решения Императора? — жёстко выговорил Лукас.
— А почему бы и нет.
От такой наглости у последнего дар речи отняло. Только Карнут сказал:
— Пойдёмте, стражам не полагается посещать тренировочные залы.
— То есть знать об их существовании, — произнёс в ответ Люмен. — Да ладно, они всё равно ничего не сообразят. Пусть входят.
— Нет.
— Пусть входят, — повысил голос Люмен и двери на том конце зала открылись. Отсюда было видно как шесть красных фигур резкими пятнами показались среди белых стен зала.
— Спрячьте оружие.
Люмен равнодушно засунул кинжал в предназначенный для него карман. Шайло сделал то же самое и вот уже оба безоружные и с самым непроницаемым видом стояли и смотрели, как стражи идут к ним и, остановившись на расстоянии, почтительно склоняют голову.
Через мгновение те выпрямились и заняли выжидательные позиции, стоя прямо, готовые тут же отправиться выполнять полученные приказы.
— Это было столь же познавательно, сколь и ново, — заметил Люмен, ни к кому конкретно не обращаясь. Он имел в виду прошедшую тренировку и Шайло только оставалось надеяться, что Карнут пропустит это мимо ушей.
— Мы должны посетить Никора, — заметил Рамил. — Шайло, он говорил, что давно хочет поговорить с тобой.
— У нас другие планы, — сказал Люмен.
— А какие? Можно с вами? — тут же откликнулся Гавил. Да и Тобиаса скучным стратегическим расчётам с удовольствием бы предпочёл что-нибудь другое.
— Мы идём в механическое отделение.
— Но нам сказано… — начал было Рамил.
Шайло не собирался допускать, чтобы стражи наблюдали подобные разговоры легионеров и потому сказал:
— Часть отправится к Никору. Мы посетим механическую лабораторию.
Таким образом, Лукас, Рамил и Туофер остались в меньшинстве. Хоть Диан и не выказал восторга по поводу посещения лаборатории, по нему было видно, что лучше уж он пойдёт с Люменом. Лукаса это не обрадовало, он знал Насколько Диан ценит стратегические расчёты и искусство тонких выводов. Возможность потренировать ум шахматами тот вообще никогда не пропускал. И всё же он пойдёт с Люменом.
— И возьмите с собой свою половину, — обратился к братьям Люмен, подразумевая стражу. И тут он обернулся, привлечённый чем-то, что Шайло заметил не сразу.
Люмен как хищник сделал пару шагов по кругу и с опасным блеском в глаза остановился в стороне. Действительно, один из легионеров наблюдал за нами излишне внимательно, хоть и пытался скрыть это за маской непроницаемости.
Их уродство отвращало. Аджеха видел перед собой имперские порождения и со сжатыми челюстями заставлял себя не выдавать этого отвращения. Возможно, кто-то бы смог назвать их красивыми. Люди, которым однажды в жизни «посчастливилось» увидеть легионера называли их прекрасными. Но черты выдавали искусственность. Одинаковые глаза смотрели так, как будто хотели содрать кожу и видеть через плоть. Все одинаковые, разве можно различать их, когда даже лица подобраны как маски лицедеев? Одного роста, одного сложения.
И кристалл, от них так и разило кристаллом, хотя Аджеха и не смог объяснить себе, откуда пришло такое знание. Кристалл был в их коже, в их плоти. Как будто был их частью. Не люди. Это не люди!
Кажется, он привлёк их внимание, потому что один отделился от других и с презрительной насмешкой в глазах остановился напротив. Так он простоял всего пару мгновений, потом со скучающим видом развернулся и проговорил, растягивая слова:
— Занятные экземпляры.
Аджеха не удержался от того, чтобы бросить быстрый взгляд на легионера и прежде чем их глаза встретились, резко отвернулся в сторону.
Люмена это заинтересовало и Шайло готов был поклясться, что страж только подогревает желание последнего лучше присмотреться к нему. Люмен изучал того: черты лица больше от простонародья. Но есть и примесь благородного рода. Скорее всего, дальний потомок одной из династий в сотом колене, если не больше. Глаза чуть раскосые. Каштановые волосы иногда казались чёрными. Весь собранный, создаёт ощущение требовательного присутствия здесь и сейчас. Эта плохо скрываемая требовательность сквозила в каждом мимолётном мимическом жесте. Во всём остальном страж соответствовал тем требованиям, которые храм предъявляет к своим воспитанникам.
— Эти новички, — бросил Люмен, отчего Аджехе пришлось собраться чтобы не ответить тому гневным взглядом.
Хотя его и предупреждали, что легионеры всегда видят разницу между старым и новым стражем, и всё же! Всё знают, всё видят. Но они не вечные льды, чтобы знать вечность. Даже если легенды и говорят, что Император был и прибудет всегда — то порождения его нет! Они не более чем извращенная плоть.
— Что скажешь, сможешь ли ты сотрудничать с легионерами?
Вопрос был адресован Аджехе и тому сквозь зубы пришлось ответить.
— Да, легионер.
Что-то в тоне стража позабавило того.
— Посмотрим.
— Они мне нравятся, — радостно воскликнул Гавил осматривая стражей и прикидывая, какого из них он сам будет обучать. Лукас строго посмотрел в сторону того и младшему из них пришлось чуть умерить свой пыл. А как было здорово посоревноваться хоть с одним из них. Как будто угадав помыслы брата, Диан заметил:
— Тебе известно где будет превосходство.
Гавил это и сам прекрасно понимал, но всё же перспектива оставалась такой заманчивой, что некоторое время он ещё представлял будущее сражение — которому, к сожалению, не бывать.
— Я тебя везде искала!
Аджеха повернулся на звук и увидел важно шествующую к ним девочку лет одиннадцати. Она бы побежала — если б это позволяло достоинство. Такая же искусственная, как и все они, даже больше.
— Вы меня не позвали с собой, — укоризненна заявила Эва преимущественно обращая свой гнев на Шайло. А когда обратилась к Люмену, надула пухлые губки и с видом оскорблённого достоинства закончила:
— Это нехорошо.
— Действительно, — согласился тот отчего Эва позволила себе снисходительно улыбнуться.
Уже не единожды Люмен обращался к Нему с вопросом. Когда Эва будет допущена к тренировкам и общему научению? Её тело достаточно окрепло для него. К тому же необходимо тренировать её разум и тогда она достигнет уровня его братьев. Он всегда улыбался на это тихо и непонятно, и отвечал, что ещё не время. «И когда оно придёт?». «Всему своё время». Всегда одни слова. Но её пора было учить.
— Почему бы нам в следующий раз не присоединить к себе Эву, — заговорил он тоном, не терпящим возражений.
— Люмен, — Карнут говорил ровно, но Шайло увидел мгновенную перемену.
— И к тому же, — не слушал последнего тот. — Почему бы и нет.
— Да-да-да! — тут же подпрыгнула от радости Эва.
— Ты…
— Я сам проведу время с ней.
Карнут молча сверлил того безжалостным взглядом. Ты не посмеешь тренировать девочку. Таков приказ Императора!
— Она — легионер, Карнут. Или тебе есть что возразить?
— Я поговорю с Императором.
— Непременно, — отмахнулся Люмен видя сияющие глаза Эвы. Её обучением нужно было занять ещё шесть лет назад. Но все задатки легионера были в ней и уже через год Эва не будет уступать и Лукасу.
Девочка же тем временем перевела взгляд синих глаз на стражей.
— А они что тут делают? — с ноткой возмущения спросила она.
— Они — наши союзники в исполнении распоряжений Императора, — разъяснил Шайло обращаясь к Эве. — Отныне эти стражи переходят под наше командование на ближайшее время.
Эва передёрнула плечами и скривила губы в усмешке совсем как это делал Люмен. Шайло видел как та осознанно отслеживает его манеру вести себя и копирует её, причём всегда к месту.
— Хм, — вот и всё, что думала по этому поводу Эва. Она посмотрела на новеньких из стражи. Осмотрела каждого по очереди и не нашла ничего интересного. Даже у того, на кого обратил внимание Люмен, пока она смотрела на них издалека. Черты слишком грубые. Нос не такой тонкий. Лоб не такой высокий. Кожа не такая светлая. Простонародье. Хоть она никогда в жизни не видела ни одного обыкновенного человека — всё же имела представления о них из рассказов Майи и по общему представлению. Хоть стражи и носили порою черты некоторых родов, всё же они были такими блеклыми. Хотя чего ещё ждать от естественнорожденных?
— Я себе таких не хочу.
— Тебе и не придётся, — заметил бесцветным голосом Карнут.
— В таком случае, — сказал Люмен. — Мы пойдём.
— Всё ещё хочешь к механизмам? — поинтересовался Диан.
— Мы идём туда.
— В таком случае мы, — подчеркнул Лукас, — отправляемся к стратегам.
Пытаясь выглядеть как можно непригляднее, Аджеха наблюдал за ними и понимал, что легионеры даже не считают нужным проверять его. Псы Императора, так стражей порой называли в народе. Такие же верные и преданные. Легионеры переговаривались между собой как будто тут больше никого не было.
И как же они сливались со всем, что их окружало. Как будто были сделаны из того же материала. Всего два раза Аджехе доводилось видеть легионеров. Те прибыли в храм рано на рассвете. Когда звёзды только начали разгораться на небе и уединились с верховным наставником в его кабинете. После нескольких часов совещания легионеры так же молча покинули храм. Только один из них кинул на него и на брата быстрый взгляд, и скрылся в воротах. Второй раз был всего один легионер, но и тот передвигался так, будто нёс в себе суть всего мирозданья.
Стражи двинулись следом за легионерами.
— К механизмам, — произнесла Эва. — Но это так скучно. Вечно тебе всякое интересно. Я туда не пойду, я вас позже найду. У меня очень много дел. — Важно закончила она и выпустив руку Люмена пошла впереди. На прощанье Эва обернулась и улыбнувшись кинулась прочь.
Есть легенда, что когда кто-то идёт против Чертога и смеет нанести ему удар, из его недр выходят мстительницы. В чёрных развевающихся одеждах, лёгких, как сам ветер, — они находят предателя и расправляются с ним. Затем кинжалами разрывают плоть на части и растаскивают тело в разные части, чтобы агора не смогла остаться в нём. А уже потом сжигают от огня своих факелов. Мстительницы не знают жалости и им не ведома пощада. Ни одна просьба не способна тронуть их, огонь в их сердце не доступен простым людям. Мстительницы неутомимы. Мстительницы страшны в праведном гневе.
Резко убрав руку с чётко очерченного барельефа Ашария с дрожью во всём теле подалась назад. Почему она боится? Отчего так пугает её древняя как мир легенда, если та всего лишь порождение сказок и мифов.
Одетая в дорогие ткани принцесса стояла одна посреди длинного широкого коридора. Тёмные волосы были собраны в аккуратную причёску, а тело натёрто ароматными маслами. И всё же всё это казалось насмешкой и бахвальством над самой собой. Куда ей, простому человеку, пусть и из династического рода, соревноваться с совершенством Чертога? Для чего масла и духи, для чего вся россыпь драгоценных камней на украшениях, если один кулон из кристалла своим матовым сиянием затмевает их всех.
Кристалл дарит тепло. Кристалл дарит жизнь.
Он дарит свет. Ашария коснулась аккуратного чистого как лёд камня и ощутила исходящее от него согревающее, как поцелуй матери, тепло. Подарок слабо светился и притягивал к себе. Хотелось смотреть на него вечно. Как и на всё кругом.
Мстительницы с растрёпанными волосами грозно взирали со стен. Как будто требую ответа. В один безумный миг Ашария захотела упасть пред ними ниц и молить о прощении. С гневом она совладала с собой и выпрямилась. Служанки, что стояли в стороне, не должны видеть слабости госпожи.
И всё же. Вырезанные глаза без зрачков приковывали взгляд. Когтистые тонкие руки взметнулись над головами с изогнутыми кинжалами. Руки тянуться к невидимой шее противника, чтобы одним резким движением свернуть позвоночник. Неистово развеваются распущенные волосы. Грозные и ужасные. И прекрасные.
Холодный страх закрался в сердце. Нет. Страх лишает глаз. Страх сковывает рассудок. Принцесса и наследная дочь иовского рода не будет бояться!
Предателей… Говорят, во времена седой древности, и тогда мстительницы хватали смевших восстать против Чертога. Династические роды всегда оставались основной целью. И старая Фэз, вопреки упрёкам матушки Гуры, сидя в шкурах у камина и грея озябшие ноги, рассказывала страшные сказки собравшимся кучкой принцессам и одному мальчишке, пытавшемуся тягать угли из очага. Тогда острые лица были обращены к ней и большие глаза следили за сухими тонкими губами старухи. Тогда-то она пугала их всевозможными россказнями о громадных чудищах в мировом океане: осьминогах, топящих корабли и кальмарах размером с тридцать коней. Сёстры всегда пугались больше. В отличие от Ашарии, они были с рыжинкой в волосах, и более походили на мать.
«Мстительницы, — говорила старая Фэз собирая складки на лбу, — не знают покоя, пока не достигнут жертвы. Вот уже они стоят над ней с занесёнными кинжалами. Глядят — а не видят. Не видят человека и всё тебе. Видят они цель. А у цели нет ни крови, ни огня в сердце. Вот они с холодным блеском на стали клинков, свою цель то и поражают. От них нет спасения. Пощады не будет». — Всегда тихо заканчивала она и Ашария всё бы отдала в те морозные заледенелые ночи, чтобы Фэз просто посмотрела на них. Но подёрнутые блеклой пеленой глаза старухи всегда смотрели за окно.
Нет спасения. Нет. Кричали вырезанные глаза и волосы, тронутые набежавшей тенью, зашевелились.
Пощады не будет.
Кинжал на миллиметр опустился ниже.
Пощады не будет!
Нет. Нет.
Нет!
— Принцесса.
Услышав чужой голос и резко подавшись назад, Ашария чуть не вскрикнула и на ослабевших ногах прижалась к стене.
— Изображения мстительниц можно встретить по всему Чертогу. — Прозвучавший голос был мягок и приятен. — Это, среди прочего, входит в его наследие.
И является устрашением. Ашария приняла протянутую руку и выпрямилась. Она злилась на себя, хоть и не позволяла гневу проступить под маской учтивости. Никогда прежде она не прикасалась к легионеру и сейчас удивлением отметила, что на ощупь их кожа такая же, как и у других людей.
А потом случилось что-то странное, рука онемела на мгновение и стала чужой. И всё прошло.
— У Чертога удивительное наследие, — заставила она себя ответить Шайло и перевела взгляд обратно на барельеф. — Его легенды и мифы уникальны.
Стоящий перед ней легионер не стал возражать против мифологического происхождения образа мстительниц. Существовали ли они на самом деле, не знал ни один человек за пределами Небесного Чертога.
С трудом обернувшись от мстительниц, Ашария уловила внимательный взгляд того, кто вынудил её петь на корабле. И снова ей захотелось отвернуться.
Служанки настороженно сгрудились в стороне. Она не должна забывать — она принцесса иовсокого рода! Ей не пристало бояться смутных теней на стенах и дрожать как простонародью перед простым мифом. Мстительниц создали в воображении для устрашения — и потому нельзя бояться. Так покоряются Чертогу, через страх.
В последний раз они одарили друг друга учтивыми взглядами, после чего легионеры покинули коридор.
Тяжёлые громадные колеса и шестерёнки вращались тихо и бесшумно. Массивные механизмы в строго организованном порядке, различной величины и формы, занимали собой всё помещение. Как и прочие в Чертоге, это было достаточно большим, чтобы вместить в себя всё, что только готов был претворять в жизнь ум всех вместе взятых механиков и инженеров.
Последние же, в белых одеждах, занимались чертежами или же проверяли работоспособность отдельных моделей. Один из них, с седыми от времени волосами, увлечённо подкручивал отдельные колёсики и периодически кидал влюблённые взгляды на бур в самом центре лаборатории. Острый конец того нависал над полом. Ещё гладкий и блестящий металл спиралью поднимался вверх. Бур придерживали шесть прикреплённых к нему подставок. На почтительном расстоянии от него располагались и другие изобретения чертога: подводные батискафы, буры поменьше, для добычи кристалла на небольшой глубине подо льдом. Вибрирующие ножи для колки льда. Разведывательные зонды. Мечтой Аурелио, главного инженера, было сконструировать такой зонд, который бы перемещался по воздуху. Но учитывая необходимые для этого затраты кристалла, подобное было невозможным. Чертежи подводных лодок и кораблей, огнестрельного оружия, костюмов стражи. Здесь было всё, что производил Чертог.
— Я собрал его и снабдил функциями зонда, — заворожено прошептал Аурелио даже не поворачиваясь. Он всегда знал, когда приходит Люмен.
Модель бура в миниатюре была выполнена с той же чуткой внимательностью, которая была свойственна Аурелио.
— Он будет в два раза быстрее проникать через слои льда и сообщать о залежах.
— Или об их отсутствии, — заметил Люмен.
— Да! — только теперь он поворотился встряхнув копной седых волос. Нос у него был крючковатый, а лоб высокий. Двигался он бойко и немного в развалку. И никогда не смотрел в глаза тому с кем разговаривал. Люмен заметил это с того самого дня, когда впервые увидел Аурелио, ещё достаточно молодого. Уже тогда он видел перед собой только сочетания деталей и возможные соединения.
Он же взялся их совершенствовать не смотря на то, что перед инженерами и механиками такой задачи Чертог никогда не ставил.
— В два раза быстрее!
Шайло обошёл пузатый батискаф чтобы получше рассмотреть модель бура на столе. Его поддерживали такие же подпорки, как настоящий. Только в разы меньше, но выполненные из того же металла и с теми же прорезями в соответствующих местах. Так же как и в них, в нём имелся контейнер для кристалла, от которого должен подпитываться весь механизм. В особо больших механизмах дополнительно всегда пускали кристаллическую жидкость. Её можно было добыть в кристаллах, в самых больших из них. Маленькие же оставались твёрдыми внутри.
— Сколько времени мы освободим.
— Чертог не имеет недостатка во времени, — напомнил Шайло.
— Да-да-да, — Аурелио его не слушал и продолжал разглядывать своё творение.
Иные так смотрят на новорожденное дитя, подумал Аджеха. Всё здесь казалось ему гигантским и монструозным. Открытые отсеки как громадные пасти. Сами механизмы грузными тушами лежали на полу. Как если бы не имели силы подняться. Их скрепленные болтами и прошитые бока выпячивались под равномерным светом Чертога. Винтили больше его руки застыли над полом. То и дело под подпорками как рыба в океане, сновали люди. Все они выглядели безликими и занятыми.
На стражу механики даже не смотрели и потому Аджеха получил возможность рассмотреть всё, что только мог охватить глаз. Легионеры подошли к человеку с растрёпанными волосами.
— И увеличить добычу кристалла, — сказал тот.
Увеличить? Не считая контрабандистов, Чертог и так имеет монополию на его добычу и распределение. Даже не смотря на ту ничтожную долю, которую удаётся урвать династиям — это ничто по сравнению с его запасами и разработкой шахт. Аджехе доводилось слышать о целых поколениях шахтёров, которые всего несколько раз в жизни видели звёздное небо. Слышал он и про малочисленные подземные поселения. Люди так привыкли к ним, что и не пытались изменить своё существование. Увеличить, слово как будто раскалённой стрелой вонзилось в сознание. Чертогу всегда нужно больше. Он как то морское чудовище, которое разевая пасть, поглощает целые ледники и айсберги.
— У меня есть ещё много чертежей. Вот посмотрите, этого я назвал многоногом. Благодаря циркуляции кристаллической жидкости он способен растапливать лёд и прилепляться к ледяным пластам. Многоног подойдёт для любых поверхностей, для самых любых. — Продолжал вещать Аурелио возбуждённо жестикулируя длинными руками. Всё в нём казалось длинным. И ноги, и туловище. Двигался он быстро и уверенно даже не глядя впереди себя.
Иногда Аджехе казалось, что механик налетит на него в порыве демонстрации различных своих чертежей. Но тот в последний момент умудрялся отклониться в сторону и ловко маневрируя между столами, рассказывая между делом о деталях будущих изобретений, пробежать дальше.
— Так же он сможет складываться и протискиваться в щели. Не нужно будет бурлить скважины для запуска зондов. А это усилит дальность освещения в батискафах. Так же можно повысить плотность иллюминаторов при условии использования большего количества кристалла. И корпус… да… корпус, если и туда….Но никогда, впрочем, да-да, у меня есть строгие инструкции.
— А это что?
Аурелио обернулся к Люмену, в то время как тот шёл вдоль стены смотря на чертежи. Один из них, почти полностью прикрытый другими, особенно привлёк его внимание.
— Ложкоподноситель. Если прикрепить обруч к голове и зафиксировать. Конечно, есть некоторые особенности, нужно не шевелиться. То есть, шевелиться можно, но крайне осторожно.
По лицу Люмена было видно, что ему любопытно, одна его реакция мало заботила мастера по механизмам.
— И иногда промахивается… да. — Задумчиво закончил Аурелио и принялся в уме просчитывать варианты усовершенствования изобретения.
Шайло, Диан и Гавил проследовали за механиком, который описывая все будущие достижения, добрался до центра лаборатории. Там, под высоким сводом залы в окружении бассейна из белого камня, покоился кристалл. Никогда прежде Аджехе не доводилось видеть такой огромный и чистый: внешние его стенки были прозрачны и белы как снега после ночи метели. Сам кристалл возвышался в два человеческих роста против роста Аджехи. Гладкий, без малейшего изъяна, он перетекал из чистого белого в голубоватый отлив на гранях и заострённой вершине. За исключением её, кристалл был одинаковой ширины. И с кристаллической жидкостью внутри. Аджеха видел это так же хорошо, как первую звезду на утреннем небе. В старых кристаллах за толстыми стенками покоилась голубовато-серебристая жидкость. Столь же ценная, как и сам её носитель.
Чем старше — тем больше вероятность обнаружение рядом агоры. Это Аджеха помнил так же хорошо. Хотя подобные мысли в храме не приветствовали и пресекали всякое их распространение.
В поселениях говорили, что в горных хребтах, среди залежей кристалла можно встретить блуждающие агоры. Легенды эти отпугивали охочих до наживы контрабандистов и других жаждущих заполучить в свои руки богатство мира.
Планета жила кристаллом и сейчас Аджеха смотрел на один из самых больших экземпляров. И далеко не самый древний. Насколько же огромными они могут вырасти, не трогай их империя? И сколько тепла и жизней он сможет поддерживать?
Однако легионеры интереса не выразили. Только удостоили быстрым взглядом и отвернулись, продолжая слушать механика.
Люмен ощущал эту манящую силу даже кожей. Сколько он помнил себя, кристалл притягивал как его, так и его братьев. Со слов Императора это объяснялось достаточно просто: они были выращены в кристаллической жидкости. Со временем притяжение ослабеет. Так говорил Император. И действительно, с годами всё меньше возникало желания припасть к гладкой молочной поверхности или водить рукой по тупым граням. Сейчас этого практически не было и всё же… Кристалл красив как весь мир и в нём можно увидеть его простор. И краски, если присмотреться. Только нет запахов. Кожи коснулось исходящее от прозрачной поверхности тепло.
Как бы не старался Аурелио, Легион всё равно не станет добавлять кристаллическую основу в свои механизмы. Это распространение за пределами Чертога строго контролировалось. Управление теми костюмами, которые носили легионеры, могло осуществляться исключительно самими легионерами. И всё из-за кристалла. Тот не должен использоваться не легионерами. Династические роды составляли малое исключение. И всё же их доля добычи оставалась несущественной.
К тому же Император не собирался лишать столь льстившей им радости. Пусть тешатся, так решил Люмен, однажды слушая отчёты легионеров, следивших за деятельностью династических родов. Пока роды считают, что им удаётся провести Чертог — будут довольны и послушны как собаки.
«Так было всегда, так будет всегда», — говорил Император.
— А это?
Они продолжали обход меж рядов. Люди в белых одеждах не смели поднимать глаза на легионеров. Впрочем, те их и не замечали.
— Подобие человека, — с готовностью пояснил Аурелио.
— Не вижу сходства. — Диан сказал это с таким видом, будто последнее его и вовсе не занимало. — Скорее, похоже на манекен.
— В теории, — не согласился великий механик, — он сможет ходить, только всегда прямо.
— И больше ничего? — Гавил казался растерянным.
— Механизм будет передвигаться на двух ногах и размахивать руками как человек. — Аурелио откровенно не понимал удивления легионера.
— Зачем? — не унимался тот.
Этот вопрос привёл механика в не меньшее недоумение. Сухое длинное лицо сделалось по-детски наивным, в то время как брови сошлись на переносице.
— Зачем, — повторил он, пробуя слово на вкус.
— А почему бы и нет, — сказал Люмен чем привлёк внимание не только Гавила, но и Аурелио. — К тому же, а вдруг получится.
— Да-да-да! — затараторил в радостном возбуждении последний, как будто наконец-то получил нужные слова. — Вдруг получится. Ещё очень многое нужно сделать. Очень многое. И усовершенствовать.
Аджехе пришли в голову заученные слова: совершенство нельзя усовершенствовать. Но он промолчал как и должен был. Создание бесполезного механизма. Тяжеловесного и насквозь прошитого металлом отдавало праздностью. Хоть и сейчас он понимал, что не смотря на все внутренние разработки Небесного Чертога, лишь малые крохи проникают в мир. Он ещё раз посмотрел на чертёж и резко обернулся, когда услышал обращённые к нему слова.
— Стражу не нравится.
Легионер насмешливо смотрел на него. Сказанное тонко балансировало на грани вопроса и утверждения. Остальные молча как один уставились на Аджеху.
— Подобие человеческой формы и сути, — не унимался легионер.
— Формы, быть может. Но не сути.
Тот усмехнулся так, что невозможно было определить, остался он доволен ответом или оценил его как дерзость.
— Даже так, — протянул Люмен. — И какова же человеческая суть?
— Такая же, как и во всём.
Бросил выученное Аджеха сквозь зубы.
— Хорошо вышколенный.
Будто похвалил легионер и без интереса отвернулся. Шайло успел заметить довольную ухмылку того и отпечаток злости на лице стража. Тем временем Аурелио продолжал размахивать руками перед кристаллом и всевозможными тяжеловесными механизмами.
Среди безмятежности императорских покоев Карнут ощущал покой. И всё же нечто тревожило его и этому он позволил отразиться на лице.
— Говори же, легионер. Я вижу твою тревогу.
— Вы знаете, зачем я здесь.
— И о чём хочешь поведать Мне. Да, Я знаю.
Его прекрасное лицо в обрамлении белых волос вызывало лишь одно желание: преклонить колени и отказаться от всего суетливого. Обрести покой. Но это же лицо могло вселить в сердце страх. За прошедшие столетия Карнут успел познать все лики Императора.
— Он не чтит старших. Не прислушивается к советам и не внимает наставлениям. Он решил, что стоит выше остальных и…
— Полно, — на миг Карнуту показалось, что Император сейчас рассмеётся. — Знаю, Люмен излишне дерзок и своеволен, но не это ли одно из величайших благ, которые Я дал миру? Свобода распоряжаться собой.
Голос был приятен на слух и приковывал внимание.
— Это всего лишь детские забавы.
— Я вспоминаю себя в их возрасте.
— Память, воистину, позволяет нам многое. — Император посмотрел на легионера. Тот стоял прямо с решительным блеском в глазах. Высокий лоб, тонкий нос и точёные скулы. И разрез глаз чуть больше, чем у всех последующих поколений. Да, время не стёрло их схожести. — Ты многое помнишь, но различия, Карнут, приносят Мне радость. В мире их не так много, чтобы позволить себе пренебрежение и невнимательность. Так же тебе известно, Я позволяю себе различия.
— Я благодарен Вам всей своей сутью.
— Знаю.
— Император…
— Он любит играть, что с того.
Это не был вопрос и Карнуту против воли пришлось смериться. Огорчение разлилось по нему как ветер по снежной пустыне. Нет, к его словам не прислушаются. Император не станет упразднять данную своему любимцу волю в действиях. Но если бы он только один позволял себе это. Нет. Ведь то был Люмен — и за ним шли многие. Почти весь Чертог обожал его в не меньше степени чем…. Впрочем, особо сильное влияние…
— Они — дети одного поколения. Разлучать их было бы проявлением не свойственной императору жестокости. Тебе известно как это, когда исчезают твои братья.
— Да, Император. Но его влияние следует ограничить.
И снова Он как будто веселился.
— Ты всегда был таким серьёзным, Карнут.
Эта битва проиграна.
— К тому же есть Шайло. Да, — Император улыбнулся призрачной улыбкой. — Как чудесно они дополняют друг друга. Если уж ты хочешь, чтобы кто-то охлаждал порывы Люмена, тебе не о чем волноваться, мой легионер.
Если бы так и было. Карнут мрачно вспомнил все те случаи, когда Шайло спускал другу все его выходки. Нет, Шайло всегда будет на стороне Люмена, а последний только и пользуется этим.
— Ваша мудрость освещает наш путь.
— Перестань. К серьёзности ты примешал ещё и мрачность. Говори искренне, Карнут, и не утаивай своих истинных помыслов.
И тогда он решился.
— Прошу вас, только не Люмен.
— Да. Вот то, что терзает тебя днями и ночами. Но моё биологическое состояние предполагает ещё не менее ста лет правления.
— Давайте вырастим его. Пора.
Карнут был прав и верил в свою правоту. Для того, чтобы вырастить в инкубаторе и воспитать его потребуются все эти годы.
— Тебе известно, что Меня не выращивали в срок. Тебе одному это известно.
Однако этот случай выходил за рамки естественного хода вещей и до сих пор к Карнуту приходили мысли, а пошло ли после этого всё так, как должно было. Перед мысленным взором появилась фигура Юлана с арфой в руке. Сидящий на ступенях он перебирал пальцами по звенящим струнам и с улыбкой отвечал всем, кто обращался к нему. Вспомнил он и… Тут Карнут запнулся и продолжил видеть лишь образами. Молчаливая фигура с внимательными готовыми к новым знаниям глазами. Тогда у Него было имя, но его воспрещено называть даже в своих самых потаённых мыслях. То имя давно заснуло. Нет больше и Юлана. Как нет и всех, кто представлял собой поколения легионеров до воздвижения на престол нынешнего Императора. Всех их забрало время.
Ибо закон гласит: нового Императора следует возводить к власти лишь после сна всех, кто знал его прежним. Когда тот был таким же легионером, как и они.
Как и Карнут сейчас.
По-иному он взглянул на выглаженные столетиями черты и всё же увидел былое сходство. Их всегда создавали похожими, и всё же у каждого Императора были свои предпочтения. Как будто каждый хотел внести в них что-то своё.
Забавно, в мыслях своих он повторил слова Императора. Того, кто стоял перед ним в своих белых одеждах и смотрел в сторону. Он нарочно, не смотрит на меня, ведь так я могу позволить себе свои же мысли. В тот, момент, когда Император обернётся, Карнут знал это, он не посмеет сомневаться.
Так и вышло. Император приветливо посмотрел на своего легионера и вмиг увидел весь ряд его мыслей. Но ничего не сказал на них и только произнёс:
— Этот вопрос не решён.
— Могу ли я спросить, значит ли это, что следующий ещё будет выращен.
— Может быть.
Не тот ответ, на который надеялся Карнут, но всё же оставлял надежду.
«Пусть это будет Шайло, но не Люмен». Он испорчен, слишком дерзок, слишком себялюбив. Если бы только произнести вслух, но к чему? Он и так всё видит по лицу. И если не отвечает, значит, помыслы Его легионера и впрямь не заслуживают ответа своей суетностью.
— Так же нам стало известно об очередных попытках династических родов добывать кристалл на центральном континенте.
— Подобное происходило всегда. Как только выясните место, я вышлю туда отряд. Это будет последнее поколение. Им нужен опыт.
— Как прикажете, Император.
— И стражам. Проследи, чтобы прибывшие стражи находились во взаимодействии с легионерами. Им нужно научиться действовать с максимальной эффективностью.
Помнил он и об этом случае. Затерянная в снегах каменная усадьба с широким камином и грубо сколоченным столом в обеденной зале. Низкие потолки и расчищенный снег перед входом. Дорожка от него вела к проруби, где ловилась рыба и брали воду. Или же кололи лёд, а потом топили его. Два мальчика, да, у хозяина было два сына и жена с каштановыми волосами, что в отсвете дотлевающих углей казались почти рыжими. Она лежала на пути к погребу с раскинутыми белыми тонкими руками, как будто хотела защитить что-то. Его борода была в задубевшей крови. Как и её волосы. На серых стенах плясали слабые тени и пахло кровью. Вот люк в погреб приоткрылся и оттуда осторожно показалось остренькое лицо с тёмными глазами. Мальчик вёд взглядом слева направо и увидел.
Когда он увидел, его зрачки вмиг сузились и расширились, как будто мальчишку специально тренировали.
«Забери их».
И Карнут молча откинул крышку люка и вытащил первого мальчика. Тот не брыкался и не сопротивлялся, только всё смотрел как будто хотел запечатлеть все до мельчайшего детали. Его он поставил подле себя, потом нажал на нужную точку на теле и тот мигом рухнул как мешок на пол. Следующим был младший брат — этот брыкался и кусался как головешками ужаленный за пазухой. Его Карнут так же отключил. Через две минуты оба очнутся. Это называлось «короткий сон» и было опасным не только для простонародья, но и для легионеров. Но они забудут как и должно.
Первым очнулся старший. За ним сразу же младший. Старший быстро посмотрел на Него, потом перевёл взгляд на Карнута и спросил: «Где мы?» По сторонам они не смотрели, да и не на что уже было. Только остался след от крови, тела убрали. И тут мальчик увидел следы.
«В храм».
«Но этот…»
«Не имеет значения».
И вот один старший брат в Чертоге и прикреплён к последнему поколению. Согласно отчёту храма, он прошёл Последнее Испытание и готов к службе. Согласно отчётам его подготовка по многим показателям опережал подготовку других послушников на пути к стражу. Интеллектуальные показатели выше среднего, ничего выдающегося. И всё же некоторые детали насторожили Карнута. Распределение стража к последнему поколению при условии некоторые скрытой нестабильности в том могло иметь нежелательные последствия.
Нет, он не сомневался в очищающем Последнем Испытании. Его ведь изобрели легионеры и потому оно полностью оправдывало себя. И всё же нечто смутное не давало покоя. Карнут бы назвал это интуицией, если б не был легионером. Цепочка выводов и размышлений уводила туда, куда он пока ещё не мог заглянуть за неимением полной информации. Многие молодые легионеры считали, что способны полностью видеть человека и все его скрытые мотивы. Не всегда, говорил в таких случаях Карнут когда тренировал их. Вы не всегда можете увидеть всё и охватить целый мир в каждом его проявлении. Гордыня слепит.
Тут он снова подумал о Люмене, Шайло и прочих.
— Да, Император.
— Иди с миром. И пусть твоя суть обретёт покой. Ты видишь метель в утреннем снеге. Ступай.
Поклонившись, Карнут пошёл прочь. Иногда, вопросы сами приходили в голову. Последнее поколение вышло наиболее сильным по сравнению с предыдущими. Что и неудивительно, сколько усилий и расчетов было вложено в самого первого из них. Шайло же создавали по уже готовому образу Люмена. Лукас шёл за Шайло и создавался с большим учётом последнего. И так один за другим. Диан. Рамил. Тобиас. Туофер. Гавил. Все содержали в себе частицу другого. Они, как и каждое поколение, были связаны между собой. Связи эти всегда оставались неразрывными.
Это как быть частью единого целого. Его целое давно распалось. Ему и самому осталось не больше тридцати лет. И тогда не станет последнего легионера, кто помнил предыдущего Императора.
Двери за ним закрылись.
В конце концов, последним из его поколения был Тот, кто правил Чертогом сейчас.