— Чашечку кофе, а вообще, я готова сегодня пить все, что ты скажешь… О мадонна, даже жарко стало. — Она расстегнула плащ.
— Может быть, снимешь его? — предложил Стив.
Она вдруг опять испугалась:
— Нет-нет. Не надо… Так лучше…
Он не стал настаивать.
Только за кофе, после настойчивых просьб Стива, Инге немного рассказала о себе.
Она давно без работы… Последний раз работала полгода назад официанткой в таком же кафе… Но недолго… Парни очень приставали. Пришлось одному дать по роже… Ее уволили.
— Ты продолжаешь рисовать?
— Н-немного… Но, — она попыталась улыбнуться, — никто не покупает…
— Где же ты живешь сейчас?
— О, сейчас еще ничего. Устроилась… в одном отеле — для безработных девушек, но не за плату. Я там убираю по утрам. Совсем недалеко отсюда… Только там надо обязательно ходить на богослужения. Два раза в день, а по праздникам три раза… Ужасно нудно…
— Слушай, Инге, а этот твой друг, который полтора года назад был в Австралии? Что он?
— О, — она усмехнулась, — понимаешь, очень смешно получилось… Его там подцепила дочка какого-то фермера или что-то в этом роде. Он остался там и разводит овец. Кажется, устроился неплохо. Он писал мне… Предлагал даже… помочь, но я не ответила.
Стив бросил взгляд на часы. Было девять вечера. В его распоряжении оставалось всего три часа.
Она заметила его взгляд и снова встревожилась:
— Ты куда-то торопишься?
— И да, и нет. Но это неважно… Слушай, Инге, тебя ведь сейчас ничто не держит в Лондоне?
Она испытующе посмотрела на него, но не ответила.
— Я хочу предложить тебе работу… По твоей специальности… Но не здесь… Тебе придется уехать.
— С тобой?
— Нет… То есть работать ты будешь у меня, но пока… Для начала тебе пришлось бы поехать в Гвадалахару… в Мексику…
— О Стив! Неужели это возможно?
— Хоть сейчас. Впрочем, сейчас в Англии бастуют служащие аэропортов. Значит, через несколько дней. Ты согласна?
— О Стив… я, — глаза ее налились слезами, — я… Стив… Ой, прости меня.
Она разрыдалась.
— Ну успокойся, успокойся! Все будет хорошо… Вот, возьми мой платок. Ну же.
Продолжая всхлипывать, она взяла его платок, вытерла глаза и высморкалась.
— Ой, Стив, прости, кажется, я сделала не то, — она попыталась улыбнуться, — прости, я совсем растерялась…
— Пустяки… Выпей глоточек шампанского, — он снова наполнил фужеры. — Значит, решено. Для начала ты будешь получать ну, скажем, тысячу долларов в месяц. Тебя это устроит?
— Тысячу… долларов, — она поперхнулась шампанским и снова схватила его платок. — Но… это… невозможно, — прошептала она в промежутки между приступами кашля.
— Беда с тобой, Инге, — Стив поспешно вскочил, чтобы постучать ей между лопаток. И опять, уже в который раз, ощутил боль и острую жалость, потому что почувствовал, до чего она исхудала. — Просто беда, — повторил он. — Ну теперь лучше?.. Вот, выпей воды…
— Спасибо…
— Так ты согласна?
— О Стив, ты еще спрашиваешь…
— Потом ты, конечно, станешь получать больше.
— О-о! Но смогу ли? Что надо будет делать?
— Сможешь… Ты будешь… главным экспертом по живописи и кое-каким предметам старины.
— Это просто как в сказке! Главным экспертом, Стив! — она звонко рассмеялась. — Бьюсь об заклад, речь идет о краденых картинах и редкостях.
— Тс, тихо! Об этом нельзя кричать, тем более что ты не ошиблась… Получив твой подарок, я решил переквалифицироваться.
Она лукаво погрозила ему пальцем:
— Будто раньше ты этим не занимался.
— Конечно, нет. Могу поклясться.
— Клясться грешно. Нам твердят об этом два раза в день.
— А биться об заклад?
— Наверно, тоже нехорошо. Прости меня. Больше не буду так говорить.
— Принял к сведению. Слушай, Инге, у тебя сохранялся мой гвадалахарский адрес?
— Конечно. Я даже помню его наизусть.
— Очень хорошо. Как только откроются аэропорта, ты полетишь в Мехико и оттуда в Гвадалахару. Деньги на поездку я тебе, конечно, оставлю.
— Но, Стив…