– Без мостов. Система игрек?.. Пожилой человек. Не стыдно?
– Вань!.. – взмолилась Нюра.
– Да пошли они к…! – открыто обозлился Иван. – Бессовестные. Люди за копейку-то горб ломают, а эти – стянул чемодан, и радешенек, и богатый, хорошее вино пьют, коньяки… Есть у меня деньги, есть! – не подговаривайся! Только попробуй возьми хоть один рубль – вот, видел? – Иван показал увесистый кулак. – Быка-трехлетка с ног сшибаю…
Профессор понюхал протянутый кулак.
– Да, могилой пахнет. Серьезный кулак. Надежный. И все же тут какое-то недоразумение, Иван. Вы меня за кого-то другого принимаете… Хотите, я приведу проводника, он объяснит вам? А ему я покажу документы. Хотите, вам покажу?..
– Не нужны мне ваши документы. И ходить никуда не надо. И я никуда не пойду – не мое дело. А поживиться здесь не удастся, заранее говорю.
– Нет, я все-таки схожу. А то этак мы всю дорогу и будем подозревать друг друга…
Профессор вышел.
– Вань, – встревожилась Нюра, – не зря мы человека-то обидели?
Иван молчал. Ему тоже сомнение вкралось в душу.
– А, Вань?
– А я откуда знаю? – взорвался Иван. – Иди разбери их… Откуда он, пуд золота-то? – Иван пнул профессорский чемодан. – Может, кокнул кого-нибудь в тайге – вот и…
– Да шибко уж не похожий.
– А тот был похожий?
– Господи, Господи, – только и сказала Нюра. – Правда, трудно понять людей.
Вошли профессор с проводником. Проводник ухмыляется.
– Ты чего это тут бдительность развел? – спросил он. – Это товарищ Степанов, профессор, из Москвы… Тебе уж теперь на каждом шагу будут воры казаться. Некрасиво, обидел товарища…
– Насчет обиды – это не надо, – попросил профессор. – Никакой обиды.
– Ну как же?:.
– Никакой обиды! Хорошо, что все объяснилось.
– Давай тут… не очень! – счел нужным еще сказать проводник Ивану. – Какой же он вор! Хоть немного-то разбирайся в людях.
– Ты много разобрался в том конструкторе… которого без билета посадил? – обиделся Иван на нравоучения лакеистого кондуктора. – Бегал тут… икру метал. Еще ухмыляется!
– Ну-ка! – прикрикнул проводник. – Давай-ка, приведи себя в порядок! Не очень тут!.. Не дома на печке. Устраивайтесь, товарищ профессор.
– Я устроюсь. Хорошо.
– Если он будет тут чего-нибудь фордыбачить, скажите мне… Мы его живо приструним. Мы ему…
– Да идите вы к дьяволу! – вскричал вдруг профессор. – Чего вы пристали к человеку?!
Проводник опешил. Молчал.
– Извините, пожалуйста! – сказал профессор. – Спасибо. Мы теперь сами разберемся. Идите.
– Ну, давайте, – сказал проводник. – Ничего. – И ушел.
– Фу-ты, дьявольщина какая! Нехорошо как…
– Товарищ профессор, вы уж простите нас ради Бога, – сказала Нюра. – Обознались мы…
– Да что вы!.. За что? Я, старый дурак, поперся к проводнику… Надо было самим разобраться.
Иван, опозоренный, молчал, насупив брови.
– Попроси прощения! – строго велела Нюра. – Язык-то не отсохнет.
– Та-а… – Иван сморщился. – В этом, что ли, дело?
– Забудем все недоразумения! – решительно сказал профессор. – Нам же далеко ехать!.. С какой стати мы испортим себе дорогу? Иван!..
А поезд опять подходил к станции.
И опять перронная кутерьма… Приехали. Уезжают.
В вагон, где ехали Иван, Нюра и профессор, садилась большая гитаристая группа студентов – юноши и девушки, большинство – девушки.
Поезд тонко закричал…
Иван с профессором пригубили-таки из высокой бутылки дорогого вина. Профессор – с блокнотом в руках – экзаменует Ивана на предмет владения родным языком. Настроение у них хорошее; Иван относится к «экзамену» довольно серьезно; Нюра – больше на подсказках.
– Просто – ударить. Он ударил – я ударила – кто-то ударил…
– Вломил, – начинает Иван.
– Так.
– Жогнул.
– Жогнул?
– Ну – жогнул. Рраз! – жогнул.
– Ага. Хорошо. Еще?
– Тяпнул.