- Ты ведь знаешь, что я люблю тебя, Хилл? Всегда... и...
Последние слова он поймал поцелуем. Всего несколько мгновений - нежные губы, трепещущее тело в руках, запутавшиеся в его волосах пальцы, горячее, сладкое дыхание, пряный лесной запах... и откровенный, голодный взгляд Дайма.
Хилл обернулся к нему. Хищно мерцающие колдовские глаза, завораживающие и манящие. Требовательные и подчиняющие. Вызывающие.
К демонам все договоренности, доверие и прочее! Острый запах возбуждения и агрессии дразнил и звал - подраться, схватиться, доказать, кто здесь настоящий хищник. Поиграть с равным соперником.
Ласковая и прохладная рука на лбу вернула его из диких джунглей обратно в человеческую цивилизацию. Или почти человеческую - насколько магов можно отнести к нормальным людям.
Снова запах дикого меда, учащенное дыхание, горящие сиреневые глаза. Несложно догадаться, где и чем закончится их с Даймом игра. Оба будут её. Что, впрочем, справедливо. Что Дайм, что он сам, как маги Сумрачной принцессе в подметки не годятся, сколько бы не распускали хвосты, не дыбили шерсть и не рычали грозно. Хрупкая грациозная фея при желании сотрет обоих в прах. Собственно, всего несколько минут назад она это и продемонстрировала: вскрыла барьеры маркиза, не заметив, одним своим беспокойством. Но тем упоительней её любовь, её покорность... все равно что поймать сосредоточие грозы, удержать охапку молний. И подчиняться ей так сладко... почти как лететь вместе с ураганом.
- Все у вас, магов, не как у людей.
- Разве? А как у людей? - Шу заглянула вопросительно ему в глаза.
- Не так похоже на горный обвал.
Шу виновато потупилась.
- Терпение не входит в число моих достоинств, - Дайм улыбнулся примирительно.
- Да уж... - Хилл принял извинения.
Он не очень понимал, почему маркиз вызывает все большую симпатию - чувства ли Шу к Дайму оказались настолько заразительны, или то, как маркиз повел себя... мог бы без малейшего труда убрать с дороги соперника. Достаточно было лишь крохотного вмешательства, всего на несколько минут задержать Ахшеддина, и глупый мальчишка достался бы Рональду. Разбираться в причинах уже не хотелось. Какая разница? Шу будет счастлива, если он ответит Дайму если и не любовью, то хоть пониманием. И, возможно... а, собственно, почему бы и нет? Отказываться только потому, что так не принято? Чушь. Принцессам не положено любить убийц, Призывающим Тень не положено доверять естественному врагу Гильдии - начальнику тайной службы. Ну и что? У магов все не так, как положено.
Едва Хилл осознал собственное решение, волна облегчения и благодарности унесла тяжесть, пригибавшую к земле. Тяжесть, которой он не замечал, пока не избавился от неё.
Он устало положил голову на колени к любимой, и вздохнул довольно. Легкие прикосновения её рук, развязавших шнурок и зарывшихся в рассыпавшиеся волосы, казалось единственно достойной внимания вещью на свете. А все остальное - глупыми предрассудками, придуманными теми, кто не знает, что такое любовь. Теми, кто не способен понять, что нет ничего важнее вот этого чувства - доверия, понимания и единства.
- Это и есть магия правды? - спросил он спустя несколько мгновений.
- Да. Не так просто, как хочется... - отозвалась Шу.
- Нет так сложно, как могло бы быть...
- Вы оба сумасшедшие. Объединить магию, это же надо!
- От таких подарков не отказываются, Дайм.
- Шесть стихий... думаю, кое-кто удавится от зависти.
- Что, есть шансы? - Хилл поднял голову и заинтересованно взглянул на маркиза.
- Не сверкай так глазами, звереныш. Рановато.
- Угу. Учиться, и ещё учиться. Кто бы сомневался. - Хилл притворно тяжело вздохнул.
- Зато кое у кого есть шансы пообломать зубы.
- Гроза орков... - засмеялся Дайм.
- Не только. Ещё мантикоров, браконьеров и заговорщиков, - Шу состроила свирепую рожицу и показала ему язык.
Боги, как же, оказывается, бывает легко! Если не придумывать себе лишних проблем, а радоваться тому, что имеешь... наверное, это тоже магия? Или нет? И с какой стати надо было опасаться, что Шу любит ещё кого-то? Все равно как бояться, что кончится вода в океане или воздух в небе.
Несколько минут Шу и Дайм болтали о какой-то шутливой ерунде, наслаждаясь вернувшейся свободой и открытостью. И снова возлюбленная оставила решать ему, идти дальше или оставить пока, как есть. Маркиз тоже готов был сейчас принять любое его решение - и спокойно уйти, и ждать сколько понадобится. Ну так он же просил доверия? Хоть и не ожидал, что получит его так сразу и безоговорочно. Непривычно. И слишком быстро. Но... обычные человеческие игры неуместны между теми, кто видит друг друга насквозь и принимает как есть. И, пожалуй, вовсе не нужно делать скидку на непривычность. Зачем отговорки перед самим собой?
- Вашему сиятельству не кажется, что анекдоты лучше пойдут с утра?
Не дав Шу опомниться, Хилл подхватил её на руки и отступил на шаг назад. Приглашающе улыбнулся Дайму и, не оборачиваясь, понес принцессу наверх. И, едва спустил её на пол в спальне, две пары рук принялись срывать с него одежду.
Он застонал, когда возлюбленная выскользнула из объятий и подтолкнула его к Дайму. Гибкое полуобнаженное тело, твердые мышцы бойца под пальцами, властные губы, пахнущие коняком. Глубокий и жаркий поцелуй, почти укус, сплетающиеся, словно в смертельной схватке, языки. Низкий рык и вжавшиеся друг в друга напряженные бедра. Нетерпеливые нежные руки, стягивающие остатки одежды и толкающие обоих на постель. Руки, отрывающие за волосы от почти покоренного зверя под ним.
Опрокинув его, Шу скользнула сверху и впилась в губы. Они не успел усадить её на себя, как его бедрами завладели мужские руки. Тут же за ними последовал и рот, заставив Хилла закричать.
Голова кружилась, поток желания и восторга уносил в неведомые дали. Хиллу казалось, что он пьян. Пьян страстью и нежностью, запахами и прикосновениями, стонами и вздохами. Он погружался в водоворот ощущений. Два обнаженных тела - бледное и смуглое, хрупкое и сильное. Запах хвои и кувшинок, мускуса и меда... Две пары глаз - сиреневых и бирюзовых - светящихся желанием, два сердца, стучащих в унисон с его собственным.
Хилл вынырнул из наваждения, задыхаясь и горя. Откатился от сплетенных в объятии тел, ловя ртом прохладный воздух. И засмотрелся. На разметавшиеся черные пряди, зажмуренные глаза, закушенную до крови губу... на дерзко розовеющие соски и смуглую руку, сжимающую маленькую грудь. На гибкого, сильного мужчину, скользящего вниз, ко впадине пупка, приникающего губами к завиткам меж стройных раскинутых ног.
Тонкие, почти жалобные стоны и горький, терпкий запах лишали его рассудка. Крохотная алая капелька на её губах притягивала и звала... Хилл слизал её, и встретил затуманенный шальной взгляд. Шу притянула его к себе, раскрывая губы, и вцепилась ногтями в плечо.
Он пил её блаженные стоны, проникая языком в глубину рта, кусая нежные губы. Ласкал и терзал твердую бусинку соска, охватывал ладонью грудь, и гладил руку, чувствуя каждую её хрупкую косточку. Спустился ниже, к бедру, и встретился пальцами с другой рукой, мужской.
Вспышка нестерпимого желания пронзила Хилла, когда Шу закричала. Прямо ему в губы. И забилась в экстазе. И тут же он почувствовал, как Дайм отодвигается от неё, отдавая... он вмял возлюбленную в постель своим телом и вонзился в содрогающееся лоно. С каждым толчком из её горла рвался крик, ногти вонзились в его ягодицы, ноги оплели бедра.
Приподнявшись на локтях, он смотрел в искаженное страстью запрокинутое лицо. И вбивался в неё все глубже, все сильнее. И сам кричал, изливаясь в жаркую, тесную влажность.
Тяжело дыша, он упал на неё - Шу так и не выпустила его из объятий, из себя.
- Тигренок, любимый... - шептала она устало, оглаживая его плечи. - Мой солнечный...
Ему не надо было видеть, как она улыбается довольно, он и так это чувствовал. И ещё он чувствовал восхищение и желание мужчины, смотрящего на них. Хилл поднял голову и взглянул на него. Прямо в светящиеся бирюзовые глаза. Голодные глаза.
- Моя.
Хилл поцеловал её, властно раскрывая податливый рот языком, снова вжимаясь в неё всем телом, утверждая права собственности.
- Моя... - глядя в распахнутые сиреневые глаза любимой - но для голодного хищника рядом. Хищник в ответ довольно засмеялся и придвинулся вплотную
- Хилл... ещё, милый...
Шу облизала припухшие губы и подалась бедрами ему навстречу. Порочная, жадная улыбка и полуприкрытые глаза, красные следы укусов на белой коже... Хилл глухо зарычал и вошел в неё до конца, снова полный сил и страсти.
И, словно этого могло оказаться мало, почувствовал на пояснице сначала сильные руки, и тут же губы. Охваченный огнем вожделения, он не противился, когда Дайм развел его ноги и устроился между ними, лаская языком спину и жестко сжимая бедра.
- Ты хочешь, любовь моя? - спросила Шу. Одной рукой она крепко держала его за волосы, а другой - Хилл чувствовал - лаская руку Дайма на его ягодице.