— Старик, — прошипел демон тем сиплым голосом, услышав который понимаешь, что говорит не человек. — Ты такой анахронизм! Твои методы стары и бессильны так же, как и смешны. Ну что это такое? Сыпать порошок, бряцая при этом птичьими костями. А теперь посмотри, что есть у меня, — и он вытащил из кармана плаща, какой-то предмет. — Этот мир стоит того, чтобы жить в нем и кое-что перенять от людишек. Их вещички бывают не только забавны, но и полезны порой. Я вот могу развеять твои охранные рисунки не дотрагиваясь до них. Ха!
Демон не спеша навел на порог тот предмет, который хвастливо демонстрировал шаману. Щелкнул включатель, после чего послышалось негромкое жужжание, будто заработала электробритва. Шаман вскрикнул. При лунном свете Эшли видела, как небольшой пылесос, каким обычно чистят обивку автомобильных кресел, разрушает линии из красного порошка, просто сдувая ее.
— Ну вот и все, — усмехнулся демон, блеснув в лунном свете насмешливым оскалом и стеклами очков.
Поднявшись на ноги, он деловито отряхнул брюки и плащ.
— Прогресс, что ни говори, вещь полезная…
И переступил через порог.
— О, дух-покровитель! Не оставь меня в этой борьбе! Защити сына своего и дом его, как ты защищал его и прежде! Огради меня от зла! Заклинаю тебя именем великого Гитче Маниту! О дух-покровитель, восстань его мощью! — воздев руки над головой, в отчаянии завопил шаман.
Белеющий в темноте медвежий череп, двинулся по земле и на глазах начал обрастать плотью. Эшли понимала, что надо отвернуться и не смотреть, но ничего не могла с собой поделать. Она глубоко переживала происходящее, в тоже время не веря в него. Она просто не успевала все это осмыслить и хоть как-то объяснять себе. Слишком многое навалилось на нее. Туча, набежавшая на луну, милосердно скрыла от нее зрелище шевелящегося на полу нечто, обрастающего плотью со всей его анатомической жутью. До нее доносился хруст, глухое рычание, влажные шлепки и натужное сопение.
"Этого не может быть… такого не бывает…" — твердила она про себя до тех пор, пока в проеме двери с тяжким вздохом и рыком не поднялась огромная фигура, закрыв собою вход в хижину. Рокочущий гневный рев создания, духа-покровителя хижины, закладывал уши. Сквозь него пробился пронзительный визг демона, которого все это время удерживал на одном месте своими заклинаниями шаман. Потрясая ритуальной погремушкой, он не давал, огрызающемуся демону, сдвинуться с места. В распахнутую дверь было видно, как дух-покровитель, — создание с человеческим телом, обросшим шерстью и медвежьей головой, — с яростным ревом ринулся на, метавшегося из стороны в сторону, демона, старавшегося не подпускать врага к себе.
Неожиданно для своих габаритов, дух-покровитель сделал ловкое обманное движение, резко кинулся в обратную сторону и сцапал врага. Стенли-демон извивался в сдавливающих его мощных объятиях, визжал, пытаясь хоть немного ослабить их. Дух-покровитель поднял демона и с силой швырнул его в кусты, подальше от дома. После чего неуклюже переваливаясь, подошел к валявшейся в траве колоде, поднял ее и вернувшись к кустам, бросил ее вслед демону. Из кустов раздались вопли и визги боли. Потоптавшись у кустов, дух-покровитель решил добить врага и двинулся в заросли, когда оттуда на него неожиданно выскочил демон.
Обхватив мохнатое туловище руками и ногами, он вцепился в горло врага. Дух-покровитель взревел, колотя по напряженно выгнутой спине демона, но тот ни на миг не ослабил своей хватки, вгрызаясь в его горло до тех пор, пока вместо рева, несчастный не начал издавать булькающие хрипы, захлебываясь кровью. Но и тогда демон не отпускал его. Дух-покровитель рухнул на землю, а демон сопя и чавкая все копошился на нем, пожирая его плоть.
Оборвав свое монотонное бормотание, шаман повернулся к Эшли. В темноте хижины белело его лицо. Девушку трясло. Не сознавая этого, она нервно комкала в руках шерстяное одеяло.
— Здесь нам демона не сдержать, — негромко проговорил он. — Он силен. Ты сама это видишь. Не перебивай! Нет времени на пустые слова. Твой дух должен покинуть тело и сдержать демона в его мире, мире духов. Я буду охранять твое тело и не подпущу его к нему…
Раздавшийся хруст, заставил его замолчать. Эшли и Ждущий у Дороги повернулись к двери. У порога стоял истерично хихикающий демон. Белоснежная рубашка, лицо и даже очки были перепачканы влажно поблескивающей кровью. Он видимо что-то хотел сказать, но вместо этого повизгивая и хихикая, швырнул прямо на середину хижины что-то круглое. Это что-то оказалось медвежьей головой духа-покровителя. Глухо ударившись о землю, голова подскочила и подкатилось к шаману. Резко запахло кровью. Эшли прижала к лицу одеяло.
— О, Великий Дух! Великий Маниту, спаси нас, детей своих! — беспрестанно молил шаман, ползая по полу и восстанавливая нарушенные линии защитных кругов.
Стоя на пороге, демон с интересом наблюдал за ним. Потом, как-то по-детски, шлепнулся на землю задом и скрестив ноги, уселся поудобнее.
— Сейчас, после схватки с духом-хранителем, он набирается сил, — торопливо проговорил шаман, на коленях подползая к лежанке. — Если я поражу его тело, которое даже не принадлежит ему, он тут же обретет себе другое. Это будет твое тело и кто тогда сможет остановить его? Я буду убит и уже не будет возможности пленить его, как это было со щитом Отца Волка. Твой дух двойник должен проникнуть в мир демона и сделать его слабым. Тогда мы сможем продержаться до прихода Воина, — шептал шаман. У порога тихо сидел Стенли и склонив голову набок, прислушивался.
— Как я туда проникну? — зашептала в ответ Эшли.
— Слушай и делай то, что я тебе скажу. Доверься мне. Сними с себя одежду и ляг… Молчи!
Стараясь не стучать зубами от страха и холода, Эшли поспешно стянула с себя одежду, путаясь в ней. Краем глаза она заметила, что демон привстал, пытаясь разглядеть, что же происходит в хижине. Когда Эшли легла, вытянувшись на топчане, Ждущий у Дороги поднял с пола голову духа-покровителя и выдернув из висящей на стене связки перьев, одно из них, обмакнул его в сочащуюся кровь, и принялся водить им по лицу, груди и животу девушки.
— Не пугайся его истинного обличья, не поддавайся его мыслям. Молись своему богу и думай только о том хорошем, что у тебя было. В этом твое спасение, — шепотом наставлял он ее.
Обнаженное тело холодил ночной воздух, оно покрылось мурашками, а подсыхающая кровь стягивала кожу. Шаман запел и коснулся лба девушки пальцем. С необычайной легкостью, Эшли вдруг сорвалась со своего ложа и понеслась в темноту. Прошли целая вечность, когда до нее дошел его зов: "Ищущая" и она открыла глаза.
Эшли лежала на земле под окном хижины Ждущего у Дороги. Странно, но она не чувствовала холода, а поднявшись на ноги вдруг взмыла в воздух без особых усилий, паря над раскачивающимися верхушками деревьев. Ночная тьма превратилась в серое марево. Окружающее казалось размытым, а цвета приглушенными, как будто покрыты серым налетом. Но даже с высоты птичьего полета, куда могла теперь подняться по своему желанию, Эшли различала каждую травинку, каждый листик в кронах деревьев и каждый камешек в ручье. Она видела крышу хижины, покрытую дранкой и мхом и разрисованный валун, который светился так, что рисунки на нем потускнели.
Все хоть и казалось необычно, но было знакомо, кроме того существа, что сидело у порога хижины, из дверей которой доносилось пение шамана и треск ритуальной погремушки. Эшли подлетела поближе, зависнув недалеко от порога. Вместо Стенли Гарди возле нее сидела тварь, которую человеческое воображение вряд ли могло себе представить. Превозмогая отвращение и страх, призвав на помощь ту искорку любопытства, что теплилась в ней, Эшли внимательно разглядывала его.
Бесформенное бледное свиное тело было покрыто безобразными струпьями. Загривок изгибался крутым горбом, вдоль хребта шли костистые наросты. Тварь сидела на коротких лапах-обрубках, скребя пред собой землю передними, длинными и мускулистыми. Словно почувствовав чье-то присутствие, она чуть повернула голову в сторону Эшли и девушку передернуло от омерзения.
Плоская физиономия с приплюснутым носом и вывернутыми ноздрями, с сильно выступающими челюстями, слишком короткими мясистыми губами, не прикрывающими влажные десна и крупные, необычайно острые желтые зубы, принадлежала жестокому и алчному существу. Под узким нависшим лбом глубоко сидели полыхавшие красным отблеском глазки. Губы его дернулись, раздвигаясь еще больше в угрожающем оскале. Из-за зубов показался и тут же спрятался длинный язык. И все же при всей примитивной животности его облика, демон не производил впечатление монстра для которого все сводилось к тому, чтобы утолить свою жажду крови. В глазках, полных ненависти, угадывался холодный интеллект и знание веков, что придавало его уродливой физиономии выражение цинизма и от чего она казалась еще более отталкивающей.
Из хижины начал бить яркий желто-красный свет и Эшли заметила, что демон старается чтобы он не попадал на него. Еще она разглядела полупрозрачные воздушные сущности, теснящиеся вокруг нее, которых тоже тревожил этот свет. Они были настолько разнообразны, что среди них Эшли заметила как человекообразных, так и аморфных, похожих на медуз, существ. Все их внимание было приковано к хижине. Может быть они приняли Эшли за свою? Она вытянула руку. В отличие от воздушных сущностей, ее рука светилась слабым серебристым свечением.
Еще она заметила тянущуюся от нее к крыше хижины, длинную серебряную нить. Отчего-то это перепугало ее и она двинулась по ней вниз, обратно к крыше. Ее полет оказался настолько стремительным, что она не помня как, вдруг оказалась под низким потолком хижины, обозревая комнату сверху. И то, что она увидела потрясло ее.
Сначала она не могла оторвать взгляда от своего обнаженного, разрисованного кровью тела, неподвижно лежащего на одеяле. Эшли впервые видела себя воочию, вот так, со стороны и это совсем не походило на то, когда она наблюдала себя на снятых видео кадрах. Контуры тела казались шире, чем она привыкла думать о себе, потому что сейчас она была словно коконом окутана свечением, чистым голубым сиянием с переходом в прозрачно изумрудное. Кое-где кокон прерывался черными безобразными кляксами, то разраставшимися, то таявшими, но полностью не исчезавшими. Откуда-то она знала, что это был страх, что съедал ее изнутри. Ведь снаружи она, по уверению шамана, была защищена настолько, что никакое эфирное существо не могло приблизиться к ней, проникнув через густые красно-черные переплетения, нарисованными на ее теле узорами, словно вуалью укутывавшими ее. Кроме этого от лежащей меж ее грудей птичьей косточки-амулета, шло золотистое свечение, накрывавшее ее блестящей, легкой россыпью. Но и это было не все.
Здесь, на другом уровне бытия, она видела хижину залитую светом, а не погруженную в глухую ночную темень, как оставляла ее. Яркий плотный свет поднимался колышущимися завесами, повторяя движения линий священных индейских пентаграмм, начертанных на полу хижины. Они смотрелись красивым, сложным лабиринтом занавесей различных оттенков. Свет пробивался даже от залитых кровью линий пентаграмм, хотя и был слабым. Особенно плотный заслон из колыхающихся занавесей света, имел дверной проем. За нею клубилась грязно серое марево, на чьем фоне выделялся, темный безобразный силуэт демона.
Он сидел неподвижно, и только его маленькие, близко посаженные глазки горели лютой злобой. Но Эшли долго не могла прийти в себя от вида шамана.
Старик сидел на том же месте в середине нарисованного им священного круга и, раскачиваясь взад-вперед, заунывно тянул свою бесконечную песню. Его тело окутывало мощное красное сияние со сполохами желтого. Она ни за что не узнала бы шамана, если бы не его одежда из белой замши. Сам шаман казался выше, мощнее и вместо человеческого лица у него была медвежья морда, покрытая седовато бурой шерстью. Почувствовав ее присутствие, он повернулся в ее сторону.
— Не бойся. То, что ты видишь — мой дух покровитель. После того как он лишился тела в борьбе с Желтым зубом, он вошел в мое тело. Теперь мы одно.
Эшли молча парила над ним. Ее одновременно пугала и восторгала та свобода, которую она обрела и ей все труднее было вспоминать, что не для того она выбралась из своей земной оболочки, чтобы наслаждаться новыми ощущениями. Но, что она могла предпринять в своем положении против демона, Эшли не представляла. Ждущий у Дороги говорил, чтобы она думала о чем-то хорошем, однако новые впечатления и необычайность собственного положения сбивали с толку и не давали собраться с мыслями, сосредоточиться на нужном и важном.
Затаив дыхание, если так можно было сказать о ней сейчас, она наблюдала за колышущимся занавесом света, преграждавшей путь демону. В нескольких местах он начал как-будто истончаться и рваться и тогда в образовавшиеся прорехи просачивалась мутная клубящаяся тьма. Повернув медвежью голову к двери, шаман, пропел слова заклинаний, кинул туда светящийся порошок, восстановив целостность защитной преграды.
Дернув руками и ногой, как если бы она плыла в воде, Эшли пролетев сквозь крышу, вынырнула наружу. Демон неподвижно сидел у порога и она осторожно подлетела поближе. Присмотревшись к нему, девушка различила грязноватую ауру с черными и бурыми вкраплениями, а когда он шевельнулся, она пошла дрожащими волнами, словно заколыхавшийся студень.
Зависнув за его спиной так, чтобы он не смог ее обнаружить, держась безопасного от него расстояния, Эшли попыталась вызвать в памяти образы детства. Но присутствие демона подавляло и отвлекало. И когда она уже бросила стараться, поняв, что все равно ничего у нее не получиться, память вдруг погрузила ее в яркую и реальную картину детства.
Она сидит на залитой утренним солнцем кухне и завтракает перед тем, как отправиться в школу. Она пьет молоко с любимым овсяным печеньем. Мама, обернувшись к ней от плиты, с нежностью смотрит на нее и Эшли знает, что так и должно быть. Она торопиться допить молоко, потому что в школе дожидается Алекс, ее лучшая подружка. Сегодня Эшли поменяется с ней картинками из мультяшек, которые обе обожают и собирают. У Эшли появятся картинки рыжеволосой Русалочки, и она увидит, как обрадуется Алекс Спящей красавице, которую отдаст ей Эшли. И конечно, когда объявят оценки контрольной по английскому языку, у нее будет стоять отлично. Она заново пережила те чудесные, беззаботные минуты.
Прогалина перед хижиной осветилась так, будто действительно наступило то далекое утро ее детства, когда она была абсолютно счастлива. В мозгу Эшли слышались отчаянные вопли воздушных существ, пытавшиеся укрыться как-нибудь и где-нибудь от непонятного, яркого и радостного, что грозило выжечь их. От размытых временем ощущений, воспоминаний далекого детства демон завизжал, испытывая муку. Он ощетинился, вздыбив на спине когтистые наросты и развернувшись к ней, взглянул на Эшли пронзительными маленькими глазками, и на нее накатила волна беспросветного, тяжелого отчаяния. Яркий свет, заливший поляну опал, потускнел и угас. До чего, все-таки глупы и никчемны все эти воспоминания. Что они могут изменить? Чем помочь? Какой от них прок? Незачем забивать ими голову. Что она вообще здесь делает? Не лучше ли вернуться в тело и обрести покой, вечный покой. Она так устала. Умереть…
Умереть? Нет, нет, ей нельзя поддаваться отчаянию. Ждущий у Дороги предупреждал ее, что демон будет внушать нечто подобное. Помоги мне, шаман!
Сноп искр брызнул из светящегося проема двери. Демон уворачиваясь от них, бросился к колоде, укрывшись за ней. А блестящая, переливающаяся россыпь окутала Эшли. Ее голова избавилась от стиснувшей ее тяжести. Жесткие, скребущие душу мысли и сомнения исчезли, словно выметенный мусор. Вместе с ними ушло гнетущее чувство безнадежности, давившее на нее холодной тяжестью.
Вдруг глубокий, бархатный голос Стенли произнес:
— Ты сделал неправильный выбор, Эшли. Что бы тебе не дать мне воли?
В мутной ночной тьме поблескивали красными отблесками его глаза.
— От тебя требовалось кое-что не заметить и просто пойти со мной. Я бы тебя не тронул. И за эту малость ты могла получить много, очень много: богатство, власть, Гарди, — говорил демон, устроившись на колоде. — Ты бы купалась в роскоши и единственное, что обременяло бы тебя, это светские разговоры. Однако, я могу дать тебе еще один шанс. Еще не поздно получить все это. Не мешай мне разделаться со стариком. Что тебе до недалекого дикого индейца? Зачем тебе эта грязная дыра? Ты ведь мечтаешь быстрее убраться из нее. Дай мне свободу… Отойди… постой в сторонке. Хочешь я останусь Стенли?
Эшли ужаснулась. Ее захлестнуло отвращение.
— Почему? — обиженно протянул голос. — Почему, нет?
При этом морда урода оставалась неподвижной маской, а глазки не меняя своего злобного выражения, настороженно следили за каждым ее движением.
— Вспомни! — страстно воскликнул голос. — Щит Отца Волка пролежал на столе в твоей квартире целую ночь и разве я тронул тебя. Хотя, тогда я уже был достаточно силен, чтобы ненадолго покинуть свою тюрьму. И ведь я был голоден, очень голоден. Но я не тронул тебя. Нет. Как ни манила меня к себе твоя плоть. Такая сладкая, нежная…