Отгоне взглянул на часы. До завтрака оставалось пятнадцать минут.
"Еще неизвестно, где лучше. - Розуел вспомнил изолятор, в котором провел целый месяц. - И откуда они понабрали столько ублюдков? Надо двигать отсюда к чертовой матери".
* * *
Из лазарета Карла направили прямо в изолятор. Изолятор располагался за древним городом альбенаретцев, в котором самих альбенаретцев, по правде говоря, уже давно не было.
Все это напоминало кошмарный сон. Сначала первый звездолет. Потом объявление военного положения. Затем страшная бойня у Хуастонской башни. Создание гигантской тюрьмы-изолятора и военной базы.
- Эй, салага, - обратился к Карлу здоровенный мужик заросшего вида. Сегодня у меня день рождения, - мужик нагло усмехнулся, - и я должен получить подарок.
Карл добродушно улыбнулся.
- Твоего кольца, - мужик указал на безымянный палец Карла, - вполне достаточно.
Карл продолжал улыбаться. Заросший театрально возмутился и вытащил из кармана плазменный нож. Карл ударил заросшего ладонью в лоб и согнул руку с ножом в болевом контроле.
- Я по-о-о-шутил. Я по-о-шутил, - застонал заросший. К ним подошел охранник.
- А, это ты, триста двадцатый! А ну-ка отпусти этого парня. Карл отпустил.
- Если еще раз попадешься... - пригрозил охранник. Вечером следующего дня к камере Карла подошел заросший.
- Привет, Карл, это я, Нуолти, - сказал он дружелюбно, будто старому товарищу.
- Здравствуй, Нуолти.
- Ты извини, - Нуолти замялся, - скучно и все такое... - Он попытался объяснить вчерашний инцидент.
- Ничего.
- Я хотел тебя предупредить, я по изоляторам давно. - Нуолти опасливо оглянулся. - Ты сегодня на очереди у этих. - Нуолти ударил двумя пальцами по плечу. - Ночью придут.
- Спасибо, - сказал Карл в пустоту. Нуолти исчез.
Предупреждение не помогло. Ночью в камеру впустили сонный газ.
Голова как боксерская груша после тренировки. Тяжелая и бездумная. Этот ржавый скрип уже замучил. Полное безразличие сменяется приступами ярости, а затем снова безразличие. Но этот скрежет! Кажется, будто голову ватой набили, даже уши заложило. Туман заполнял мозг твердой жижей и приятно тянул на дно, в глубину сознания.
"Черт бы побрал этот скрежет!" - подумал Карл, с трудом разлепив набрякшие веки. Взгляд заскользил по грязному бетонному полу к металлической решетке камеры.
Решетчатая дверь стояла на месте. "Но откуда же этот паршивый скрежет?" Карл закрыл глаза и почувствовал накатывавшие волнами сон. Но скрежет не давал спать.
Скрежет сознания избитого тела мешал ему заснуть. А сон был так близок и приятен!
Тряска разбудила Карла. Он открыл глаза и увидел звездное небо. Яркие маленькие бусинки разбросаны в причудливых формах. Повеяло свежестью. Карл наклонил голову и от резкой пронзительной боли застонал.
- Тихо! - Розуел остановился и опустил носилки. С другой стороны стоял Нуолти.
- Где? - прошептал Карл.
Розуел не понял вопроса и, немного поразмыслив, не ответил.
- Пошли, - сказал Розуел.
Они взяли носилки и двинулись дальше. Впереди виднелась свалка. В носу засвербило от резкого запаха отходов. Обойдя горы мусора, они оказались возле прямоугольного столбика.
Носилки поставили. Розуел достал из кармана белый шарик альбенаретцев и опустил в приемную щель. У основания прямоугольного столбика появился слабый свет. Розуел стал неистово жестикулировать. Нуолти, не видевший ранее языка альбенаретцев, скорчил недоуменную гримасу. Прямоугольный столбик слабо замерцал, и свалка, небо, запах - все исчезло.
Остался столбик. Нуолти огляделся. Потолка помещения видно не было Стены уходили вертикально вверх.
- Ни одного осветительного прибора, - заметил Розуел, - а видимость неплохая.
- Да, - промычал Нуолти
- Чудная все-таки у них психология, - как-то не в тему продолжал Розуел.
* * *
Космический модуль-носитель отделился от базы и медленно, используя малые планетарные, отодвинулся в сторону. Работа двигателей полностью заглушалась шумопоглотителями, и Джим ощущал только слабую вибрацию.
Он сидел в кабине одноместного истребителя и ждал команду к включению коммуникационного боевого компьютера, встроенного в боевую машину. Страховочные ремни широкими лентами исполосовали застегнутого в скафандр Джима.
Гермошлем с открытым забралом покоился в резонирующем силовом поле.
Пока делать было нечего, и Джим рассеянно вспоминал последнюю встречу со Смолли. Он вышел из зала комиссии в большом недоумении. Его приговор отложили до лучших времен. И тут перед входом в зал, как всегда внезапно и ниоткуда, появилась эта очаровательная девушка.
- Джим, - сказала она, - тебя пошлют в маршевый отряд. Я подслушала некоторые их мысли.
- Спасибо. Ты так много для меня сделала, - усмехнулся Джим и тут же пожалел о сказанном.
Но Смолли не обиделась. Так, по крайней мере, показалось Джиму. Она стояла перед ним такая же неприступная, с таким же твердым характером. Джим как бы ощутил ее вызов. Молчание затянулось.
- Смолли, - выдавил из себя Джим, - ты мне нравишься.
- Ты мне тоже, - выпалила она. И снова молчание.
Джим пытался как-то занять руки, которые сейчас ему очень мешали. Смолли же напоминала телеграфный столб без проводов.
- Я не шутил, то есть не шучу, - продолжил Джим, давая понять, что все равно их "мосты сожжены".
- Я... да.
Со стороны могло показаться, что они ведут какой-то закодированный, секретный разговор.
- Пока, - сказала Смолли.