- Боги слепы к тебе, - тихо сказал Финн, обращаясь к Роуэну.
Я потрясенно взглянул на него:
- Ты хочешь уничтожить даже то, что осталось от него?
- Нет. Я говорю о том, что он знает и без меня. Можешь спросить его сам, по голосу и глазам Финна невозможно было прочесть его мысли. - Он - лишенный лиир. Только половина человека, обделенная душой. Лишенный благословения богов, как и ты, хотя ты хомэйн, а он - Чэйсули.
Он продолжал, не обратив внимания на мою попытку возразить:
- Он не воин клана, у него нет лиир. Ему нет пути к древним богам.
Я схватил его за руку и впился в нее пальцами, ощущая напрягшиеся мускулы.
Никогда прежде я в гневе не поднимал на него руку.
Финн остановился и замолчал. Он ждал. Когда я разжал пальцы и убрал руку, он объяснил смысл своих слов:
- Он отрекся от этого по доброй воле, Кэриллон, и теперь расплачивается за это страданием.
- Страданием!
- Да, - его глаза полыхнули огнем, остановившись на сгорбленной фигуре Роуэна. - Будь такой выбор у меня, я бы рискнул.
- И умер бы, - гневно отпарировал я.
- О да, верно, - заметил он со знанием дела, - но так я тоже не смог бы жить.
- Не слушай его, - обратился я к Роуэну. - Финн часто говорит тогда, когда ему лучше бы помолчать и оставить свои чувства и мысли при себе.
- Пусть говорит, - устало ответил Роуэн, - он говорит то, что я ожидал услышать всю свою жизнь. Мой господин, ты многого не знаешь о Чэйсули. Многого не знаю и я, отрекшийся от своей души, - горькая усмешка искривила его губы. О да, я давно знаю, что я такое. Лишенный души, лишенный лиир - недочеловек. Но я сам сделал выбор: я слишком боялся умереть. Я думал, что действительно умру, когда пришло время связать себя узами лиир.
- Ты знал? - я уставился на него, - Знал, когда настало, время?
- Как я мог не знать? Я болел долгие дни, мои приемные родители решили даже, что я умру. Внутри была тоска, сосущая пустота, меня тянуло в леса… его лицо исказила страшная гримаса. - Какая боль - отказаться…
- Ты должен был всего лишь откликнуться на зов своей души, - резко прервал его Финн. - Боги создали для тебя лиир, а ты предал его смерти. Курештин! Ты сотню раз достоин смерти за то, что сделал!
- Довольно! - рявкнул на него я. - Финн - во имя богов! - мне нужна твоя поддержка! Поддержка, а не приговор человеку, который мне нужен.
Рука Финна обвиняющим жестом указала на склонившего голову Роуэна:
- Он выжил, когда умер его лиир. Неужели ты не понимаешь, кто он теперь?
Он - убийца, Кэриллон - и то, что он убил, было даром богов…
- Довольно, - повторил я. - Остановись. Хватит.
- Посмотри на Сторра, - оскалился Финн. - Подумай, что было бы с тобой, если бы я пренебрег возможностью связать себя с ним. Он умер бы, ибо лиир, который остается один после того, как услышал зов, предает себя смерти. Они платят ту же Цену, что и воин, чей лиир гибнет.
Он злобно ощерился и подобрался, словно волк, Приготовившийся к прыжку.
Волк-Финн.
- Оставь в покое Роуэна, - наконец сказал я. - ты и так уже сказал больше, чем нужно. - Я повторил бы это снова, я сказал бы и больше, если бы мои слова заставили его увидеть, что он сделал.
- Я знаю, что я сделал! - Роуэн, наконец, поднялся на ноги, вскинул руки, словно пытаясь защититься от слов Финна - Видят боги, неужели ты думаешь, что я не страдал? Думаешь, не проклинал себя тысячи раз? Я живу так уже много лет, Изменяющийся! И от этой памяти мне никуда не уйти!
Я видел, что боль терзает обоих: Роуэна - из-за того, чего он никогда не имел, Финна - из-за того, чего он не мог понять - что Чэйсули может отказаться от того, что даровано ему по праву рождения и остаться жить. Сейчас чужаком здесь чувствовал себя я, а не Роуэн. Я, Кэриллон. Хомэйн, которому не дано понять, что значит иметь лиир, и что значит отречься от него.
- Вы нужны мне оба, - подвел я итог, покуда они недружелюбно разглядывали друг друга, стоя напротив по обе стороны от костра. - Я не потерплю разлада между моими людьми. Ни свар между хомэйнами и Чэйсули, ни распрей между теми, кто принадлежит к одной расе, благословенны они или нет, - я вздохнул, чувствуя отвращение ко всему происходящему. - Боги, знаю ли я хоть что-нибудь о Чэйсули?
Иногда мне кажется, что я просто не смогу вас понять.
- Но одно я знаю, - Роуэн по-прежнему смотрел на Финна. - Никого из лишенных благословения богов не коснется их милость, и ему никогда не постичь Пророчества.
Финн рассмеялся резко и горько:
- Ты все же не совсем бездушен, не так ли? по крайней мере, на это тебя хватает.
Напряжение мгновенно спало. Они все еще смотрели друг на друга, как два хищных зверя: один - мудрый волк, второй - лишенный дара, который дает связь с лиир, но разделивший странную и горькую судьбу своего народа.
- Неблагословенные… - я фыркнул. - Теперь вы будете пороть эту чушь на пару…
Я отвернулся и пошел к своему коню, столь же чуждому миру Чэйсули, как и я сам.
На следующий день я собрал в долине все свои силы - и хомэйнов и Чэйсули.
Я смотрел, как они подходят, молча ждал, сидя в седле, пока войско не заполнило долину. Долина была невелика, а оттого мое войско казалось еще меньше, так немного людей смог я собрать под свои знамена… Но все же с каждым днем оттепели их приходило все больше.
Я решил держать перед ними речь, используя все приказы и аргументы, какие мог, чтобы имя Кэриллона после этого было на устах у всех. Меня разгневало отношение хомэйнов к Чэйсули - именно сейчас, когда каждый человек был у меня на счету. Они что, хотят проиграть войну?..
Но все же я понимал их: меня ведь тоже воспитали в ненависти к Чэйсули и страхе перед их народом. Да, я хорошо усвоил последующие уроки - но ведь это было потом. У кого из стоящих сейчас передо мной хомэйнов были такие учителя?
Но вместо речи я просто начал говорить с ними. Вернее, кричать - иначе меня бы просто не услышали - но без гнева. Я объяснил им, в каком положении мы сейчас находимся, рассказал, насколько нас меньше, чем нашего противника. Я не хотел, чтобы кто-нибудь потом мог упрекнуть меня в том, что я втянул их в войну, не объяснив ситуации. Если человек идет на смерть, он должен знать, ради чего делает это и чем рискует.
Я разбил их по отрядам, объясняя им стратегию войны. Мы не могли вести подготовленную войну, предварительно разведав местность, как это было прежде: для этого нас было слишком мало. А я не мог позволить себе ни одного бесполезного сражения. Нам придется действовать постепенно, продвигаясь мелкими шажками, уничтожая патрули Беллэма. Теперь их должно быть меньше, чем зимой подошло время сева, и у нас была возможность застать их врасплох.
Я разделил свое войско, предпочитая держать Чэйсули и хомэйнов порознь.
Многие в войске хомэйнов были ветеранами, помнившими время до начала кумаалин, они приняли Чэйсули с радостью, как опытных воинов, этих я поставил во главе летучих отрядов. Я рассчитывал на них, как на силу, способную заглушить недовольство. Все знали боевой дух и исключительные возможности Чэйсули, я подумал, что в конце концов люди предпочтут, чтобы они приняли нашу сторону, чем чтобы они сражались против нас.
Вопросов было задано немного, мне хотелось бы знать, сколько солдат пришло в мою армию, потому что разделяло мои цели, а сколько просто хотело изменить будничную повседневность. Некоторые, как Заред, я не сомневался, желали освободить Хомейну от власти Беллэма. Но остальных вела тяга к перемене образа жизни. Они вернутся домой другими - если вообще вернутся.
Я назначил своих командиров. Одним из них был Роуэн. его я поставил во главе людей, которых он набрал в харчевне, зная, что другие не станут подчиняться ему, пока он не докажет свое достоинство. Чэйсули, судя по реакции Финна, тоже не приняли бы его.
Я распустил войско по отрядам, разъяснив каждому из командиров его задачу - мелкие выступления. Необходимы были быстрые атаки, в которых уничтожались бы патрули солиндцев. Затем отряды должны были так же быстро отступать. Чем быстрее будут действовать отряды, тем меньше будет потерь Тактика Чэйсули, более эффективная, чем многие другие. Я знал, что это должно сработать, если все пойдет так, как хочу я.