- Бей! - Лихо изловчилась без лишних нежностей, вломить начинающему подниматься Книжнику в подколенный сгиб, и уронить его в промежуток между скамейкой, и столом. Горячо желая, чтобы он оставался там до окончания этой заварушки, прикинувшись чем-нибудь несуществующим. И, почти одновременно с этим, качнулась вправо, сгребая со стола "Феникса". Ловя в прицел чью-нибудь горячую голову за соседним столом, работая на опережение. Мразь, в количестве восьми штук, среагировала оперативно, почти похвально. В её сторону, как в замедленной съёмке, стали разворачиваться сразу несколько стволов. Лихо выстрелила раз, другой...
Круглолицый, рыжеватый "махновец", одетый в серый комбинезон с логотипом какой-то, давно канувшей в Лету компании, откинулся назад, поймав пулю точно в ямочку на подбородке. Вторая вошла в шею, перебив кадык.
Совсем рядом что-то треснуло - коротко, резко. Краем глаза Лихо поймала Шатуна, встающего из-за стола, и выламывающего крышку одним непостижимо быстрым движением, оставляя только торчащие из земли опоры. Алмаз крутнулся волчком, перемещаясь в противоположную от Лиха сторону, рассеивая внимание "махновцев". "Калаш" уже плевался огнём, тоже как-то протяжно, даже с ленцой. И не было такой силы, способной сделать так, чтобы вылетевший из него горячий свинец не нашёл цели.
Крышка стола, кувыркаясь, полетела в сторону противника, пустые бутылки, и остатки еды разбросало в разных направлениях: и достигла цели, погасив собой несколько всё же прозвучавших выстрелов. Раздался чей-то проникновенный вопль, скорее всего - торчащие из плотно сколоченных досок гвозди пробороздили чью-то морду, Шатун по дуге ушёл в сторону, держась чуть сзади, и чуть сбоку от Алмаза, понимая, что его помощь больше вряд ли понадобится.
Лихо отпрыгнула вбок ещё раз, "Феникс" рявкнул три раза, успокаивая двух "махновцев", которые избежали контакта с массивной деревянной конструкцией: по их мнению - каким-то чудом покинувшей место постоянной дислокации, и переместившейся на несколько метров, причиняя качественные болевые ощущения. Неподалёку, считанные разы откашлялся "дыродел" Алмаза, и наступила тишина.
Шатун огляделся, готовый в случае нужды, воздействовать на ситуацию всеми имеющимися силами и возможностями. Чернявый с братом, застыли форменными истуканами. Дробовик Ловкого дымился - он всё-таки успел адекватно среагировать на развитие событий, но вот пользы от его выстрела не наблюдалось. Его не стоило ни в чём упрекать - вряд ли он за свою жизнь в непосредственной близи от большой дороги, видел, как девять здоровых мужиков гарантированно превращаются в "груз двести", за самый минимальный отрезок времени. Главное, чтобы не начали палить куда попало, сейчас, когда конфликт был уже исчерпан. Со счётом девять-один, в пользу пятёрки. Точнее - уже четвёрки.
Лихо бросилась к скамейке, из-под которой, несдержанно высказываясь сплошь нелитературными оборотами, выбирался Книжник. Но на очкарика ей было наплевать: живой - и ладно.
Герман лежал на боку, чудом не упав на землю. Широко раскрытые глаза быстро стекленели, он, возможно, ещё успел уловить гаснущим сознанием самое начало огнестрельного контакта, лицо было отмечено не успевшим воплотиться в жизнь, азартом схватки. Сейчас он уже был там, где сходятся все дороги, и остаётся лишь оглянуться назад, жалея о том, что ты не успел сделать, завершить...
- Герман... - Книжник всхлипнул как-то потерянно, и стал озираться по сторонам, словно отыскивая того, с кем можно было поквитаться за потерю. Но девять "махновцев", только что получивших ещё аттестат об окончании земного пути, лежали смирно, не делая никаких попыток получить подкожно ещё пару горячих пилюль, употребление которых зачастую вызывает самые негативные последствия.
Лихо выдернула заточку. Струя горячей крови выплеснулась в воздух, попав на лицо мутанта, смешавшись с изумрудной жидкостью, вытекающей из его шеи.
- Мы с тобой не одной крови... - Побелевшими губами прошептала Лихо, сама не понимая, зачем она это говорит. Слишком много потерь для одного дня, слишком давящих потерь. И будет ли им финал - знает только Творец, отгородившийся от своих подопечных плотной завесой желтовато-коричневых перистых облаков. И предоставивший альтернативу - выкарабкиваться самим, не выбирая средств и пределов. Всё в твоих руках. Крути реалити-шоу в режиме нон-стоп, а с рейтингом будем разбираться по факту. Когда наступит день и час, и жюри вскинет свои таблички с оценками. Которые уже нельзя оспорить...
- Да чтоб тебя... - Лихо встряхнула головой, отгоняя возникший в голове монолог, в котором было непонятно - где её собственные мысли, а где наваждение: словно неподвижно лежащий Знаток разговаривал с ней оттуда, из-за черты. Философски прищурив свои серо-голубые глаза, и делая первые шаги из бренной суеты, в беспечальную вечность.
Заточка полетела на землю. Лихо закрыла Герману глаза, ещё раз посмотрела на понемногу становящееся упокоённым лицо. Устроила его на скамейке получше, и пошла к чернявому, понемногу выходящему из ступора.
Брат Ловкого неуверенно повёл в её сторону дулом дробовика, но хозяин придорожной забегаловки, которую теперь с полным на то правом, можно было назвать "В гостях у девяти мертвецов", махнул рукой, приказывая прекратить всяческие поползновения. Родственник послушно опустил оружие.
- Этого... - Для вящего понимания её слов, Лихо показала в сторону Знатока, возле которого скорбно застыл Книжник. - Этого мы сейчас сами похороним. С остальными - делайте что хотите. Хоть на шашлык, хоть в качестве наглядного пособия для особо пробитых на всю бошку. Можешь вдоль дороги поставить, и лепить клиентам, что лично девятерых списал. Не отрываясь от мангала. Нас это уже не касается. Машины забирайте себе, стволы... хрен с вами! - стволы тоже. Лопата есть?
Ловкий собственноручно вынес шанцевый инструмент, и даже простёр свою любезность до того, что указал небольшую полянку, метрах в ста за "дзотом", где можно было похоронить Знатока, не опасаясь, что его могилу загадят всяким мусором.
Шатун с Алмазом ушли, и вернулись через пятнадцать минут, чтобы забрать тело.
- Подожди... - Книжник остановил громилу, и осторожно коснулся плеча Германа, прощаясь с ним. Качнул головой, закусил нижнюю губу, и быстро отошёл, отвернувшись, мелко-мелко, и беззвучно вздрагивая плечами. Шатун легко подхватил тело на руки, и понёс в рощицу, где уже была готова могила.
Лихо задумчиво посмотрела вслед Шатуну, потом перевела взгляд на Книжника, и впервые подумала, что иногда дар очкарика оборачивается самой мучительной стороной. Она со временем могла забыть что-то - детали, частности. Какие-то крючочки, способные зацепить в памяти, и выволочь на белый свет воспоминания, обшарпанные до некоторой непрозрачности грузом лет, и от этого частично потерявшие свою остроту. А Книжник был обречён помнить это в полном объёме, не упустив ни малейшего нюанса. Всегда. Без надежды на забвение, или хотя бы на незначительное искажение увиденного.
Чернявый с братом сноровисто принялись растаскивать кучу-малу, придавленную крышкой от стола. Лихо проводила взглядом утаскиваемого за ноги "анархиста", из левой глазницы которого, наполовину торчала вилка. Алмаз сэкономил патрончик, перед тем, как Шатун к чёртовой бабусе разрушил архитектуру стола. В очередной раз доказав, что "Верная Рука - друг индейцев", по сравнению с ним - бездарный, и не подающий ни малейшей надежды дилетант.
У остальных чётко сидело по одному "маслёнку", либо в сердце, либо в соображалке. Двое, правда, могли похвастать простреленными кистями правых рук, и коленными чашечками. Но так было надо. Алмаз не делал лишних выстрелов, кроме тех случаев, когда того требовала ситуация.
Брат Ловкого поволок круглолицего, которого утихомирила Лихо. Она всмотрелась - ошибки быть не могло. У него тоже наблюдались признаки мутации. И у сластолюбца с лошадиной рожей. Одна треть "махновского" отряда состояла из мутантов. Вашу мать, сколько же за ними тянется всякого?!
Лихо не страдала наличием у неё всяких пошлостей, вроде гуманистических иллюзий, выражающихся в слепой вере в непременную добродетель незнакомых людей. И прекрасно понимала, что за такой артелью, никак не может не оказаться ничего, что в Уголовном Кодексе прошлой реальности, без обиняков называется "особо тяжкими преступлениями, совершёнными с применением насилия".
Вернулись Шатун с Алмазом, громила коротко кивнул, мог бы и не кивать. Лихо и без того знала, что Герман будет погребен со всеми почестями, которые только можно придумать в эти минуты. Конечно же, никаких почестей быть не может, кроме более-менее прилично выкопанной могилы, и потустороннего знания, что тебя хоронят не самые плохие люди, с которыми ты знался в той, насквозь сложной, и ведущей в никуда жизни. Конечно, можно было бы дать три залпа, и произнести полную патетики, не менее чем десятиминутную речь... Но все понимали, что сам Знаток вряд ли одобрил бы подобное рассусоливание, тем более - в таких условия, в которых они оказались. Не оставили валяться на дороге, на радость какой-нибудь приблудной "кляксе", и на том спасибо...
- Собираемся. - Распорядилась Лихо. - Я - за рулём. Алмаз рядом. Только у этих, плюгавых, насчёт горючки пошарьте, если есть чего - тащите. Не пропадать же добру...
Троица без промедления потянулась к осиротевшим внедорожникам, для проведения вдумчивого обыска. Блондинка подошла к Ловкому, воззрившемуся на неё с чётко улавливаемым уважением сильного, к ещё более сильному.
- Ничего за последние сутки странного не было? Не считая сегодняшнего перепляса? Что-нибудь выламывающегося за рамки, непривычного? Заметил чего, нет?
- Ничего. - Чернявый помотал головой с вдохновенной убедительностью, но Лихо и сама видела, что он не врёт. - Не было. Мы ж в Тихолесье, кажется... А что - должно было быть?
- Везучий ты человек, Ловкий, коли тебя пока не затронуло. Должно. И будет. Мой тебе совет - сворачивай лавочку, и дуй поближе к народу. В Суровцы не суйся. Суровцев больше нет. Вчера ещё были - сегодня нет.
- Как?!
- Молча, Ловкий. Всплеск пришёл, когда не ждали. Держи "плескалку" вместо креста нательного, и дальше решай сам. Я тебя предупредила. Если через месячишко ничего не прояснится, значит, на том свете свидимся. Счастливо оставаться. Да, и в Замурино не лезь. Там от населения одни кровавые мазки остались. Хорошо, что лично не видела, ребята поделились...
Она развернулась, и пошла к машине, чувствуя на спине растерянно-озадаченный взгляд чернявого.
Забираясь на водительское место, которое, казалось, ещё помнит тепло тела Германа, Лихо увидела, как Ловкий что-то экспрессивно талдычит брату, делая красноречивые жесты всеми конечностями. Брат сосредоточенно вникал, стараясь не упустить ни единого слова. Потом он быстро побежал к "дзоту", наверняка начиная распихивать по баулам, всё заработанное нелёгким трудом на ниве частного предпринимательства. Спасение - спасением, а барыш бросать не годится.
Лихо повернула ключ в замке зажигания, и спустя полминуты "Горыныч" лёг на прежний курс, держа путь на бывшую первопрестольную. Она могла ничего не говорить Ловкому, уехать, оставив его в неведении относительно происходящего. Но чернявый был абсолютно не виноват в происшедшем, он то, тут при чём? - пускай спасается, как может. Она не могла по-другому.
Но легче не стало. Перед глазами стоял блеск стальной рыбки, неумолимо приближающийся к спине Германа, который скорее всего, так и не успел понять, что умирает... Ведь можно было не заезжать в эту шашлычную, перебились бы как-нибудь. Случайность, нелепая случайность. Одна такая спасла их четверых от неминуемой западни Всплеска, другая, словно отыгрываясь - забрала Знатока. И ничего нельзя было вернуть, поменять, исправить... Так легли карты главного игрока, и тут уже ничего не поделаешь. Но под сердцем всё равно сидела тупая шершавая заноза, беспокойно ворочающаяся от любого воспоминания о только что минувшем.
Лихо бросила быстрый взгляд в зеркало заднего вида. Книжник сидел, прижавшись лбом к стеклу, и как будто не замечал всех кочек, и трещин, на которых даже великолепно сбалансированного для езды по бездорожью, бронированного монстра нещадно потряхивало, и водило из стороны в сторону.
И снова сосредоточилась на езде, благо что дорога стала сущим наказанием - немного зазеваешься, и останешься без колёс.
"На таких трассах, в преисподней лихачи, и вся остальная братия, не нашедшая компромисс с правилами дорожного движения, на потеху чертям гоняет... - Лихо ловко объехала выбоину, которую мог оставить лишь налакавшийся первача тиранозавр, после чего пытавшийся отплясывать "сударыню-барыню" изо всех своих тиранозаврьих силёнок. - На спорткарах, без тормозной системы...".
Встречных машин больше не было, что не особенно удивляло, даже принимая во внимание то, что ещё три с лишним десятилетия назад, трасса носила название федеральной. Но, хрен его знает, что могло стрястись в других районах Материка за последние сутки... Было бы наивным считать, что все беды в одночасье рухнули лишь на многострадальные Суровцы, а в остальном, прекрасная маркиза - везде тип-топ, везде тип-топ. Ну, и - конечно же, ни для кого не было секретом, что во времена Сдвига, механизм, имеющий двигатель внутреннего сгорания - это более чем роскошь. Потому что горючка, стояла вторым пунктом в списке жизнеобеспечения, сразу после оружия и боеприпасов. Который она, неизменно делила с едой.
Машины, как правило, имелись у серьёзных группировок, вроде суровцевской. К какому виду жизнедеятельности склонялись эти группировки - особой роли не играло, главное, что они представляли собой реальную силу, способную на решительные действия, с помощью которых можно было обеспечить приемлемое существование в окружающей среде. Неважно - был это чистый криминал, или мирная политика. "Мирная", конечно же, сугубо в тех рамках, в которых позволяло удерживаться нынешнее мироздание, никоим образом не заточенное под расцвет либерализма и демократии. И успешная добыча топлива, была одной из задач, для положительного решения которой одиночки, и мелкие, "дикие" криминальные формирования, за редчайшим исключением - не годились. Только серьёзная сила, имеющая в своём активе всё необходимое для приобретения, и безопасной транспортировки горючки, к месту проживания. Нет, конечно же, автолюбители всех мастей могли иметь четырёхколёсного друга, вот только всё горести и хлопоты, связанные с его содержанием, и передвижением на нём - ложились исключительно на них самих. Любишь кататься - люби и от беспредельщиков отбиваться... Положение кое-как выправляло то обстоятельство, что после наступления Сдвига - не только горючка, но и многие другие вещи - приобрели (согласно каламбуру), свойства - сохранять свои полезные свойства, в несколько раз дольше, чем это было до новой реальности бытия. Еда могла храниться в пять, шесть, семь раз дольше, чем раньше. Одежда изнашивалась гораздо медленнее, металл ржавел ещё более неторопливо: и так далее, и тому подобное... Никто не забивал себе голову, почему произошло именно так, а не эдак. Подавляющее большинство мнений на этот счёт, выглядело согласно распространённой поговорке - "С паршивой овцы - хоть шерсти клок". Тем более что на этом, почти все полезности, принесённые катаклизмом - исчерпывались. Была ещё кое-какая мелочёвка, но своими позитивными качествами, никоим образом не перевешивающая весь тот бардак, учинённый Сдвигом.
В багажниках "Антары" и "Патриота" нашлись две с половиной канистры горючки, самым законным образом перекочевавшие в грузовой отсек "Горыныча". Что позволяло чувствовать себя немного увереннее, на ноготок, на самую чуточку, но всё же...
- Что дальше будем делать? - Алмаз разорвал тягучую завесу молчания, выглядевшего как последняя дань Герману. - Проводника будем искать, или в омут головёнками? Можно, конечно, как Знаток вчера предлагал - спиритическое блюдечко вместо навигатора приловчить, и переть - где буром, где - аллюром, а где - не дыша, и не пукая. Есть мнения?
- Есть мнение - доехать до златоглавой. - Лихо выехала на ровный участок дороги, радующий глаз своей изрядной протяжённостью, и притоптала педаль газа. - А там поглядим, покумекаем... Пылится у меня в заначке одна идейка, отнюдь не убогая, нет... Глыба, конечно же, что касается связей - был сущий кладезь, но кое-что и мне перепало. Есть один человечек, как Герман давеча изволил высказаться высоким штилем - из государственных. Не сошка-пристебай: важняк, тяжеловес. Андреич мне недавно задвигал, что тяжеловес этот снова хочет всё в кучу сгрести. Собиратель земли русской, ага... Не то, чтобы идея плоха, нет. Только времени на её воплощение, как показывают последние изменения действительности - нема совсем. Тридцать пять... ну ладно - четверть века, всё разваливалось, и уж за месяц - точно назад не склеить. По идее - мы ему сейчас, как козырной туз из рукава, не меньше...
- А он тебя точно помнит? - Шатун с сомнением поглядел на Лихо. - Когда ты в последний раз там была? Года полтора-два назад, не меньше... Если он по кадык весь в трудах державных, то где гарантия, что ты у него из головы не выветрилась?
- Да помнит! - Лихо иронично улыбнулась. - Он за мной в прошлые разы пытался приударить со всем старанием. Уже вроде в годах, но ба-альшой любитель сладенького, особенно таких редких экземпляров, вроде меня. Не за деловые качества, а за то, что я вся из себя натуральная блондинка. Если бы вы только знали, что он мне сулил за то, чтобы я в стольном граде осталась, у него под любвеобильным крылышком. Только, куда ж я, без вас, обормотов? - да, и не нужны мне его карамельки... Должен он меня помнить, а уж Андреича - и подавно. Он через него примерно месяца три назад мне приветик передавал. Всё не оставляет надежды воспользоваться моим девичьим легкомыслием, старый развратник. Но, если подходить глобально - человечище серьёзный, без отталкивающих огрехов. Растолкуем ему расклад, глядишь - чем-нибудь обрадует. Ковровую дорожку до Байкала, конечно же - расстилать не кинется, но без подмоги не останемся. Такие вот перспективы...
- Что бы мы, без тебя делали?! - Алмаз широко открыл глаза, с преувеличенным умилением глядя на блондинку. Потом хмыкнул, и подмигнул уже без кривляния. С некоторым облегчением, которое обычно присутствует после появления чётких ориентиров в пространстве.
- А вы что, были бы способны без меня что-то сделать? - Так же преувеличенно изумилась Лихо. - Ну, кровохлёбу яйца оторвать - это я согласна, даже при условии, что нет у него никаких яиц... Но ещё что-нибудь? Без меня? Шутить изволите, господин юморист... Причём - насквозь неудачно!
Они весело расхохотались, даже Книжник бледно улыбнулся, возвращаясь из того мира, в котором были живы все.
"Горыныч", управляемый твёрдой рукой, поглощал расстояние, приближаясь к первой точке их маршрута. За окнами мелькали давно и прочно заброшенные поселения в пять-семь безнадёжно покосившихся домишек, и лес, лес, лес. Проехали Любань, Крестцы - от которых осталось что-то невнятное, выглядевшее красочной декорацией к состоявшемуся Апокалипсису. Что, в принципе - недалеко ускакало от истины. Впереди, лежала бывшая Валдайская заповедная зона.