Энтэль
— Быть такого не может. Должно быть, ты ошибся? Брак, созданный по промыслу наших богов, всегда плодотворен. А мужчина никогда не сможет тебе ну это того… Подарить ребенка, следующего, кто займет трон.
— Поздравляю! Служитель священной рощи сказал тоже самое! А колдуна посчитал моим названным братом, раз уж боги начали связывать наши с ним судьбы! Избранная же, на взгляд служителя, просто не нашла ещё своего воплощения в этом мире, витает под облаками, выбирает, в какой бы эльфийской семье ей появиться на свет. Неторопливая она у меня. Ну и демон то с ней и с ее облаками! Пусть ещё хоть столетие выбирает. А вот я в своем выборе должен был быть полностью волен! Ан, нет! Как бы не так! Алтарь моей крови не принял!
— Подожди. Может дело в другом?
— В чем, например?
— Ну, допустим, ты попросту недостоин этого брака.
— Спасибо, друг. Мало я бился с врагами? Тебе есть в чем меня упрекнуть? В трусости, в отсутствии чести, доблести? Может быть, в блуде? Так ни одна женщина меня не касалась, можешь быть уверен. Да ты и сам это знаешь.
— Не горячись. Я всего лишь хотел сказать, что препятствие к браку — этот колдун.
— И что? Ты предлагаешь мне на нем жениться? Бред.
— Подожди. Просто пока ты не очистишь его душу от тьмы, ты так и останешься недостойным невесты, какой бы она ни была.
Воздел голову вверх в надежде увидеть намек от какого-либо малозначимого божества. А на небе все неизменно. Плывут облачка, летают певчие птички. Каркает, подражая хохоту, ворона на ветке. Нет, боги мне знак не пошлют. У них другие дела.
— И где мне его искать? — сказал я уже куда более миролюбиво, — в ведьминых землях? Отправиться туда?
— Не знаю. Может быть, боги сами укажут путь, раз уж они его тебе всунули? Случайная встреча вполне может произойти где-нибудь на границе, к примеру.
— Отец меня никогда не простит. Ты случайно не уловил, пока был в толпе, никаких слухов о том, почему так срочно мне выбрали эту девушку, не ходило?
— Все молчали, как и положено на такой церемонии. Я, правда, подошёл к ее младшему брату, но можно ли верить ребенку?
— Что он сказал?
— Он сказал весьма неуверенно, что отец все решил только утром, когда к нему прибыл королевский стряпчий. Заранее свадьбу никто не планировал.
— Чудесно! Просто чудесно! Я стал марионеткой и в руках богов, и в руках моего счастливо рехнувшегося на старости лет отца. Он не мог подыскать кого-то постарше? Лет этак на двадцать? Ну, хотя бы, на пять?
— Другие невесты отказались. Их отцы, точнее.
— Что ты сказал?! — я развернул коня и попытался взглянуть в лицо друга.
— Все отказались после беседы со стряпчим. Даже несмотря на то, что встречали его с корзинами ягод и кувшинами сока.
— То есть, я правильно понял? Стряпчего встречали, согласно традициям, а потом прогнали как шелудивого пса? И это королевского стряпчего? Того, кто несёт в руках мою судьбу? Я что — проклят??
— Кто знает? Может, дело в чем-то ещё? О чем мы не знаем?
Быстрая скачка лесною тропой немного меня отрезвила. Во дворце всегда плетется сотня интриг, как ни старайся их истребить, все равно будут. Значит, на сей раз в эту липкую паутину угодил я. Кому это выгодно? Не отцу точно, в этом я абсолютно уверен. Династии, которая займет место на троне, если я не смогу на него взобраться? Вполне. Алтарь не принял мою кровь, слухи об этом расползаются подобно яду и дотекут до самых дальних уголков леса. Печально, но поправимо, если я сумею достаточно быстро все решить и уладить. Опять же Сайман может мне принести боевую настоящую славу. Одна убитая ведьма, и имя мое вновь засияет, а честь будет спасена. Вот только где найти ведьму? И как впихнуть ее на костер? Магия эльфов угасает. Источник почти истощен. Нам неоткуда брать силы и даже богатые алтарные жертвы не помогли. Боги глухи к эльфийским многоголосым мольбам. Взамен этого богиня исконной тьмы, Сигейра, щедро питает источник темных земель. Ведьмы сильны как никогда, нам просто нечего им противопоставить в равном бою. А если их станет тринадцать в ночь великого Саймана, нам придется особенно плохо.
Значит, я просто обязан найти и уничтожить хотя бы одну чернокнижницу. Сжечь на костре своими руками, а пепел отнести во дворец. Немыслимо, невероятно, но иных путей нет. Так я спасу свою честь и все наши земли. Ну, а если погибну, значит, такая судьба. Смерть меня никогда не страшила, куда хуже стать недостойным своего рода и трона. Такой позор уже не смоешь ничем. Солнце ныряет лучами за высокие кроны, кругом расстилается мрачный сумрак будущей ночи. До полуночи ещё далеко, успеем вернуться в охотничий замок, если надумаем. Одним оставаться в лесу без охраны в эту ночь действительно страшно.
— Куда держим путь?
— Объедем границу пустоши, проверим дозорных. Если у них найдется, что нам доложить, я буду счастлив. Ты можешь остаться в одном из укрытий, я против не буду.
— Мой долг всегда и везде следовать за вами. Как вы поступите, если ведьму удастся схватить?
— Как и подобает. Но в первую очередь расспрошу о юноше.
— Да пошлют удачу нам великие боги.
— Смелость и опыт помогут нам больше, чем простая удача.
Тьма все густеет, растворяются тени в ее подлой вуали. Ведьмино время, близится час их заветной силы. Или мы их одолеем, или они нас. Уверен, из дозорных не дрогнет никто. Ловкие сильные руки проверяют тетивы боевых луков, оправляют в ножнах мечи. Взволнованно фыркают боевые кони, им страшен ночной лес, полный зверей, троллей и ведьм. Хорошо, если на гоблинов не наткнемся. Я весь сгораю от предвкушения, тревоги дня остались далеко позади. Душу бередит мечта о боевой славе, о блеске луны в отражении меча, о клятвах ведьм во имя спасения жизни. Дозорные растеклись вдоль границы, каждый объезжает свой кусок заветного леса. Пустошь отсюда плохо видна. Главное, чтоб не омрачили черные ритуалы мой родной лес, чего бы мне это ни стоило, но вскоре я займу трон и буду отвечать головой и честью за каждый цветок здесь, за каждую птичку.
Я взял направление чуть левее от всех, в сторону небольшой поляны, там чаще всего встречались нам следы женских остроносых сапог. Уже и не пустошь, но ещё и не наш лес, самое предграничье спорной земли. Конь ступает неслышно, дыхание его лёгкое как у зверя, впрочем, зверь он и есть. Не простой у меня жеребец, такие бывают только под верхом у знати. Смелый, умный, сторожкий там, где это надо, крадётся неслышно, ни разу не фыркнул, ничем не выдал себя. Друг едет рядом, нас разделяет всего десять метров кустарника. Внезапно я заслышал девичью песню и хохот. Неужели? Неужели же мне так повезло сегодня! Голос только один, его хорошо слышно издалека. У друга не такие острые уши, он ещё не смог различить близость цели. Идёт почти на нее. Окрикнуть, значит спугнуть нашу добычу. Молчу и готовлюсь к неравному бою. Наконец и Лорин услышал девичий голос. Спрыгнул с коня, вяжет повод к тонкой осине. Своего жеребца я оставил невдалеке. Шаги утопают в траве, хлопнула крыльями птица, послышался громкий стрекот, природа живёт и дышит, ей до нас дела нет. Добыча увлечена своим танцем, не догадывается, насколько близок охотник. Помогите мне великие боги ее одолеть и дайте мне сил, чтоб возвести женщину на костер, подпалить хворост, остаться глухим к ее мольбам.
Марьяна
Дамы в мое отсутствие даже немного прибрались. По крайней мере, посуда свалена в кучу у раковины. И на том спасибо.
— Мы уже все погадали, теперь твоя очередь! Переверни свою чашку, заглянешь в будущее! В преддверие Саймана самые верные гадания выходят! — воркует судья.
— Так это же, вроде, не кофе?
— Какая разница? Судьба — есть судьба и неважно на чем станешь гадать! — а глаза у женщины так и горят. Спиртным не пахнет, а ощущение бурного нетрезвого восторга. Странно. Впрочем, и я навеселе от этой ночи и внезапного праздника в озорной компании дам. Про Аллу стараюсь не вспоминать. Ни к чему, просто огромное ей спасибо за все, на какую бы тропку ни вывернула жизнь потом. Сейчас я почти счастлива. Чашка звякнула о блюдечко, жду, не тороплю чаинки и остатки малиновых косточек, пусть стекают, но меня уже торопят.
— Переворачивай!
— Девчата, да тут никак кольцо?
— А ты не говорила, что собираешься замуж!
На блюдце только отпечаток от кромки чашки, да лепесток посередине этого блюдца. Если присмотреться, то он похож на фигуру человечка в длинном пальто. У Андрея было похожее. Парейдолия — странная особенность человеческой психики видеть в предметах черты людей.
— У блюдца устаревшая информация, в свадьбе Андрею я отказала.
— Все может быть. Да ты и не успела бы замуж выскочить. Что тут осталось-то? Полчаса от силы, — ухмыльнулась Рита.
— Ну, тебя. Марьяша, а метелку ты сделала? А то мы начинаем опаздывать. Сильно.
— На крыльце стоит, рядом с вашими.
— Не по чину. Хотя, ты же теперь хозяйка избушки? Значит, правильно сделала.
— Знаешь, сколько лет этому дому?
— Нет.
— Триста ровно. Она ещё Петра первого застала, должно быть.
— Тут в те годы жили шведы. Никого она не застала. До границы с Российской Империей ещё надо было по болотам идти и идти. Я точно помню! Мы туда масло возили.
— Это Зоенька у нас так шутит. Она историей увлеклась на досуге.
— Айда на озеро! Пока не закрылось!
— А что, пляж открыт по расписанию? Мне казалось, Кавголовское озеро полудикое.
— Дикое, не дикое, а надо успеть до полуночи!
Веселая толпа рванула на крыльцо. Сразу же послышался хохот и крики. Ну да, мой букетик, прислоненный к кривоватому дрыну, на фоне их метел смотрится откровенно дико.
— Ну ты даёшь! Красота — страшная сила!
— А что ты хотела? Она же ещё ничего не умеет!
— А по мне, хорошо. Только ветки могут в воде отвалиться. Придерживай их на всякий случай.
— А мы что и купаться полезем? Вода же холодная ещё!
— Там есть местечко, где потеплее. Не переживай и слушайся старших…
— Коллег по ремеслу…
— Ну тебя, Зоя.
— Мы ключи твои от машины нашли.
— Под плинтусом. Ты их спрятать там что ли решила?
— Я туда их точно не клала.
— Значит, домовой заиграл, он ещё тот шалунишка! — и снова взрыв хохота. Где правда, в том, что они сказали? Где шутка? Не понятно совсем. А от хохота и я удержаться не в силах.
Развеселой толпой мы высыпали на улицу. Вот уж никогда бы не подумала, что такие солидные дамы могут так голосить.
— Подпевай! — крикнула в ухо Рита.
— Я слов не знаю, это что-то народное?
— Ухвати хотя бы мотив. Голос здесь не так важен, да и слова тоже. Но петь должны все тринадцать — таково условие успешного перехода. А то опять куда-нибудь не туда занесет!
Песня напоминает шум моря и одновременно сливается с ветром, будто пытается вырваться в небо и ухватить за бок луну. Слов, действительно, нет, только гул крон перед штормом, только плутание чьих-то развеселых шагов в этой белой мистической ночи. Не залает нигде собака, не взревет мотор. Есть только мы и белесые звёзды над головой. Метлы развеваются пышными прутьями над головами, шелестят в ритм мотива. Уже даже хохот не нарушит этой загадочной песни. Толпой мы вышли на шоссе, отсекающее поселок от леса. Чумной грузовик остановился и одной только фарой смотрит на нас из-за поворота. Теперь тропка узкая, кругом черный лес дышит в спины, песня льется, вгрызаясь в листву. Под ногами и корни, и сучья, и ветки. Ни одна не споткнулась, будто бы ольховник торопится вытянуть всё, что может помешать, из-под наших дорогих остроносых туфелек и только потом распускает их на дорогу обратно. Пою вместе со всеми ставший уже привычным мотив. Только теперь песня скорбит о потере, о брошенном доме и возносит, зовёт, велит скорей собираться в дорогу, спешить, побросав чемоданы. Если б они только были у нас. Идём уже быстро, месим раскисшую жирную землю, обиваем набойки о камни. Впереди в лунном мерцании раскинулось огромное озеро. Пляж чистый, песчаный нет никого. Повинуясь неясному зову, в озеро шагаем все вместе, взявшись за руки, вытянувшись в цепочку вдоль побережья этого лесного местного моря. Вода не пускает, держит за подол юбок, холодит кожу. Как хорошо, что я не взяла телефон, было бы очень обидно его тут утопить. Как далеко мы пойдем? На что я согласилась? Ну не утопят же они меня здесь? Хотя могли бы. При таких свидетелях это бы точно списали на самоубийство. Прокурор, судья, и та дама в шляпе с фиолетовой тульей, она, кажется, судмедэскперт, не запомнила, как ее зовут.
— Ныряем! Время!
— Марьяша, только на минутку.
— Сделай глубокий вдох и думай о доме!
— А лучше вообще ни о чем не думай!
В две руки меня тянут ко дну, тут ещё мелко, можно просто присесть. Задерживаю дыхание и погружаюсь под воду. Дно под ногами резко обвалилось, причем, кажется, у всех. Я о таком только в книжках читала. Дна действительно нет! И руки мои держат крепко, не дают вырваться. Тонем всей гурьбой! Бьюсь, внезапно меня отпускают, течение вертит и там, где я рассчитывала увидеть дно, сияют яркие звёзды на пронзительно черном небе. Как и чем я толкнулась, как всплыла, непонятно. Вода и та кажется теперь теплой. Метла плавает на поверхности рядом со мной. Как она здесь очутилась? Хотя, кажется, я ее выпустила, когда уже села на дно, вот она и всплыла по законам физики. Хорошо хоть воды не нахлебалась. Но почему так темно кругом? Гроза, что ли, будет? Но тогда звёзд не было бы видно. Вокруг появляются головы моих соседок, они отплевываются и смеются. Что-то дикое происходит, немыслимое, мы же все могли запросто утонуть! Или у них просто такая железная воля, привычка всегда и везде держать лицо?
— К берегу! Все здесь, никто не застрял? — кажется, это Юля кричит. Женщины называют по одной свои имена. Ровно тринадцать. Уф. Повезло.
— Айда на нашу поляну! — хохочет развеселая прокурор.
Как мы бежали! Будто за нами гонится сто тысяч чертей! Подобрав юбки, разметав по плечам тяжёлые мокрые волосы. Вода хлюпает в ботинках, но почему-то с каждым пройденным шагом становится все веселей.
Поляна вся светится зелёным, похоже, в траву кто-то бросил гирлянду, вот и квест начался!
— Светлячки! Они нас всех ждали!
— Тише! Эльфы услышат! Мы сейчас на их земле!
— Пусть слышат! Не жалко, отобьемся!
— Э нет, в этот раз поступим по плану!
— По какому? — встряла в разговор я.
— Ты останешься здесь. Будешь веселиться и петь, а мы спрячемся воон в тех кустах. Когда эльфы придут, они тебя схватят. Даже не думай начать отбиваться.
— Нет уж, пусть отбивается, а то они заподозрят неладное!
— Хорошо, покричи на них, стукни пару раз метлой для острастки. Только не сильно, чтоб не попортить колдовской инструмент! Они тебя схватят и повезут, а там уж и мы подойдем.
— И что буууудет!
— Сплошное веселье!
— Мы им устроим, даже не сомневайся!