103808.fb2
П р и н ц (Гофману). Ну вот! Что ты на это скажешь?
Г о ф м а н (пожимает плечами). Обычная ябеда. А что?
П р и н ц. Все не так просто. "Благонамеренный", гм. Я, признаться, давно слежу за этим человеком - разумеется, не за ним самим, а за тем, что он пишет. Он очень чуток к ситуации, к перемене политических сил. У него острый ум. Он понимает, когда и чем можно меня тронуть... или задеть. Мы, немцы, очень ранимый народ - по крайней мере, в ряде случаев. Вот и теперь: какой же заговор, когда при дворе Гофман? (Шульцу.) Вообрази: ведь это останется в вечности. Будут судачить: "т о т с а м ы й Шульц"; или еще того хуже: "И ты, Шульц!.."
Ш у л ь ц. Я не пойму, о чем вы, ваше высочество!...
П р и н ц. Я о справедливости. Ведь это будет несправедливо - как ты считаешь? - если после всего, чем мы друг другу обязаны, ты замахнешься на меня? Справедливый человек так поступить не может.
Ш у л ь ц (запинаясь). Но... ваше высочество... У меня и в мыслях нет... чего-либо такого...
П р и н ц (вдруг угас). Хорошо. (Смотрит на чашку.) Что-то и кофе не хочется... Ладно. Время обедать. До вечера, господа!
Встает, быстро выходит Сцена вторая
Г о ф м а н (как бы про себя). Ну да. А я-то, конечно, человек несправедливый.
Ш у л ь ц (зло). Интересно, какая сволочь написала вот это? (Указывает на донос.)
Г о ф м а н (рассеянно). Одно могу сказать, Шульц: не я.
Ш у л ь ц. Я понимаю, господин Теодор, что не вы. (Рассматривает донос.) Почерк какой-то знакомый...
Г о ф м а н (тоже взглянув на лист). Почерк, конечно, изменен. Он подражал прописям.
Ш у л ь ц. Не приложил ли тут руку наш милый святоша?
Г о ф м а н. Нет, на него это не похоже никак. Да он и не вмешивается всерьез в мирские дела: целибат, Шульц, есть целибат.
Ш у л ь ц. Ну, может быть, и не он. Как бы там ни было, принц теперь настороже. Нам надо действовать быстрее, иначе...
Г о ф м а н (со скукой). А какая разница, Шульц? Ведь все равно принц должен сам подписать свое отречение. И учредить опекунский совет. Пускай себе приготовляется к мысли...
Ш у л ь ц (горько). Разве вы не знаете принца, господин Теодор? Неужели вы думаете, что он будет сидеть сложа руки? Я удивляюсь, как это мы еще на свободе.
Г о ф м а н. Вы хотите сказать: как это мы еще не уволены, Шульц?
Ш у л ь ц. Ну да, я это и имел в виду.
Г о ф м а н (вздохнув). А я бы не отказался быть уволенным, говоря откровенно.
Ш у л ь ц (испуганно). То есть как? Вы отказываетесь?
Г о ф м а н (со смехом). Да от чего отказываться-то? Ведь ничего же не происходит.
Ш у л ь ц. Как это не происходит? (Вдруг становится на цыпочки, неслышно подбегает к кулисе, шепотом.) Жена!
С заговорщическим видом входит ф р а у Ш у л ь ц. В руках у нее корзинка с кастрюльками.
Ф р а у Ш у л ь ц (быстро оглядываясь). Он ушел?
Щ у л ь ц. Да. Что это у тебя?
Ф р а у Ш у л ь ц. Обед.
Ш у л ь ц. Зачем?
Ф р а у Ш у л ь ц. Не можете же вы сидеть голодными! А в гостиной вам лучше не появляться.
Г о ф м а н. Что за вздор! Почему?
Ф р а у Ш у л ь ц. Как будто вы не понимаете, господин Гофман! (Начинает расставлять кастрюльки на столе.) У нас же здесь сейчас будет заседание комитета.
Г о ф м а н (закатив глаза). Боже правый! Какого еще комитета? Что вы напридумывали?
Ш у л ь ц. Комитета оппозиции.
Г о ф м а н. И кто в него входит?
Ш у л ь ц. Вы. И мы.
Г о ф м а н. Тьфу! Для чего такая конспирация? Мы могли бы все обсудить дома.
Ш у л ь ц. Сейчас поймете. (Открывает портфель, достает свернутый в трубку лист.) Вот.
Г о ф м а н. Что это?
Ш у л ь ц. "Отречение".
Г о ф м а н. Это вы писали?
Ш у л ь ц. Да. Чистовик. Не хватает только подписи принца и печати. Прочтите, господин Теодор: может быть, нужно что-нибудь изменить. Тогда я перепишу все заново.
Усаживается за стол п р и н ц а, придвигает к себе кастрюльку. Ест. Г о ф - м а н читает.
Г о ф м а н. И вы собираетесь предъявить это принцу?
Ш у л ь ц. Да. Сегодня.
Ф р а у Ш у л ь ц. Мы с Карлом думали, что предъявите вы.
Ш у л ь ц (поспешно). Но если вы не хотите...
Г о ф м а н. Нет, отчего ж. (Читает.) Да, тут все ясно. Получается, что управлять страной буду я.
Ф р а у Ш у л ь ц. Именно так и получается, господин Гофман.