Оно полностью окутывало-поглощало кровохлёба, и когда исчезало - от крылатого ублюдка оставался лишь тошнотворно изломанный силуэт, который беспрепятственно пролетал через сферу, и падал вниз. Кровохлёба будто комкали, как фантик в кулаке, и выбрасывали.
Сфера, скорее всего, являлась силовым полем, сквозь которое не могли проникнуть существа, наделённые способностью передвигаться самостоятельно. Только после того, как происходил контакт с непонятным мерцанием, последствия которого уже были понятны - ловушка выпускала свою добычу.
"Шмяк! Шмяк! Шмяк!" - Щупальцеклювые продолжали падать, падать, падать. Если бы "Горыныч" находился прямо под этой сферой, его бы непременно накрыло падающими тушками. Но он остановился на "краю" сферы, и пока что им везло - мёртвые существа врезались в асфальт, и в землю, минуя внедорожник.
Рука Алмаза потянулась к переключателю скоростей, явно нацелившись включить заднюю, чтобы полностью выехать из зоны возможного поражения.
- Замри! - Рука Лихо перехватила его руку на полпути, заставив замереть. - Не надо. Чёрт его знает, на что эта пакость реагирует... Ладно, если только на кровохлёбов. А если на любое движение? Как эти "чистюли" из Новокузино. Неохота мне, чтобы перед глазами мерцало... Нервирует, бля.
Алмаз убрал руку, и окончательно придвинул к себе "Калаш", хотя всерьёз подозревал, что против этой, насквозь незнакомой аномалии, верный "дыродел" - будет так же полезен, как танец "Краковяк" - против шипача, находящегося под воздействием "малиновки".
Все напряжённо молчали, провожая глазами, снова и снова падающих с высоты щупальцеклювых. Стая редела, и было понятно, что мерцание не затеяло игру в слепой случай, в результате которой останется хоть один выживший. Вверху шло быстрое, и планомерное уничтожение. Если аномалия и в самом деле реагировала на движение, то кровохлёбы были обречены. На земле ещё можно было замереть, а как ты это сделаешь в небе?
"Шмяк!" - один из последних кровохлёбов упал почти перед самым капотом "Горыныча", безжизненным сгустком биомассы, не имеющей по внешним данным - ничего общего с представителем крылатого племени любителей чужих лейкоцитов. Больше внутри сферы не наблюдалось никого.
Четвёрка замерла внутри кабины, ожидая дальнейшего развития событий. Если сфера сейчас начнётся опускаться вниз...
Алмаз сжал цевьё "Калаша", готовый, в отличие от бестолково метавшихся крылатых тварей, попробовать хоть как-то огрызнуться. Остальные приготовились к тому же самому.
Сфера начала гаснуть, тускнеть, исчезать... Четвёрка, одновременно и шумно выдохнула, когда желтоватое свечение пропало совсем. Но продолжали ещё несколько минут смотреть вверх, словно боясь её нового появления.
Но время шло, и ничего не происходило. Алмаз вытер пот со лба, и положил "дыродел". "Горыныч" тронулся вперёд, давя колёсами мёртвых кровохлёбов, которыми была густо усеяна большая часть дороги. И объехать их не представлялось никакой возможности.
- Кто спросит "Что это было?" - получит в лобешник... - Лихо передёрнулась от очередного хруста под колёсами внедорожника. - Я так полагаю, что страшная сказка на ночь...
- Ведь это же... - Книжник не находил себе места, как-то по-особенному растерянно и нервно жестикулируя. - Он же пожирает сам себя, Сдвиг-то... Такого раньше никогда не было, не было! Сначала гейши, теперь кровохлёбы. Что дальше?
- А ты размышляй с другой точки зрения. - Мрачно пробурчал Шатун. - С той, что нам меньше колбасни, со всем этим мракобесием... Иначе свихнуться можно, согласен.
- Что дальше? - Повторил Книжник, как будто не услышав высказывания громилы. Никто, ничего не ответил. Алмаз вывел "Горыныча" на чистый асфальт, и погнал прочь от места, принесшего новые впечатления, в, и так не скудную ими поездку.
До Кургана, до которого было всего-то двести с гаком вёрст, добирались всю ночь. После встречи с "уничтожителем кровохлёбов" - дорога пошла разбитая в хлам, уверенно преподнёсшая разработанному для таких гнусностей "Горынычу" - несколько подлых испытаний. Которые он, с некоторым напрягом: но всё-таки выдержал.
Проехали железнодорожный переезд, и, через очень непродолжительное время, оставив с правой стороны, довольно неплохо уцелевшую, крестообразную стеллу, поперечная перекладина которой находилась внизу, с надписью "Курган", двинулись в город. Над некогда многоликим центром Зауралья, изначально носившим название "Царёво Городище" - вставал безмятежный рассвет, цвета спелой груши. В досдвиговой реальности, конечно же...
- Дядя Игорь рассказывал, что у него отец на "Курганмашзаводе" бээмпэшки делал... - С ноткой печали в голосе поделился Книжник. - Хорошие машинки были. Жаль, я ни одной вживую не видел, только на фотографиях. Прокатиться бы...
- Гляньте на этого, вечно недовольного жизнью барбоса... - Пару часов назад, поменявшаяся местами с Алмазом, Лихо, хлопнула ладонью по рукояти переключения скоростей. - Едет в компании самых натуральных терминаторов, спасать Вселенную, и ему ещё хочется прокатиться, на какой-то там бээмпэшке... Гад ты, Книжник. Я, конечно, понимаю, что ты всё это запомнишь так, что никакой алебардой не выкорчуешь, но мое мнение останется неизменным. Неблагодарный ты бублик, у которого из дырки самые загребущие, на всём Материке ручонки растут... Всегда тебе мало, мало. Когда-нибудь тебе может обломиться так, что больше ничего, и никогда не захочешь, попомни моё слово...
- Палёным пахнет. - Вдруг сказал Книжник, переключившись с тирады блондинки на что-то другое, целиком занявшее его сознание. - Чувствуете? Пахнет ведь...
- Точно... - Недавно проснувшийся после зыбкого дорожного сна Алмаз, принюхался. - Пахнет. Только как-то необычно: но точно - палёным...
Через пять секунд запах стал уже довольно явственным, резким. Лихо бросила взгляд вперёд, но никаких признаков прошлого, или настоящего разгула огненной стихии - не заметила. Но запах был, он усиливался, ещё не спирая дыхание, но - уже начиная досаждать, ударяя в нос.
- Дома... - Вдруг сказал Шатун, каким-то тонким, жалобным голосом. - Смотрите, дома оплавились. Вон, слева. И справа тоже...
Книжник прилип к стеклу, отыскивая взглядом то, про что говорил громила. Стоящее слева строение, имеющее насквозь официальный вид, если судить по остаткам колонн возле центрального входа - выглядело так, словно оно было построено из воска: а кто-то большой, порезвился вблизи него с огнемётом. Крыша здания отсутствовала совсем, расплывшись громадными, тёмно-красными потёками: достигшими земли, застывшими на стенах первого, сравнительно уцелевшего этажа.
Это было невероятно, но здание выглядело именно оплавленным: разрушившимся под воздействием особого огня, или кислоты, способных превращать кирпич, бетон и, камень во что-то, напрочь лишённое своей первоначальной, правильной геометрической формы.
Справа было всё, то же самое, только там красовалось что-то наподобие делового центра, построенного в извечном западном стиле: из стекла и бетона. Ему повезло чуть больше - расплавленной была только одна третья часть здания, затронувшая верх. Низ выглядел целёхоньким, нетронутым - если не считать нескольких, вдрызг расхристанных стёкол, на первом и втором этаже. Но это, скорее всего - были проявления местных хулиганствующих индивидуумов.
Алмаз не стал останавливаться, просто сбавил скорость почти до пешеходной, и расширившимися от новых эмоций глазами, таращился по сторонам. Пострадавших от неизвестной беды, зданий, становилось всё больше и больше, пока они не пошли одно за другим, выставляя напоказ самые различные степени искорёженности.
- Помните, в Лужниках что-то вроде имеется... - Лихо на время оторвалась от созерцания невиданного пейзажа, истошно просящегося на полотно какого-нибудь мазилки, имеющего непреодолимую тягу к изображению различных постапокалипсических эпизодов бытия. - Там тоже выглядит, как оплавленное... Да только, как мне рассказывали, с Лужниками это стряслось именно в день возрастания Сдвига, и больше ничего подобного не было.
- А значит, круг замыкается... - Глухо сказал Книжник, зябко передёрнув плечами. - Действительно замыкается. Не верю я в такие совпадения. Герман никогда не рассказывал, что видел что-то похожее в действии, не считая, конечно же - только что упомянутого Книжником, дня... Значит, всё же - конец. Без дураков, и отсрочек.
- Конец. - Эхом откликнулся Алмаз, не сводящий глаз со здания, находящегося метрах в тридцати от "Горыныча", от которого остался один большой, чёрно-зеленовато-белый, каменный наплыв: высотой в половину роста взрослого мужчины.
Дорога, по которой они ехали, тоже выглядела как-то необычно: словно покрытая блестящей, светоотражающей плёнкой, и казалось - что она гибко проминается под колёсами "Горыныча". Как будто эта плёнка была защитной, и под ней находился расплавленный, и до сих пор находящийся в жидком состоянии асфальт.
- А почему нет никого? - Безо всякого интереса, скорее для проформы, спросил Шатун. После того, что они увидели вокруг себя, ответ был очевиден.
- Хоть кто-нибудь должен был уцелеть... - Так же вяло поддакнул Алмаз. - Не должно же быть, чтобы вообще никого в живых не осталось...
Но в его взгляде читалось совершенно другое, перешедшее из разряда догадок и гипотез, в разряд почти несокрушимого знания. Если плавился бетон и кирпич, то, что уж можно говорить о податливой человеческой плоти? Алмаз, как и все остальные в машине, включая прилично адаптировавшегося к новому раскладу бытия за последние дни - Книжника: не относились к когорте придурковатых оптимистов, в любой жопе старающихся найти лучик солнца. Вряд ли кто-нибудь уцелел, уж будем реалистами, в самом-то деле. Вряд ли к каждому жителю Кургана, перед тем, как город превратился подобие целого набора разнокалиберных восковых огарков: постучался вежливый анонимный субъект, сердобольно предупредивший о глобальном шухере, который вот-вот начнётся...
Никто не торопился задавать уже набивший оскомину вопрос "А что это было?", понимая, что ответ вряд ли найдётся. Да и не нужен ответ. Зачем? На кону уже всё равно была сделана самая крупная ставка в истории человечества: и через сколько, и через какие ещё жуткие "чудеса" им придётся пройти - значения не имело. Не было смысла горевать об ещё одном изменённом городе, тем более, что ничего нельзя было исправить... Надо было идти вперёд, туда, где ещё маячил шанс изменить всё...
- Смотрите! - Книжник лихорадочно ткнул пальцем куда-то влево и назад, и Алмаз, уловивший в его голосе нечто особенное, извещавшее о чём-то более веском, чем ещё один причудливо и страшно выглядевший торговый центр - ударил по тормозам, одновременно протягивая руку к автомату. Оглянулся.
Среди потёков, почти слившихся из двух - в один, домов, мелькнуло что-то непонятное, быстрое. И тут же исчезло, скрылось. Алмаз только успел заметить неясный силуэт, в котором ему померещилось что-то, по паучьему проворное.
- Вижу... - Он снова выжал сцепление, и внедорожник поехал дальше. - Давай лучше, дорогу подсказывай. Надеюсь, никто не собирается открывать в этих пенатах туристическое агентство, и зашибать свою копеечку на здешних красотах... А, значит - не вижу смысла в задержке.
- Прямо давай... - Сумрачно сказал очкарик. - Особо петлять не придётся. Когда скажу - повернёшь...
"Горыныч" вдруг ухнул передком вниз, и забуксовал на месте - отчаянно, с каким-то надрывом.
- Ебулдыцкий шапокляк! - Алмаз сделал ещё несколько попыток, но внедорожник сидел плотно, если не намертво. - Приехали, мать твою кривой козой по копчику... Какого хрена?!
Он вылез из кабины, и подошёл к передку "Горыныча". Снова выматерился, яростно пнув по крылу.
- Дивно сели. - Лихо присоединилась к "стеклорезу", скептически оглядывая причину, по которой они не могут продолжать движение. - Ладно, не склоняй по матушке, придумаем что-нибудь...
Внедорожник провалился обеими передними колёсами, застряв в приличной трещине, которая отчасти была замаскирована всё той же блестящей плёнкой.
- Шатунчик, есть возможность блеснуть твоими талантами... - Лихо обернулась к громиле, досадливо взирающему на засевший внедорожник. - Надо легонько так, мизинцами подтолкнуть - оно и покатится. Или на "слабО" тебя брать придётся?
- Если бы трендежом, можно было вытолкнуть машину, то мы бы уже ехали... - Буркнул Шатун. - Да что - машину! - с твоими словесными кружевами, которые ты языком плетёшь: такая трата полезной энергии получается, что ни в какие ворота... Взяла бы, и толкала.
- А кто вас будет создавать полную гармонию в коллективе, если у меня вдруг развяжется пупок, и вы будете вынуждены похоронить меня в этой самой трещине? - С лёгкой насмешкой прищурилась Лихо. - Влепив, вместо надгробия - покрышку от "Горыныча"... Спасать мир в чисто мужской компании, это, в некотором роде - дискриминацией попахивает. Не могу я позволить вам такой роскоши, ну что поделаешь... Поэтому - с глубочайшим сожалением вынуждена вас уведомить о необходимости обойтись в деле выталкивания бибики, без моей неоднозначной, но необходимой в нашем душеспасительном вояже, персоны.
- Трепло... - Беззлобно бросил Шатун, подходя к бамперу внедорожника и, примеряясь, как половчее будет взяться за дело. - Сдаётся мне, что Лукавин тебя не за аппетитные абрисы, в первопрестольную подтянуть хотел. А вовсе даже, за умение глушить конкурентов тугой струёй словесного поноса. Скажи ещё, что я не прав...