- Как будем заходить? - Шатун поскрёб всё больше густеющую щетину на скуле. - Чтобы впереди всё ужасалось, а позади всё держалось за лишённую девственность? Или есть соображения?
- А какие соображения? - Алмаз погладил "Калашникова" по оптике. - Тех балбесов, что в холле, за стеклянными дверками пузо чешут, я хоть отсюда перещёлкаю. Шесть человек - какая пошлость... Быстрее начнём - быстрее уедем.
- И что вас всегда на ковбойщину тянет... - Лихо притворно-огорчённо вздохнула. - Лишь бы покоцать кого-нибудь: чтобы кровища гейзером, да мозги с каждого канделябра живописно свисали... Никакой умеренности.
- Да ладно тебе. - Махнул рукой Шатун. - Можно подумать, ты сегодня Бухарину стриптиз показывала, да пончиками с вишнёвым джемом пичкала... А он млел, млел.
- Да я так, для морального настроя... - Отмахнулась блондинка. - Согласна насчёт пошуметь, но - без излишнего рвения. Зашли, забрали приспособу - ушли. Кто не спрятался, или там - подумал, что он самый крутой: мы не виноваты. Опять же, Балаболкин вещал, что этот Герцог - порядочная гнусь. И вряд ли вокруг него, кучкуются силком принуждённые к этому образу жизни - высокоморальные члены общества.
- Логично.
- Ещё бы... Нашу задачу облегчает то, что против Герцога, по словам Николаши - уже давненько никто не стучит копытом. А несколько лет безопасной житухи - расслабляют, судари мои. Значит, если всё сделать бесшабашным, имени меня - наскоком: может прокатить без сучка и задоринки. Пошли, кровожадные вы мои...
Первым в холл, где маялись бездельем шесть особей мужского пола, ворвался Шатун. И в организованной преступной группировке челябинского авторитета, стало на шесть боеспособных единиц меньше. Во всяком случае - примерно на ближайшие два-три месяца. Пока срастутся поломанные конечности, опрометчиво потянувшиеся к спусковым крючкам, и не восстановятся квадратные челюсти, так и не успевшие распахнуться в негодующем крике. Алмазу даже не пришлось стрелять - подчинённые Герцога скучились на нескольких квадратных метрах, рассматривая некогда глянцевый журнал, на страницах которого не было трактатов европейских философов, зато с избытком хватало обнажённого женского тела.
Шатун навалился на эту кучку плотоядно регочущих "гоблинов", заметивших его только тогда, когда он был в пяти-пяти с половиной метрах от них. Смех недоумённо начал затихать, а потом всё началось, и очень быстро завершилось. Тесаками громила не воспользовался. Справился и так.
Перелом - нокаут. Эта нехитрая комбинация повторилась ровным счётом - шесть раз, и на лестницу, ведущую на второй этаж, Лихо с Алмазом ступили, уже чётко зная, что отвлекаться на посторонние шалости в районе первого этажа - им не придётся.
На лестнице остались лежать ещё трое, получившие по пуле в колено, и в руку. Лихо выдала каждому из корчащихся, от внезапно свалившихся на них переживаний: по полновесному удару ногой, погрузившему их в беспамятство. Шатун догнал друзей, когда они уже поднялись на площадку второго этажа, и проникли в коридор, с большой матовой стеклянной дверью в конце.
"Там" - Лихо кивком указала на конечный пункт их мытарств, и они двинулись вперёд. Лихо страховала Алмаза, Шатун пёрся в арьергарде, следя, чтобы какая-нибудь шустрая редиска, не выросла с тыла, попытавшись испортить, так удачно начинающуюся вечеринку.
Двое, и в самом деле - высунулись из комнаты, мимо которой так неудачно для них - проходил Шатун. Судя по их заспанному виду, им обломали "тихий час", но громила моментально исправил положение, наглухо вырубив обоих.
Ещё троих угомонил Алмаз, да Лихо высадила пол-обоймы прямо через дверь, рядом с которой она оказалась: и, за которой послышались наводящие на смутные подозрение, звуки. За дверью заорали, и через пару секунд шмякнулось чьё-то тело.
Матовое стекло двери, которое служило конечным пунктом их налёта на чужую вотчину, начало рассыпаться на куски и крошево. Лихо с Алмазом прянули в стороны, прячась за выпуклые мраморные полуколонны, которыми был украшен коридор. Шатун ввалился в первую же попавшуюся комнату, с грохотом высадив дверь.
"Бах! Бах! Бах!" - Пули ударяли в укрытие блондинки, по счастью оказавшегося из настоящего мрамора, и не похабной поделкой из какого-нибудь гипса. Лихо мысленно вознесла благодарность учредителям "Гордости Гиппократа" не поскупившимся на настоящую роскошь. Судя по лицу стоящего напротив неё Алмаза, его обуревали точно такие же мысли.
До помещения, находившегося за теперь лежащей грудой осколков - дверью, было чуть меньше пяти метров. Стрелявшего не было видно. Лихо быстро прикидывала, как они будут входить, когда у стрелявшего закончится обойма, но тут из осиротевшего дверного проёма вылетела "УРка", покатившаяся прямо к нога Лихо. Этой бризантной кракозябры, им с Алмазом хватило бы с лихвой, рвани она там, где рассчитывал неизвестный метатель.
Шатун, наблюдавший за ходом творящейся в коридоре возни, вымелся из своего укрытия, сцапав "УРку" двумя пальцами. Граната полетела туда, откуда взялась.
Взрыв!
Лихо рванула в помещение, до боли в глазах, выглядывая доброго самаритянина, раздающего такие презенты. Искомое обнаружилось в виде поднимающегося из-за массивного стола, абсолютного голого мужчины. Прижимающего к окровавленной голове руки, в одной из который была "Гюрза", находившаяся в разряженном состоянии. Если Лихо что-то понимала, то это был тот самый ствол, который челябинские гавроши слямзили у Книжника, не удовлетворившись одним деактиватором.
Блондинка перемахнула через стол: хороший такой стол, стилизованный под добротную мебель сталинской эпохи - и лягнула варнака, застигнутого в стиле "ню" - каблуком в солнечное сплетение.
Варнак согнулся с утробным звуком, выронив пистоль, и прижимая руки к пострадавшему месту. Лихо бесцеремонно вцепилась ему в волосы, заставляя разогнуться. Особую необходимость выполнения этого телодвижения, подчёркивал упёртый в нижнюю челюсть человека - ствол "Стечкина". Человек полностью отвечал описанию, данному Бухариным.
- Герцог. - Утвердительно сказала Лихо. - Здрасьте.
Тот прерывисто дышал, пытаясь восстановиться после ногоприкладства блондинки. Но глаза смотрели без особой боязни, скорее - с каким-то злым разочарованием оттого, что ему приходится стоять голым перед этой симпатичной, и довольно вызывающе себя ведущей незнакомкой.
- Ты кто? - Выдавил он, бросив быстрый взгляд на вошедших во вместительный кабинет, Шатуна с Алмазом. - Вы знаете, куда...
- Где серый кругляш, который ты сегодня забрал у Бухарина? - Лихо сильно дёрнула его за волосы. - Отвечай, чувырло...
- В верхнем ящике стола. - Во взгляде Герцога проявилось удивление. - Вы, что, из-за него весь кавардак замутили? Вы кто такие? Я тебя спрашиваю...
- А их высочество - с гонором. - Язвительно перебила его Лихо. - Или, может быть - это просто оборзевший от мозга, и до козявок - ебулдыцкий шапокляк? Самый заурядный.
- Не исключено. - Алмаз выдвинул указанный ящик, и через мгновение продемонстрировал блондинке найденный деактиватор: с улыбочкой посмотрел на Герцога. - Вот он какой - северный олень... Давно хотел обозреть вживую. Удосужился, всё-таки. Не впечатляет...
- Знаете, что с вами будет? - Главный преступный авторитет Челябинска морщился от боли, но не выглядел в корень запуганным и дрожащим. - Когда я вас найду...
- Моя мстя будет ужасна и кровопролитна... Прямо как сейчас. - Продолжила за него Лихо, и вторично двинула Герцогу поддых, приложив лицом об стол, расплющив аристократический нос. Кровь хлынула фонтаном.
- Сука! - Кое-как провыл Герцог. - Я с тебя лично шкуру драть буду, по лоскуточку. Медленно подыхать будешь. Я тебе обещаю!
- Какие пошлые и необузданные фантазии, у его высочества... - Протянула блондинка. - А самое главное - насквозь нереальные. Молчал бы лучше. А, кстати - чего это ты, аки Адам? Нудистского пляжа, или там - придворного живописца, не наблюдаю поблизости...
За спиной у блондинки кто-то сдавленно пискнул. Писк ещё не замолк, а Шатун уже был на том месте, откуда он донёсся. Не оставляя Герцога без контроля, Лихо развернулась. В глубине кабинета стояла большая, двуспальная кровать, на которую поначалу не обратили внимания.
Шатун сдёрнул шёлковое покрывало, готовый слепить из того, что лежало под ним - нечто невразумительное, но не представляющее опасности для находящихся в кабинете.
Под покрывалом лежала девочка, лет одиннадцати-двенадцати, подбородок которой был перепачкан кровью, до сих пор сочащейся из разбитой губы. Девочка была почти раздета, если не считать - без малого полностью разорванных трусиков. Увидев Шатуна, физиономия которого никак не стыковалась с добрыми сказками, и прочими детскими радостями жизни, она пискнула ещё сильнее, и начала отползать на дальний край дивана.
- Ах ты, мразь... - Лихо всё поняла без лишних разъяснений. - Собиратель редкостей. Только не говори мне, что она сама пришла, готовая на всё за банку консервов. Не знаю, как я преставлюсь: но ты у меня будешь подыхать самым беспокойным образом.
- Умирать красиво - удел благородных... - Герцог сплюнул кровью. Глаза загорелись каким-то странным огнём, и Лихо вдруг поняла, что он находится под наркотой: зрачки были расширены во всю радужку. - Вам никогда не понять, как это - умирать красиво...
Блондинка нажала на курок "Стечкина", направив ствол вниз. Раз, другой, третий. Герцог, прижал руки к паху, который был страшно разорван пулями. Кровь побежала по бёдрам, закапала сквозь прижатые ладони. Лихо отпустила волосы "аристократа", и тот рухнул на пол, начиная корчиться от боли. Зашторенное наркотой сознание, видимо, не пропускала всю боль, но и того, что он ощущал - хватало вполне.
- Красиво говоришь?! - Взбешённая Лихо бросила пистолет на стол, и потянула из ножен "Потрошителя". - Будет тебе, с оркестром, и букетами от восторженных поклонниц...
Сухо прозвучал выстрел, и Герцог дёрнулся в последний раз, затихая навсегда. Лихо подняла глаза на Алмаза, только что обезглавившего единственную криминальную структуру Танкограда.
- Не стоит... - Алмаз дёрнул щекой. - Я бы эту тварь лично подержал, пока Шатун с него кожу бы драл. Но надо сваливать. Пошли.
Лихо бросила нож обратно, и повернулась к девочке, всё ещё сидящей под присмотром громилы.
- Где твоя одежда? Одевайся, быстро. Больше тебя никто не обидит. Ну?!
Девочка соскользнула с кровати, и недоверчиво глядя на блондинку, стала натягивать старенькое платьишко. Одела ботиночки, определённо бывшие ей велики, и встала, ожидая: что ей прикажут делать дальше.
- Пойдём. - Лихо взяла её за руку, Шатун с Алмазом уже топали по коридору, готовые раздербанить любого, случайно заглянувшего на огонёк. Девочка пошла за ней, стараясь не отставать.
Они покинули "Гордость Гиппократа", которую, за время их содержательной беседы с Герцогом - больше никто не посетил. Книжник уже измаялся, сидя в "Горыныче", и поджидая троицу.
- Садись. - Лихо подтолкнула девочку, и та забралась на заднее сиденье, между Книжником и Шатуном. - Поехали отсюда. Говори, куда тебе.
- Я... Я не знаю. - Девочка растерянно завертела головкой, переводя взгляд с одного спасителя, на другого. - Я одна осталась.