Б. Г. ШТЕРН - Г. М. ПРАШКЕВИЧУ
Письма без комментариев
В течение двадцати с лишним лет практически ежемесячно мы обменивались с Борисом письмами. Полная переписка могла бы составить отдельный том собрания сочинений. Возможно, когда-то такое случится. Пока же - краткие выборки. Даже они, на мой взгляд, дают возможность во всем ощутить талант замечательного писателя, понять, что занимало и волновало его, в каких условиях он работал.
Август 2001, Новосибирск.
Ген. М. Прашкевич "1.01.1978. Одесса.
...В одесском издательстве "Маяк" три месяца ходила моя рукопись с рассказами. Несколько дней назад пришел ответ.
Вот несколько выписок из: "Занимательный по сюжету рассказ "Сумасшедший король" - об искусственном разуме. Но многие места в повествовании воспринимаются словно написанные наспех, с художественной стороны не разработаны..." "Б. Штерну часто не хватает надлежащего художественного чутья. В рассказе "Дом" идут картины ужасно плохого поведения жильцов. От рассказа в целом остается довлеющее неприятное впечатление..." "Так же нетребователен автор к форме воплощения своих неплохих замыслов в других рассказах, изобилующих вульгарными сценами, выражениями. Подобные выражения встречаются в рукописи Штерна частенько. Они конечно не могут восполнить недостаток образности письма. В некоторых рассказах автор почему-то старается сделать фантастические и сказочные концовки, хотя они не вытекают из характера повествования..." "В связи с недостаточно высоким идейно-художественным уровнем большинства произведений не представляется возможным ставить вопрос об их издании..." Вот такие, Гена, дела.
Ожидал, конечно, что ничего в издательстве не выйдет, но чтобы такие глупые рецензии... Сижу и потихоньку переживаю...
Переживу. Перекурю пару дней и начну новый рассказ".
"Май 1981. Одесса.
Мартович!
Ну, слава Богу, я в Одессе. Ночь. Только что вернулся с Пролетарского бульвара, был у родной дочки на дне рождения.
Сижу в очередной квартире, которую мне любезно предоставили друзья (Дерибасовская совсем рядом, через три квартала), передо мной бутылка "Шампанского", она открыта, бокал выпит, продолжаю ее уничтожать и начинаю письмо тебе. Страсть, как хочется почесать язык с тобой. Я сейчас пьян, но в той хорошей мере, когда... Нет, не "когда"... а в той мере, которую дает хорошее вино, а не эта сволочная водка. Буду излагать в художественном беспорядке свои ощущения и приключения, начиная с 16 мая сего года (Борис прилетал в Новосибирск на мой день рождения,- Г. П.), хочу написать тебе письмо; Письмо, черт побери!
1. Самое главное: хотя я и проиграл тебе в шахматы, хотя и признаю поражение, но счет не окончен. Дело в том, что мы играли на диване (а неписаные правила требуют играть за столом); твои часы, несомненно, барахлили не в мою пользу; гипноз с твоей стороны был несомненный; меня нарочно отвлекали Григорий, Лида, Академгородок, твоя борода и вообще. Сейчас я читаю Ласкера, Крогиуса и Симагина. Готовься.
2. Побывал в июле в Сургуте. Милый сибирский город, не в пример Нижневартовску. Видел впервые настоящую сибирскую зону - оставляет впечатление! - вышки, заборы, проволока витками, железнодорожные пути, расконвоированные зеки, автоматические ворота (двойные), охранная часть, хоздвор, масштабы... Красиво!.. Как я это все рассмотрел - мой знакомый, к которому мы ездили, живет на шестом этаже рядом с зоной, и из его окна все видно, как на ладони.
3. Возвращался из Нижневартовска на перекладных - нашего постоянного самолета на этот раз не было, и пришлось лететь просто в Европу, куда бог пошлет. Сначала он послал в Уфу, где пришлось с удовольствием просидеть более суток. И Уфу посмотрел, и ресторан изучил. И улетел в Киев. В Киеве был совсем недолго и помчался в Одессу к дочке на день рождения...
5. Все же я крепко потрясен тем, что ты потащил мои рукописи в издательство. Думал, что меня уже ничем не проймешь, но... задрожал, когда почувствовал, что появился шанс. ТОРЖЕСТВЕННО ОБЕЩАЮ (ультиматум самому себе): если книга будет поставлена в план, брошу к чертовой матери все свои финансово-художественно-хозяйственно-семейные дела, привяжу себя морскими узлами к письменному столу, обрею полголовы, ножницы выброшу в окно (закупаю на два года продовольствия, ключ отдам одной даме, которая будет меня раз в неделю проведывать - тсс... тайна!) и допишу Алешу Поповича...
7. Шутки в сторону. Я знаю, вернее, чувствую свою литературную слабость - гоняю по верхам. В то же время чувствую в себе силы нырнуть поглубже. Знаю, что излишне увлекаюсь расстановкой слов.
8. Вообще нервный. От меня током бьет...
10. Гена, я прочитал все твое, что у меня было не читано за два года. Помню все твое. Мартович, ты живой, умный, веселый, грустный писатель... Литераторы очень одиноки. Я теряю друзей из-за этой проклятой литературы. Мои близкие (и далекие) в принципе не понимают, чем я занимаюсь. Ты прекрасно понимаешь, в чем тут дело. Например: Левитан поссорился с Чеховым из-за того, что Чехов написал "Стрекозу". Не понимают друг друга даже писатели: например: Толстой с Тургеневым чуть не застрелили друг друга. Но ты поймешь... Слова надо расставлять так, чтобы они пахли, цвели, звучали, играли...
11. Я Славке Рыбакову не давал жить из-за этих слов. Феликс (Суркис,Г. П.) вроде обиделся, когда я начал трактовать форму и содержание. Виталию Бабенко я что-то тоже такое написал.
Борису Стругацкому почем зря - я ботинка его не стою - чтото излагал и он явно рассердился.
12. Шампанское допил. Жаль, не хватило.
13. Неожиданность - вот что должно быть в литературе, в шахматах, в футболе, в жизни. Тогда интересно. В любви.
14. Слово "неожиданность" можно интересно расчленить: нео-жид... нео-реализм...
15. Все-таки шампанского нет. Спать!..."
"27 июля 1981. Одесса.
...Читал в Вартовске книжку Бугрова. Все-таки у меня па пего зуб остался. Передай ему, что в книжке о современной фантастике (и вообще о фантастике) на двухстах с гаком страницах както странно ни разу хотя бы не вспомнить о таких малоизвестных писателях как братья Стругацкие".
"27 августа 1981. Одесса.
Гена, дорогой!
Вот, все. Теперь можешь вполне официально именовать меня сибиряком, работающим в Тюменской области, в Нижневартовске, в тресте "Нижневартовскнефтегаз", в РСУ-I (ремонтностроительное управление), бригадиром художественно-оформительской бригады в составе двух человек. Правда, сейчас, как видишь, я нахожусь за своим письменным столом в Одессе и стучу письмо на своей машинке. Объясняю: такая у нас работа - учить самолеты летать. Это РСУ ремонтирует Нижневартовские детские сады (а их там уже 30 штук и строится еще 20), и мы вполне официально (не подумай, что это быстротечная договорная халтура) приняты на работу для художественного оформления этих детских садов; это одна половина дела; вторая половина - это наш режим работы. Бригады этого РСУ (и мы также) работают по так называемому "вахтово-экспедициошюму методу": работаем полный месяц в две смены, получаем двойную северную зарплату и за казенный кошт улетаем домой отдыхать.
Месяц отдыхаем, возвращаемся в Нижневартовск, опять вкалываем и т. д. Не буду расписывать тебе все удовольствия от такого режима работы. Сам пофантазируй. Скажу только, что сколько себя помню на работе, столько мечтал избавиться от ежедневной тягомотины хождения и сидения с 8 до 17, а работать именно так: сделал - отдыхай. В общем, действительность превзошла мои ожидания - те, с которыми я ехал в Нижневартовск. На меня сваливается сейчас шесть свободных месяцев в году! Могу писать, это не шутка. Причем зарплата генеральская, в среднем просматриваются 500 р. в месяц (месяц рабочий ли, месяц ли отдыха - все равно). Долго ли протянется эта лафа? Тьфу-тьфутьфу согласен лет на шесть вперед, на два сибирских срока.
Впечатлений и приключений масса, с людьми навидался и наговорился, на самолетах налетался (о, господи, где меня с марта не носило - и все по официальным сибирским делам - был в Ужгороде, Минске, Киеве, Таллинне, Уфе, Куйбышеве - в последних двух, правда, пролетом). Обязательно побываю в Свердловске и у тебя - и Свердловск и Новосибирск обязательно маячат при нелетных погодах на подступах к Нижневартовску..."
"26.06.1982. Киев.
...Только что брат принес твое письмо.
Ты поразительно верно подметил и точно высказал: "Ты иногда вызываешь впечатление неуверенного в себе человека, это мгновенно вызывает хищную реакцию у окружающих тебя людей". Абсолютная правда! В отношениях с людьми я очень мнителен и деликатен, эта деликатность переходит часто разумные границы и воспринимается как слабость. У Бабеля: "Мы молчим на площадях и кричим за письменным столом". Так, кажется.
Я всегда готов уступить людям в мелочах, мои знакомые к этому привыкают, думают, что я такой и есть - когда же доходит до настоящих дел и серьезных принципов, они (мои друзья и знакомые) вдруг с удивлением обнаруживают, что перед ними рычащий зверь, идущий до конца и не идущий ни на какие уступки. В детстве я, тихий, культурный еврейский ребенок, услышав, например, слово "жид", не раздумывая, хватал кирпич или что под руку подворачивалось и стремился угодить прямо в голову, не соблюдая никакой уличной субординации к шантрапе - а в пятидесятых годах, ты же знаешь, мы все росли на улице; мое поколение самое последнее, которое знает вкус коммунальных квартир, футбола, уличных драк, разведения голубей и т. д. И знаешь, после нескольких таких выходок все пацаны в нашем районе меня поняли и зауважали. Поняли, что я в серьезном деле не подведу. Да, очень жаль, что во мне нет внешней твердости, это очень мешает в жизни..."
"12.09.1982.
...Прочитал три рассказа Колупаева "Газетный киоск", "Билет в детство" и "Девочка". Самый лучший "Билет в детство".
Он жизненный, умный, ласковый, грустный, чистый. Он запомнится, этот рассказ. В жанре "чувствительной" фантастики он очень хорош. Он сдержан, в нем чистое чувство. А вот в "Газетном киоске" и в "Девочке" мне показалось, что много соплей, излишней мелодрамы. В "Девочке" это ощущение из-за того, что рассказ чересчур затянут - там много можно зачеркивать и отжимать, а "Газетный киоск"... Скажу сейчас удивительную вещь в отношении фантастического рассказа, но... так в жизни не бывает и быть не может. Точнее: так не могло бы быть. Посылка в рассказе отличная: в некоем киоске каждый день появляются завтрашние газеты. На этом строится лирическая история. Нормально. Но почему главного героя и героиню этот невероятный факт очень мало интересует? Газеты, ну и газеты, они не очень удивлены. Так не бывает. Нормальный человек в крайнем случае хотя бы обалдел, а деятельный человек попытался, наверное, выяснить, откуда эти газеты взялись. То есть, рассказ, по-моему, нелогично построен. Главному герою, наверно, совсем не надо делать доклады в научном обществе, а надо было бы бегать по городу и выяснять, откуда берутся газеты. Конечно, никакой Уэллс не объяснил бы появление завтрашних газет (впрочем, почему бы и нет?), но они должны быть в рассказе стержнем сюжета, а этого нет".
"15.09.82.
"...Так вот ты - писатель. Такая, в общем, чепуха.
Писатель сразу виден по тексту. Сразу. Пусть он будет самым последним из чукчей. Пусть правильно или неправильно расставляет слова, пусть его вкус подводит - главное, чтобы текст был живой. А с живым человеком всегда можно поговорить и договориться. А если не договориться по причине крайней отдаленности вкусов и характеров, то хоть разойтись, уважая друг друга.
Теперь шутка: если даже писатели подерутся, в этом тоже своя прелесть. Толстой и Тургенев - жаль, что дело не дошло до дуэли; единственный, кажется, был бы пример в истории, как стрелялись два больших писателя. Ах, как жаль! Вот где пришлось бы потомкам разбираться!.. А что Пушкин и Дантес, или Лермонтов с Мартыновым, тут и разбираться не надо, кто прав, кто виноват. Пушкин с Лермонтовым правы. И весь ответ. Потому что они были писателями; а Дантес и Мартынов всего лишь членами СП (стихи кропали, наверное). Вот".
"13.01.1983.
..."Кубатиев - Штерн". Сборник НФ. Почему бы и нет? (Будущий сборник "Снежный август",- Г. П.) Об Алане. М-да. С ним говорить невозможно. Он забивает своим фонтаном. Причем говорит очень интересно и красиво - но потом читаешь его рассказы и диву даешься, насколько его правильные теории далеки от его же собственной практики. Те три или четыре вещи, что я прочел любительские. Копировальные, без лица. Таких много. Странно. Алапова личность должна как-то выразиться в писательстве, а я не увидел. М-да. Кажется, он упивается разговорами, а писателю надо бы наоборот.
Не знаю. Скажу тебе, как объективный реалист,- если сборник "Кубатиев Штерн" состоится, то... Это будет разная весовая категория... Если у меня будут "Дом", "Производственный рассказ № 1", "Король", то что будет у Алана? Как воспримется такой сборник? Сам Алан как воспримет такой сборник?.. Гена, это объективная реальность. В сборнике из двадцати авторов один может быть лучше, хуже, талантливей, гениальней - тут все ясно. А когда двое? М-да. В сборнике на двоих-троих присутствует оттенок (даже цвет) соревновательности. Мне будет тоскливо смотреть на Алана, а ему на меня. Гена, ты же понимаешь, что я не задираю нос, а смотрю объективно. Алан - любитель, пишет много и не ведает, что пишет. Я - профи, писать давно надоело, каждое слово выгрызаю зубами. Силы не равные...
Еще раз насчет высокой политики.
Я не способен ни вести какую бы то ни было политику (это невозможно даже из-за географически-практического моего положения), ни подносить кому бы то ни было снаряды - это невозможно из-за крайнего отвращения. Так. Но испортить себе жизнь вполне могу, когда меня потянет в лоб и искрение излагать свои суждения о том-то и о том-то. Тут я опасен. Сам для себя, конечно".