Кровохлёб зашёлся в невыносимо кошмарном, прерывистом визге, осатанело маша крыльями, не то делая попытку взлёта, не то - крайне беспокойно подыхая. Верным оказалось второе.
Через четверть минуты он завалился набок, мелко подёргивая конечностями, визг глох, становился почти неслышным. Лихо уже переключилась на следующего, сократившего расстояние раза в два, и определённо примеривающегося углублённо полюбопытствовать, о состоянии её внутренних органов.
"Хрен тебе вместо клюва... И, чтобы постоянно болтался, и в глотку норовил заскочить". - Блондинка шмальнула от бедра, но обнаглевшая тварюга ушла вбок с какой-то дьявольской грацией, сократив разделяющее их пространство ещё на пару шагов. Лихо уменьшила боезапас ещё на три патрона, но долбанный кровохлёб, по все видимости, успел пройти в какой-то кровохлёбьей шарашке ускоренные курсы неуязвимости, и сейчас блистательно демонстрировал результаты Лиху, быстро сатанеющей от повторяющихся неудач.
Нет, конечно - Лихо чётко знала, откуда растут корявые копыта всей этой катавасии, способной мимолётно и не оглядываясь, вогнать в жуткий депрессняк любого закоренелого оптимиста. Оттуда же, откуда взялись нападающие стаей шипачи, и неспособные угомониться с одного выстрела "стиляги". "Кляксе" понятно - жизнерадостности это не прибавляло ни на ломаный грош, причём в хлам проржавевший, и где-то безвозвратно затерявшийся.
"Маслята" кончились в тот самый момент, когда Лихо, несмотря на все отточенные пируэты и увёрточки перепончатокрылого, достала его, прострелив левое крыло. Выстрела, способного поставить жирную и выпуклую точку в этом противостоянии, не прозвучало.
"В старых индийских фильмах, без сомнения: есть вкрапления позитива..." - Лихо швырнула "Калаша" прямо в замершего метрах в шести от неё кровохлёба. И потянула из набедренных ножен, триста с лишним миллиметров закалённой стали, с обоюдоострой заточкой, формой напоминающих славное семейство "Магнум Танто", с небольшими дополнениями суровцевских мастеров приличного "холодняка". Которые она ласково называла "Потрошителем".
"В обойму входит, сразу два ведра патрон..." - Строчка из какой-то давно забытой песни, посвящённой фильмоделам из бывшей Южной Азии, однажды озвученной Книжником, свихнувшемся на ТОЙ, прежней реальности, возникла в голове Лиха, приготовившейся кромсать и резать. Ударно, до победного конца.
"Бах!" - головёнка кровохлёба разлетелась на труднособираемые паззлы, в виде неаппетитных ошмёток и брызг. Лихо обернулась. Хорошо знакомая троица только что вынырнула из-за угла, и Алмаз, в очередной раз подтвердивший свою репутацию непревзойдённого стрелка (давешний "пешеход" - не в счёт!), презрительно дёрнул уголком рта, отчего у Лиха мигом полегчало на душе.
- Куда путь держим? - Шатун, с габаритной, длинноствольной "дурой", в его здоровенных ручищах всё равно выглядевшей сущим недоразумением, вроде пулемёта "Максим", установленного на корме авианосца: опекал Книжника.
Очкарик выглядел несколько потрясённым, но нисколько не запаниковавшим. Двести граммов первача не окончательно выветрились у него из головы, и он озирался вокруг с видимым желанием приголубить кого-нибудь, из куцей малокалиберки, наверняка выданной ему Алмазом скорее для самоутверждения, чем для самозащиты. Лихо вообще была не уверена, заряжена эта игрушка, или Алмаз остался последователен в своих поступках. Увидев Лихо живой и невредимой, Книжник расцвёл, но тут же придал себе вид крайне озабоченного обороной Суровцев, человека.
"Чем бы дитё не тешилось, лишь бы ума набиралось..." - Лихо спрятала свой, так и не окроплённый сегодня посторонними лейкоцитами монстрорез обратно в ножны, и приняла от Алмаза старенький, но содержащийся в должной кондиции "Глок". В котором точно была обойма почти на два десятка патронов. Уверенности в будущем прибавилось ровно на вес австрийской машинки для делания дырок в агрессивно настроенных организмах летучей, и донельзя вёрткой фауны.
Схватка вокруг разгоралась всё ожесточённее, казалось, что в Суровцах нет ни одного уголка, из которого бы не доносилось криков, выстрелов, звуков какой-то суматохи. Суматохи, впрочем, должно было быть не так уж и много: Глыба давно привёл действия в ситуациях, вроде этой, к единому знаменателю. И, несмотря на то, что сегодняшняя грызня за выживание явно зашкаливала за любые, уже пройденные уровни кошмара, всё пока ещё держалось в каких-то рамках, не дающих полностью сорваться в безоглядное и паническое "Спасайся, кто может!".
- Двигай к конторе! - "Конторой" Лихо называла штаб-квартиру Андреича. - Гурьбой кровохлёбов шинковать как-то сподручнее. А если что, опять же - помирать веселее...
- Тьфу на тебя... - Меланхолично отозвался Алмаз, дав короткую очередь в высоту, откуда через очень непродолжительный промежуток времени, шмякнулся очередной экземпляр щупальцеклювого. - Так наговоришь под руку, глядишь, и в натуре промахнуться недолго...
Четвёрка настороженной трусцой двинулась к Дому Культуры, во все стороны ощетинившись стволами, стараясь работать всеми имеющимися в наличии чувствами. Вверх, и вниз, влево и вправо, на все триста шестьдесят градусов. В момент, когда появилась осязаемая, реальная возможность "подвинуть" Сдвиг до состояния его полной неработоспособности, совсем нежелательно отдать концы, от какого-нибудь чересчур резвого антидонора. Побрыкаемся!
За углом, как бы чуть в вышине, раздался звон беспощадно бьющегося стекла, треск выламываемого дерева, судя по всему - оконной рамы.
- Помогите! - Из окон второго этажа, ближней к "конторе" трёхэтажке, хлестанул женский вопль, полный непередаваемого ужаса. - Витенька! Помогите!
Лихо с Алмазом, не раздумывая, ломанулись в подъезд, привычно страхуя друг друга. Шатун с Книжником остались на улице, прижавшись к стене, контролируя подходы к дому.
Алмаз коротко и мощно лягнул по нужной двери, вкладывая в удар весь свой вес. Шатун бы, конечно, вынес бы эту преграду одним, не особенно и безумным взглядом: но он остался на улице. Справились и без него.
Закрытый замок жалобно хрустнул-скрежетнул, полностью капитулируя, и дверь распахнулась настежь. Алмаз ввинтился в тесноватое пространство прихожей первым, превратившись со своим верным "дыроделом" - в одно целое, в неразрывную связь человека и механизма. Лихо просочилась следом, впитывая рвущий перепонки пронзительный крик, несущийся из ближней комнаты.
"Калашников" Алмаза деловито расплескал скупую очередь, в кого-то, пока ещё невидимого Лихо, и в следующий миг комната встала на дыбы, словно некто гигантский и любопытный, вырвал все три этажа с корнем, и тряс, как дешёвую погремушку. Безостановочно, страшно...
Блондинку швырнуло об стену, сверху упало что-то довольно большое, но, к счастью - не твёрдое, не тяжёлое, вроде тюка с ненужными, но тщательно сберегаемыми тряпками. Лихо начала приподниматься, и следующим ударом её, как лотерейный шарик в барабане - мотнуло вбок, и она приложилась к дверному косяку, потеряв сознание...
- Живой, кажись... - Реальность возвращалась неохотно, вязкой мутью расплываясь в глазах. - Алмаз! Эй, стеклорез, очнись, хорош валяться. Не умер, так нечего пролежнями обзаводиться. Алма-аз... Доброе утро!
Его бесцеремонно затрясла за плечо рука, габариты которой могли принадлежать только одному человеку в Суровцах. Шатуну. Либо его брату-близнецу, которого у него отродясь не имелось.
- Удачно вас завалило... - Громила прихватил его за плечи, помогая приподняться. - Метром бы левее - и никакой могилки не надо. Везунчики, чего уж там...
Алмаз прижал ладони к вискам, успокаивая творящийся в голове беспредел. Было весьма похоже, что там происходила генеральная репетиция Сдвига. Издания второго, дополненного и расширенного. Пусть и миниатюрного.
Зрение частично восстановилось, Алмаз огляделся; сидя, прислонившись спиной к стене. Лежащий на полу фонарик более-менее освещал помещение, в котором они находились. Лихо, возле которой -встревоженной наседкой хлопотал Книжник, выглядела немногим лучше его самого. Потрёпанная, на правой половине лица расплылся просто шедевральный синячище: но живая. Определённо пришедшая в себя чуть пораньше его, и неукротимо сверкающая целым глазом. Отталкивающая никак не могущего угомониться книгочея; старающегося - то поддержать под локоток, то - отряхнуть камуфляж. Причём в районе, находящемся чуть ниже талии. И, что характерно - не спереди. В конце концов Лихо рыкнула, негромко, но доходчиво, и Книжник отошёл в сторону, разочарованно вздыхая себе под нос. Сам он тоже был несколько помят и запачкан, но всё же не так, как они с Лихо.
- Что случилось? - Сдвиг в голове немного угомонился, но пока что не собирался окончательно покидать облюбованные позиции. - Где мы?
- Вообще-то, в Суровцах... - Шатун озабоченно глянул ему в лицо, прикидывая, не приключилось ли с другом какой коллизии, по научному именуемой "амнезией".
- Ты ещё скажи - на планете Земля... - Алмаз сплюнул на пол красноватой слюной, после чего обнаружил отсутствие одного переднего зуба в верхней челюсти. - Не настолько же я кумполом приложился, чтобы легенды дней недавних позабыть. Поточнее можешь?
- А... - Шатун облегчённо выдохнул. - Да в подъезде мы, там же, где и были. Завалило нас.
- Почему?
- Да камнерез его знает! - Громила с искренним недоумением, пожал широченными плечищами. - Вы когда с Лихо туда дёрнулись, спустя полминуты земля у дома на дыбы встала, как будто батальон могильщиков на акцию протеста припёрся. Я только успел очкастого в подъезд наладить, да следом нырнуть, как всё рухнуло. Третьего этажа, считай - нет. Во всяком случае, по лестнице не подняться - завалило намертво. Мы здесь тоже, как в склепе, хоть глаз выколи. Хорошо, фонарик до упора заряжен.
Алмаз ещё раз осмотрелся. Судя по всему, они находились в той самой прихожей, которую он успел проскочить, прежде чем отправить к чёрту на серные оладьи, ещё одного кровохлёба, выбившего окно, и беспредельничавшего на чужой жилплощади. На месте прохода в комнату, красовалась глухая стена, вероятнее всего - это был пол верхней квартиры, обвалившийся после непонятного катаклизма.
Дверь на лестничную площадку была распахнута, но за ней виднелся только узковатый проход вниз.
- Да, поводов для ликования не наблюдаю. - Алмаз помассировал виски кончиками пальцев, призывая Сдвиг в черепной коробке к установлению нейтралитета. Сдвиг ещё с полминуты повыёживался, и затих.
- Там, с первого этажа, вроде можно на улицу пробраться... - Шатун ободряюще улыбнулся другу. - Там немного помочь надо, мне одному не справиться. Плиту в сторонку отодвинуть, и можно будет в квартиру протиснуться, а там, надеюсь, через окошко - на волю. Отдохни чутка, и айда - к нашим пробиваться. Странно, что до сих пор не ищут... Времени уже часов несколько прошло, наверное светло уже. Не январь всё-таки... Я там глотку понадрывал, как мог. Думал, отрывать начнут, да всё без толку.
- Странно...
Что-то подсказывало Алмазу, что на этом все странности не исчёрпываются. Снаружи вроде бы доносились какие-то крики, но к чему они относятся - разобрать было целиком и полностью невозможно.
Надо было выбираться из этого нечаянного узилища.
- Веди. - Алмаз поднялся на ноги, прислушиваясь к ощущениям в организме. Похоже, затихшими головными болями, и утерянным зубом, всё и ограничилось. Руки-ноги были в общем и целом - невредимы, если конечно не считать нескольких ноющих ушибов. Но это были такие недостойные внимания чепуховины, на которых Алмаз даже не думал заострять внимание.
Лихо тоже поднялась на ноги, свирепо глянув на вновь кинувшегося предлагать свою помощь Книжника. Тот незамедлительно увял, и чтобы не заработать нечто подобное тому, что красовалось на физиономии Лиха, отныне стал держаться в почтительном отдалении, насколько это позволяла ситуация. Кабальеро Облом Непрухович Пролётов.
Алмаз подобрал своё, непонятно каким макаром уцелевшее личное оружие. Остальные оказались с голыми руками, если не считать тесаков Шатуна, и "потрошителя" Лихо. Которыми тоже можно было натворить прихотливых и, законченных безобразий. Ну, с "клопобоем" Книжника, который тот доблестно ухитрился не профукать в экстремальной заварушке, всё было яснее ясного. Патроны там имелись, но сплошь и рядом холостые, чтобы уж совсем морально не травмировать книгочея. Пускай себе палит, куда попало, пользы точно будет больше, чем вреда...
Они по очереди спустились на первый этаж, протиснувшись в тот самый узковатый проход, образовавшийся из нагромождения бетонных блоков. Шатун, матерясь сквозь зубы, пролез первым. Остальным, понятное дело - было уже гораздо легче.
Подъездная дверь, полностью отсутствовала из-за просевшей стены дома. Две из трёх квартир тоже были безвозвратно отрезаны для попыток проникнуть в них. Да что там произошло, на улице? На каком новом, проклятом аттракционе Сдвига их прокатили, лишь чудом оставив в живых? В очередной раз пытаясь доказать, что они здесь всего лишь малозначительные фигуры. Пешки Сдвига.
- Вот сюда подлезть надо. - Шатун немного наклонился, и показал Алмазу стоящую перед ним проблему, которую следовало решить как можно быстрее. - И, сдвинуть немного в мою сторону. А я здесь подцеплю, и вытащу. Проход освободим. Иначе никак, мне с моими могутными телесами никак не развернуться. Тебе посвободнее будет. Залазь.
Алмаз пробрался в указанное Шатуном место, и, упёршись спиной в один обломок плиты, стал ногами выталкивать другой, перекрывающий дверь в третью квартиру. Глядя, чтобы ничего дополнительно не стронулось, и не превратило их четвёрку в разномастные отбивные.
- Да нормально там всё... - С натугой проскрипел Шатун, вытягивающий обломок на себя. - Ничего брякнуться не должно, я проверил. Толкай сильней, не дрейфь. А то, так до вечера здесь промаринуемся...
Совокупными усилиями обломок был убран от прохода, и Алмаз первым заглянул в прихожую освобождённой квартиры. Звуки с улицы стали доноситься отчётливее, но в них не улавливалось ни малейшего подобия хотя бы спокойствия, не говоря уже о полном восстановлении порядка.