"Уберите от меня свои непристойности, пошляк... - Лихо старательно следила, чтобы между нею, и этой пакостью - было не меньше метра. - А, был бы здесь - Шатун; вырвал бы с корнем".
Уродец был раздосадован. Во всяком случае, гнилушечный провал пасти; шамкнул с определённым недовольством. "Шланги" начали втягиваться обратно: неторопливо, будто бы - нехотя.
"Мама, мама, что я буду делать? - Блондинка нисколько не обольстилась изменением ситуации, отнюдь. - Мама, мама - как мне выживать? Все так и норовят, обидеть беззащитную женщину... Не спорю, хорошо бы поймать эти "выскочки", да - воткнуть туда, где их сроду не было. Боюсь, что мне прежде воткнут".
Выход был только один - пускать в ход, свой дар. Нет, не на полную катушку; на одну десятую, чтобы расшатать уродца. Выиграть толику времени, и - атаковать. Другого шанса - нет. Если бы не эти, "скрытые угрозы", можно было попробовать ввязаться врукопашную, несмотря на то, что конечности уродца - имеют преимущество на дальней дистанции. Да, но кто сказал, что он умеет ими "работать" - как полагается? Что они не служат, лишь для подгребания того, что упало на землю, после атаки "шлангами"?
Но, всё равно - рисковать не стоило. Слишком красноречиво, поблёскивали влажным - серпообразные окончания "выскочек". Может, это - и не яд... Может - всего лишь, какая-нибудь парализующая зараза... Прочувствовать разницу между тем и этим, на себе - не было даже зачатка желания.
"Хоть бы булыжник какой кинули, что ли... - Лихо начала разрывать дистанцию, достаточную для того, чтобы за время концентрации - уродец не успел её достать. - Слюней, и пены - с трибун летит, больше чем надо; но толку с них - тьфу! Насколько я помню, Книжник как-то вещал, что гладиаторам - подкидывали всякую подручную утварь... Чего бы такого сообразить, чтобы наверняка? Чтобы убойно? А, вот это - пожалуй, пойдёт...".
Блондинка пробежалась взглядом, по натянутой со всех сторон - колючке; выискивая местечко, где она натянута особенно щедро, и - без ненужных провисов. Есть искомое!
Почти бегом, она бросилась к намеченному месту, приблизилась почти вплотную, остановилась. Уродец, чуточку сбитый с толку, неожиданной сменой поведения противника, дёрнулся следом.
Лихо ждала, быстро доведя себя до нужного предела, за которым - можно было приступить к активным действиям незамедлительно.
Пять метров, четыре, три... Тварь приближалась, Лихо почти физически ощущала, что "выскочки" готовы к новой попытке. Что ещё шажок, и - будет поздно...
Она отпустила все тормоза, всмотрелась; скорее даже - мазнула взглядом. Так, чтобы со стороны, не бросалось в глаза совсем уж явно; не привлекало ненужного внимания. Просто застыла на одном месте, на незначительный промежуток времени; будто собираясь с силами... Иметь в данной перипетии, лишний козырь в рукаве - будет совсем не лишним.
Всматривалась без особой ярости, буднично. Но, достаточно для того, чтобы уродец получил задуманную дозу. Чтобы ему, стало - не до схватки. По её личному опыту, после такого незначительного выброса негатива - отдача наступает не сразу: где-то через полчаса-час. Впрочем, думать о последствиях сейчас - нет смысла. Выживать надо, выживать; без оглядки на средства...
Из пасти гада, потёк мучительный стон; мускулистые конечности - страдальчески изогнулись, перекорёжились. Тело искривила хорошо видимая судорога страдания.
Лихо бросилась к уродцу, двигаясь по широкой дуге, держась настороже. Где гарантия, что даже при физической боли - "выскочки" не среагируют, как обычно? Глупо было бы налететь с разбегу...
Не среагировали.
Блондинка налетела сзади, обеими руками обхватила корпус твари; оказавшейся на удивление лёгкой, и - сделала несколько убыстряющихся шагов, в сторону колючки. Есть!
Старательно натянутая колючка спружинила, принимая на себя - вес гада. Лихо изловчилась, и пропихнула существо, головой - в просвет, между тонкими стальными нитями; отпустила. Заполошный визг "красавчика", всем весом повисшего на раздирающей плоть - человеческой придумке, с почти двухсотлетней историей существования; ввинтился в общий шумовой фон, перебил...
Блондинка отскочила назад и, начала работать ногами: жестко, с неприкрытым остервенением. Тварь пыталась освободиться, цепляясь конечностями - за проволоку; распарывала плоть, визжала всё надрывнее, нестерпимее. Лихо всаживала удар за ударом, чувствуя, как проминаются под подошвами ботинок - кости; и, первые бурые капли жидкости - начали падать на землю, насквозь промочив растительный покров тела уродца. Лезвие в ботинке, она не задействовала, зачем? - разуют ведь, супостаты; как только закончит, сразу и разуют...
Блондинка отпрыгнула на пару шагов назад: и, с подшагом - ударила боковым, целясь скосом рифлёного каблука - в центр спины, в позвоночник. Мощно, яростно, с поворотом бедра. Нога соприкоснулась с плотью твари, и провалилась вперёд, ненамного; на четверть высоты ботинка: но так - что всевозможные вопросы, о дальнейшей судьбе схватки, отпали сами собой.
Уродец повис испорченной марионеткой, лужица бурой жидкости, под его телом - всё увеличивалась. Не торопясь впитываться в землю, расползалась вширь. Лихо презрительно плюнула в неё, и, пошла к выходу. На трибунах, стояла гробовая тишина.
Остановилась возле, до сих пор запертой двери; покосилась на сборище здешних богов и тиранов. Сфинкс, подавшись вперёд, что-то доказывал Молоху; без фанатичного блеска в глазах, но - с бесспорно имеющимся нажимом. Правитель Мути, как-то неуверенно отмахивался, бляха на груди - съехала, уползла куда-то подмышку; придавая Молоху - вид несколько взъерошенный, неподобающий богу... Белобрысый не отставал, настаивая на своём, зло поджимая губы; роняя короткие фразочки, явно приходящиеся шизофренику - не по нраву.
Своего добился. "Небожитель" нерешительно кивнул, потом снова помотал головой, отменяя предыдущее решение. Сфинкс резко, безапелляционно; бросил ещё несколько слов, дожимая собеседника, до нужной ему фазы...
Молох тяжело, почти обречённо вздохнул; опустил веки, будто какие-то колебания - ещё присутствовали... Белобрысый смотрел на него, не отрываясь. Шиз, еле заметно шевельнул губами, добавив к этому - такой же, почти незаметный наклон головы. Сфинкс осклабился, с каким-то мстительным удовлетворением - устраиваясь в кресле поудобнее. Праздник продолжался.
Лихо встала на своё место: по пути назад - успев ободряюще подмигнуть Алмазу. Бог (настоящий конечно же: не это напыщенное убожество, находящееся в пределах видимости), конечно же - троицу любит: но исключения, как водится - ещё никто не отменял...
Алмаз отправился на арену, повинуясь красноречивым жестам охранников: завершающий праздник поединок - обошёлся без объявления. Чего тут объявлять? - и так всё понятно... Тем более, если судить по несколько сгофрировавшейся роже Молоха, трижды ткнутого личностью - в отходы жизнедеятельности; настроение у него - шлёпнулось ниц. И, подниматься не спешило.
"Сдаётся мне, что зверинца в Мутантовке - больше не существует... - Лихо с каменным лицом, разглядывала выходящих на арену - двух амбалистых, самого беспредельного вида - мутантов; вооружённых - устрашающего вида ножичками. - А нечего было, домашних зверюшек - на людей, за которыми - Родина; натравливать... Вон, эти двое: ишь - какие сурьёзные, так и рвутся оправдать возложенное на них высокое доверие. Ребятки, вы бы себе харакири подмахнули; сразу, без лишней суеты. Этаких, белых и пушистых: да с орудиями самоубийства... Да - на Алмаза".
Ножевым боем, порченые в какой-то мере - владели. Расчёт, по всей видимости: строился, всё же - не на этом. Рядом с этими битюгами, "стеклорез" смотрелся - в подавляющей степени неубедительно. Росточком пониже, в плечах поуже; мускулатура вообще - если не одно расстройство, то явно - не повод для гордости...
Явно забавляясь, Алмаз позволил этим гоблинам - погонять себя по загону. Но, не более одной минуты. Не допустив нанесения - ни одной царапины. Человек, проживший семнадцать годочков, в атмосфере - на девяносто девять, и девять десятых процента, приближенной к армейской; запросто может иметь чувство юмора (хоть даже это утверждение, идёт вразрез с одной поговоркой, давно получившей пропуск в умы человечества)... Равно, как и превосходную физическую подготовку.
Спустя шестьдесят секунд, один из мутантов - голова которого, была похожа на один большой нарыв; в котором - при некоторой игре фантазии, можно было уловить что-то схожее с чертами лица: понял всю глубину своего заблуждения, касательно победы без особых усилий.
После приёма, который в айкидо - называется "санкё"; предплечье, оказалось самым натуральным образом - выломано. Алмаз акцентировано притоптал поверженному мутанту, харю - грязно-розового цвета, подошвой ботинка; с гарантированным превращением оной - в малоэстетичное зрелище: и, подхватил с земли - выроненный нож.
Полный, и окончательный финал - наступил ещё через энное, но - очень небольшое количество секунд. Неплохо сбалансированный, примерно трёхсотграммовый клинок; брошенный Алмазом - с, где-то около четырёх метров, безо всяких эффектностей: по рукоятку вошёл в грудь второго участника шоу. Эп! - уноси готовенького...
- Я так и не понял... - Алмаз занял своё место, в шеренге; которая, совсем недавно, по совместительству - превратилась в невидимый пьедестал почёта. - Вы-то, хоть покувыркались; а мне, что? - партия в поддавки выпала... С одной стороны - смешно: а с другой - протестовать, как-то не тянет. Развлекли местных, и - будя.
Книжник кивнул. Трибуны разочарованно свистели, гомонили, требовали моральной компенсации.
- Я объявляю пятый поединок! - Лихо зло выдохнула, услышав голос шиза; в котором злоба - перемешивалась с мизерной долей, всё ещё присутствующей нерешительности. - Если он завершится в пользу наших гостей; я дарю им жизнь. Если их первый боец - проиграет, всем остальным - придётся испытывать судьбу по-новому. Я даю слово Молоха!
"Сука... - Блондинка скосила глаза на друзей: удивление, соседствующее с некоторой растерянностью. А, чего ещё можно ожидать от порченого? - откуда там взяться альтруизму-то... - Вот и всплыла, тема прошлого обсуждения, небожителей - с цепными псами. Что делать-то, мать твою?...".
С трибун - покатился полу-вой, полу-рёв. До предела насыщенный какими-то новыми, обожающими оттенками. Лихо вывернула голову, пытаясь увидеть места для избранных; разгадка, несомненно - была только там, и - нигде больше...
Сфинкс, чтоб ему пуд чистюль за пазуху, и кровохлёба - в закадычные кореша! - шёл к арене. Без излишней спешки: пружинистой, стабильной походкой. Лицо его - было почти скучающим; но глаза... в глазах, Лихо с полной безоговорочностью - увидела разгорающийся огонь страсти. Блондинка несколько раз, сталкивалась с людьми, у которых в глазах - порою появлялся, точно такой же, не перепутываемый ни с каким другим - огонёк. Сигнализирующий о том, что у его обладателя - наметилась цель, сбить его с которой - может только прекращение земного существования...
- Пошёл! - Шатун вышел из шеренги. - Дёрнешься, пристрелю!
Комментировать, такие возмутительные, как по своей глупости, так и прочим параметрам - высказывания; громила не стал. Схватка со свистопляской - была разминкой, смешливым недоразумением, потехой. Сейчас его ждал противник, гораздо более жуткий. И, что самое главное - настроенный идти до логического финала. До смерти. Неважно чьей: его, или своей.
Хуже всего - было то, что Шатун в полной мере - осознавал: его проигрыш, это билет в один конец - всем остальным. Понятно, почему Сфинкс - начал именно с него. Или всё решится в первом же поединке: или - оставшаяся троица, будет выходить на арену, с чувством неотвратимой гибели. И, нет ни единой уверенности, что эта гибель - будет быстрой. А также - не слишком мучительной...
Два человека, стояли на расстоянии примерно пяти метров, друг от друга. Молчаливые, не напряжённые - но настороженные... Матёрые хищники перед прыжком. Прыжком, который мог оказаться последним.
Первым, вроде бы начал Шатун. "Вроде бы" - потому что сказать с полной уверенностью, было невозможно. Два смазанных силуэта - соприкоснулись, пробыв в контакте - чуть больше времени, чем требуется для того, чтобы моргнуть. Отодвинулись друг от друга, замерли в защитной стойке.
Лихо смотрела во все глаза; Шатун выглядел всецело неповреждённым, сумевшим показать Сфинксу, что вакансия первого парня на деревне - продолжает оставаться открытой.
Белобрысый, тоже казался нисколько не огорошенным: рожа-конечности-воинственный дух - были в наличии. Но, некоторая, пусть и амфорная озадаченность - на физиономии человека с древнеегипетской кличкой; всё же присутствовала.
Никто из троицы, не мог предсказать исход схватки: эпизода на мосту, для каких-либо выводов - было недостаточно. Там, во время первой стычки, в заначке у Сфинкса - был эффект внезапности, сыгравший свою решающую роль. Сейчас же, Шатун чётко знал - кто перед ним: и, надо было вывернуться наизнанку, превратиться в нечто большее - чем боевая машина с привычными параметрами; но - выстоять. Уж если копать чутка поглубже: то - мы в Сибири, граждане! - сфинксов в этих краях, испокон веков не водилось; а вот шатунам - здесь самое раздолье...
Контакт, отход. Контакт, отход. Не было видно, ни увёрток, ни финтов, ни ударов. Только сталкивающиеся, размытые силуэты, пока ещё прощупывающие сильные и слабые стороны противника. Речь уже не шла о увеселении толпы: о - репутации. Столкнулись не два бойца экстракласса. Сошлись две силы, олицетворяющие собой, как бы банально это не звучало: добро и зло. В конце концов - вся наша жизнь, не что иное - как смертельная битва, этих двух, самых могущественных в мире, стихий...
"Давай, давай... - Вся троица, с застывшими лицами, следила за самой выдающейся в истории Сдвига - рукопашной схваткой. - Давай, ебулдыцкий шапокляк... Рви, за всё!".
Пробежала минута, вторая... По разбитой губе и, понемногу распухающей - левой скуле Шатуна, стало ясно, что белобрысый превосходит громилу, если не в технике, то - в скорости. Сам он, был невредим и, вряд ли - громила попал хоть раз: если Шатун попадёт хоть единожды, неважно куда... В принципе, урон такого свойства, для Шатуна, с его болевым порогом; был не урон. Досадное недоразумение, мелкая неувязочка... Но Лихо, знавшая громилу чуть лучше других, понимала - что всё начинается с малого. Если не в ближайшие пару-тройку минут, то - через четверть часа, при таком же раскладе - Шатун сдаст позиции. Некоторые болевые точки, будь ты хоть шатуном, хоть единоличным воплощением сразу трёх столпов единоборств - Морихея Уесибы, Брюса Ли, и - Масутацу Оямы; никуда не деваются...
Сфинкс насел! - начиная переламывать течение схватки. Шатун был уже полностью видимым, уйдя в пассивную защиту, крутясь на месте; а вокруг него, порхал белобрысый, как борзая - вокруг косолапого и, всаживал удар - за ударом: неразличимые глазу, но - никак не щадящие. Если бы не феноменальные способности Шатуна - держать удар: всё было бы кончено, уже в данное время.