- Может, мне и показалось... - Лихо отобразила на лице присутствие внутреннего борения. - Может, ты и прав, Шатунчик. Ведь не торкнуло же, как ни крути... Это, кстати - очень большое моё слабое место, если вдуматься. Привыкла всегда, целиком и полностью - полагаться на дар. А ведь есть много нюансиков, мои хорошие. Иногда можно и не врать. Можно просто недоговаривать... Мне бы ему пару вопросиков задать, контрольных. Да что-то я сплоховала...
- Да всё хорошо будет. - Алмаз сплюнул в приоткрытое окно. - Мне, если честно - ничего не мнится. Отдыхать надо больше: а у нас с этим в последнее время - тотальная напряжёнка.
- Ну, раз коллектив высказывается положительно, мне остаётся только подчиниться. - Лихо прибавила скорости. - Поехали, как аборигены подсказывают... Да и Книжник, ничего жутко противоречивого не глаголет. Только учти, книголюб - прощаю последний раз. Если будет еще, хоть одна попытка развязывания языка при посторонних - пеняй на себя.
- Да понял, понял...
Проехали полуразрушенный торговый центр, не встретив ничего подозрительного. "Горыныч" выскочил на прямую. Замелькали окраинные домишки, ангары, мелькнула явно фабричная труба, разрушенная на одну треть.
- Через триста километров - Уфа! - Торжественно возвестил Книжник. - Ещё через триста пятьдесят - Челябинск. Ночевать будем на границе Урала и Сибири, с видом на реку Миасс. Недовольные есть? Недовольных нет.
- Недовольных-то нет... - Процедила Лихо, прикипевшая взглядом к зеркалу бокового вида. - Есть люди, которых кое-что настораживает. Например - эти три драндулета, севшие нам на хвост. Говорила же - свербит... Но почему-то кажется, что это не сыграло бы большой роли. Ну, появились бы на пять минут попозже, какая разница?
- Может, это не за нами? - Алмаз повернулся на сиденье, и нашёл глазами быстро увеличивающиеся в размерах машины, приближающиеся к ним. - Может, это автопробег до Уфы. С ударом по бездорожью и остальному прилагающемуся негативу. С последующим возложением почти новой автопокрышки, к памятнику Салавата Юлаева. Чего ты сразу свою паранойю напоказ выпятила...
- Может, и - не за нами. - Лихо покачала головой. - Только, я же говорю - свербит.
Два "Киа Мохаве" - различной степени раздолбанности, и один "Форд Вертек" - выглядящий более чем пристойно, догнали "Горыныча". Заднее окно "Вертека" опустилось, и оттуда показался Семён, делающий знаки, которые недвусмысленно давали понять, что Лихо должна немедленно остановиться.
- Надо полагать, что он рвётся ещё раз, засвидетельствовать нам свою признательность. - Лихо отвернулась от машущего рукой человека. - Можете гордиться, судари мои. Целую автоколонну собрал, в которой наверняка наличествуют не самые последние люди, из города Набережные Челны.
Предлагаю обойтись без излишних нежностей. Проще говоря - ну их в жопу!
"Горыныч" начал набирать скорость. Дорога выглядела не слишком покарябанной Сдвигом, но Лихо понимала, что в скоростной гонке, против этих кроссоверов - у неё, нет ни малейшего шанса.
Задние стёкла обеих "Мохаве" начали опускаться.
- Хороший арсенал. - Прокомментировал Алмаз, глядя на то, как их окон показались дула "Зет-07" - правнука пистолета-пулемёта, обладающего мощностью штурмовой винтовки - "НК-53". - Это вам не Демон, с корявым куском свинца в кармане. Что делать будем?
- Колёса прострелят. - Лихо быстро прокачала в голове все возможные варианты. - Не успеем мы всех ошарашить, как следует. Прострелят, сукой буду... За "Горынычем" они рванули, чтоб мне так жить. Думайте, мальчики, думайте: останавливаться, так, или иначе - придётся. Вот только есть выбор - с простреленным колесом, или без. Их там - человек двенадцать, как минимум. И, с Шатуном, по вчерашней схеме - они явно биться не будут. Правда, есть у меня подозрение, что при хорошем поведении - нас отпустят. Пешком, и с пустыми карманами. Как вам перспективка?
- В жопу такую перспективку. - Ёмко определил своё отношение к безрадостному будущему Алмаз. - Останавливай. Колесо менять неохота.
- Останавливай. - Пробасил Шатун. - Горючкой разживёмся. Плохо, что ли...
- В каждом минусе, надо искать свои плюсы. - Лихо начал прижиматься к обочине. - Работаем, как обычно? Или будут какие-то импровизации?
- Как обычно... - Алмаз передёрнул затвор верного "дыродела". - Я ставлю музыку, Шатун танцует. Остальные в жюри.
- Только Семёна мне в сознании, и желательно - не слишком скукоженного предоставьте. - Лихо остановила внедорожник. - Хочу узнать, где это я так бездарно прокололась... И, мальчики - с остальными не сюсюкайтесь. Ибо не фиг. Книжник, только попробуй мне нос высунуть на свежий воздух, пока танцульки идут. Под сиденье упал, и потух. Всё, пошли.
Они вышли из машины. "Киа" с "Фордом" тоже затормозили, метрах в пятнадцати от "Горыныча", из открывшихся дверей стали выпрыгивать вооружённые люди. Лихо насчитала одиннадцать статистов будущей заварушки. Которые, если не знать истинного расклада, были на все сто десять процентов уверены, что в этой партии - у них на руках все восемь тузов.
Из Форда, неспешно выбрался невысокий персонаж, в лёгком, светлом кожаном пальто, белой шляпе, и с раскосыми глазами, выдающими в нём уроженца востока.
Семён уже стоял возле "Форда", как-то неловко переминаясь с ноги на ногу, словно ему было не по себе от всего происходящего. Белошляпный деловито оглядел стоящего возле обочины "Горыныча", и снисходительно похлопал Семёна по плечу. В этом похлопывании ясно проглядывало отношение барина к холопу, выполнившего какую-то, порадовавшую хозяина прихоть.
- Хан, можно я им объясню... - На лице Семёна появилась какая-то неуверенность, смешанная со стыдом. - Они же совсем посторонние, у тебя же к ним ничего нет. Хан, можно...
Восточный человек, то ли с именем, то ли с кличкой - Хан, лениво посмотрел на него, и ничего не ответив, перевёл взгляд на стоящую возле внедорожника троицу.
- Вы, двое, и тот в машине - можете быть свободны. - Выговор у него был какой-то ухающий, как будто до встречи с Лихо, Шатуном и Алмазом, он общался только с филинами и совами. - Оружие оставили, машину, и женщину - тоже. Тогда вас никто не тронет.
- А ты знаешь, что вытаскивать шляпу из собственной задницы - это очень хлопотная процедура. - Лихо беззаботно подмигнула ему, как будто разговаривала со старым приятелем. - С учётом того, что она утрамбована туда с особым прилежанием?
Глаза у раскосого полезли в район лба, сдвигая шляпу на затылок. Во всяком случае, Лиху так показалось. Вот что значит - найти нужные слова, в нужном месте, и в нужный момент.
- Работаем, мальчики...
Ребятки Хана, по десятибалльной шкале, выглядели на твёрдую семёрку. Некоторые даже на все восемь баллов. Несуетливые мужички, все, как на подбор - лет по сорок. Если опираться на их небрежно-бывалый вид, то можно было смело утверждать, что они были готовы почти ко всему. Но только не к тому, что произошло спустя долю секунды, после того, как Лихо дала команду.
Стоящая слева Лихо прянула в сторону, выдёргивая "Феникса" из кобуры, ловя на мушку, заранее облюбованную цель. Алмаз уже перевоплотился, и двое из бойцов раскосого, осели на асфальт, без явных признаков жизни.
Шатуна тоже не было на прежнем месте. Он прошёлся по рядам противника с грацией гибрида комбайна и асфальтоукладочного катка, по какой-то причуде создателя, наделённому почти сверхзвуковой скоростью. Хруст, вой, молниеносные звуки ударов. Тесаки остались в ножнах, громила работал голыми руками, и как водится - уследить за его передвижениями, было невозможно. Между растерянно дергающимися людьми, пытающимися хотя бы понять, что вообще творится: метался смазанный силуэт, сметающий всё на своём пути.
"Бах! Бах!" - Алмаз отработал ещё двоих, без всякого внутреннего содрогания засадив по пуле в жизненно важные точки организма. Во лбу у каждого, распустился аленький цветочек, наглядно доказывающий, что с этой стороны, больше никаких сюрпризов, ожидать не придётся.
Лихо опустила "Феникс", не сделав ни единого выстрела. Алмаз ещё раз прошёлся прицелом по общей картине, что бы всё было чётко, без помарок. Правки не требовалось.
Шатун, почти не напрягаясь, волок в сторону Лиха сразу двух индивидуумов. Семёна и Хана. Волок - это конечно громко сказано. Сграбастав их сзади за шеи так, что они семенили на цыпочках, боясь сделать лишнее движение, которое могло быть истолковано, как агрессия. Со стороны это смотрелось довольно комично, если не знать, что громила легко мог сломать шейные позвонки обоим. Просто сжав пальцы чуть посильнее.
- Ваш заказ. - Побелевшая от неожиданно свалившихся на них переживаний, парочка замерла пред светлыми очами Лиха. - Даже с перевыполнением. Но я подумал, и решил, что с этим зябликом тебе тоже побалакать захочется.
- А тож... - Лихо широко улыбнулась, глядя прямо в глаза Хана. - Ведь этот чирей вальяжный, на меня, если память не изменяет - ещё совсем недавно, виды какие-то имел. До жути хочется узнать - не изменились ли планы? А, Хан?! И, как бы примитивно это не звучало: но на язык так и просится каламбурчик. Пришла Хану хана. Но ведь что удивительно, и самое главное - закономерно, не Хан будет хану, или как там правильно? - нагибать со всем удовлетворением. А она его приладит, со всем старанием, да впердолит, со всего разгона... Грустно, узкоплёночный? Да не молчи ты, в Мальчиша-Кибальчиша надо было в босоногом детстве играть, а не сейчас.
Хан молчал. Его правая рука безвольно висела, вне всякого сомнения, покритикованная Шатуном, до полной потери функциональности.
- Да, ладно. - Лихо похлопала его по физиономии, и брезгливо вытерла ладонь о его же плащ. - Могу тебя обрадовать. Шляпу тебе в анус, никто утрамбовывать не будет. Это я пошутила. Мы тебя просто грохнем. Без всяких затей. Тоже шутка. С затеями, конечно же. Сейчас Шатун чего-нибудь изобретёт, позаковыристее: и приступим.
Лицо Хана стало пепельного цвета. Не то, от боли в шее: которую немилосердно стискивал Шатун. Не то, от обрисованных Лихом перспектив.
- А ведь страшно тебе, сука... - Протянула Лихо, насладившись видом Хана. - Я, если честно, женщина спокойная. Но ведь такие скоты, в пижонских плащиках - вынуждают зверствовать. Ехали бы мы себе, и ехали... Шатун, сломай ему вторую руку, и хватит с него. А с этим, образом добродетели и гостеприимства, я сама пообщаюсь.
Шатун отпустил Семёна, и отошёл чуть в сторону. Через пару секунд, оттуда послышался хруст, подкреплённый проникновенным воплем, доложившим о выполнении задания. Следом раздался удар, и звук падающего тела. Шатун вернулся обратно, хмуро воззрившись на брата Ульяны.
- Шатуну тебя отдать... - Лихо задумчиво оглядела стоящего перед ней человека. - Или самой яйца отрезать? По самый кадык. Медленно, привычно, с параллельным прочтением лекции о вреде разочарования женщин.
Она извлекла из ножен "Потрошителя", с лёгкой печалью на лице, продемонстрировав его Семёну. Тот взирал на её телодвижения, с непонятным выражением на физиономии.
- Ляпни хоть что-нибудь... - Блондинка плашмя похлопала его по лицу лезвием ножа. - А то прямо нет сил, на тебя смотреть. Скажи, что вынудили тебя, ещё чего-нибудь придумай... А я послушаю, глядишь - девичье сердце оттает, отчекрыжу только половину мошонки. Ради этого ведь стоит постараться? Или я не права?
Семён молчал, глядя куда-то под ноги. Потом поднял глаза.
- Я не думал, что всё так получится...
- Ясное дело. - Лихо поиграла "Потрошителем" у него под самым носом. - Ты ведь рассчитывал, что будешь ехать в "Горыныче", крутить баранку, и думать - что жизнь прекрасна, и удивительна.