— Пошли, Блик. — Подхватив котенка на руки, девушка крепко и бережно прижала к себе теплое тельце, в попытке пригасить потребность в другом касании и тепле. — Попьешь молока. И мы вместе будем ждать Даниила.
Девушка и котенок присели у окна, и тонкая рука поглаживала серебристую шерсть, пока глаза бессмысленно следили за ходом Солнца на синем небе. Куда же подевался Оберегающий?
Иллия очень хотела бы знать ответ на этот вопрос.
Здесь не было описания, кашим раздраженно откинул древний свиток, не заботясь о сохранности столь ценных документов. Он был зол. Да что там, Даниил испытывал почти ярость, хоть и не пристало сыну Матери, Оберегающему, столь глубоко погружаться в любое чувство. Но кашим всегда плевал на то, что должен был делать, исходя из своей принадлежности. Он всегда заботился только об одном. А сейчас — не мог решить проблему, которая мешала ему в этом.
Вздохнув, и прижав пальцами, уставшие от напряженного рассматривания древних символов, глаза, мужчина с силой сжал кулаки, и покачал головой, разминая затекшие мышцы. Пожалуй, стоило возвращаться.
Иллия проснулась, он давно ощущал это. Но не хотел уходить, стремясь как можно полнее использовать отпущенные ему часы.
Илли не будет выходить сейчас из комнаты, кашим был уверен в этом. Не днем, за двое суток до солнцестояния. Не тогда, когда ее резервы, и без того ослабленные после ритуала, стремительно уменьшаются, вслед за падением силы Матери.
Эти дни были самыми опасными и напряженными в жизни народа Луны.
Два раза в год, в дни максимального стояния солнца, наследницу берегли с особым тщанием, практически не давая покидать комнату. Их ждали и боялись. Никто не знал, переживет ли Наследница каждый такой день, учитывая то, что произошло двадцать два года назад, когда погибла вся семья Илли. Но, не только потому, так берегли Дочь в солнцестояния…
Было даже странно, что Конклав просил аудиенции именно в эти дни, приближающейся опасности. Какие бы разногласия не были бы между советниками и ними, Конклав не решился бы подвергать опасности единственную наследницу. Если только, он не был против…
Даниил сжал кулаки так, что побелели костяшки пальцев. В конце концов, это не дело Конклава, это решение Дочери, не так ли?
А Килим кое-что задолжал Оберегающему, и Даниил не забудет напомнить об этом советнику. Они уже не могут решать их судьбы, кашим не позволит этого.
В данном вопросе, играет роль только решение Илли, и он спросит ее, сегодня же.
Им стоило поговорить об этом. Действительно стоило.
Наверное, пора прекращать решать все в одиночку.
Даниил откинулся на стойку стеллажа, возле которого сидел на каменном полу, скрестив ноги. Оберегающий все больше убеждался в мысли, что не имеет он права, самостоятельно решать за них обоих. Утратил он такую привилегию за эти годы. А может, и не имел никогда, самовольно присваивая то, на что не должен был покушаться. И возможно, не было бы десяти лет борьбы, расскажи Даниил обо всем любимой тогда, раздели с ней свое знание, спроси он тогда, совета Иллии. Не факт, но все же…
Именно такие мысли терзали мозг кашима, когда он, документ за документом, просматривал старые свитки, в поисках ответа на свой вопрос.
Пора было научиться доверять любимой во всем.
Ибо, чем, как не отсутствием доверия, было его нежелание обсудить их общую проблему с Иллией? Не сомнение в ней, но неуверенность, что девушка выдержит такой груз проблем…
Однако она жила сама, без него, так долго, и не сломалась, сумела выстоять, пусть и с поддержкой его сознания, со связью его клейма. Но, имело бы оно силу, откажись сама Иллия от борьбы? Не пожелай продолжать помнить о них, о любви, которая была между ними? Чтобы сама наследница не считала по этому поводу, как не убеждала бы себя в ненависти к любимому.
С каждой минутой, проведенной без нее в темноте этого хранилища, мужчина все больше приходил к мысли, что, только вдвоем, они сумеют понять и предупредить действия Конклава.
И, даже проблему ее слабости, которую кашим столь самонадеянно пожелал решить сам, было бы намного проще устранить совместно с любимой. Ведь, именно Иллия страдала от этого. А он, даже не давал ей возможности участвовать в решение проблемы.
Мужчина поднялся с колен и, не обращая внимания на разбросанные повсюду свитки, поспешил в их спальню, торопясь увидеть Иллию.
В его душу, ни единого разу не посещенную сомнениями за последние десять лет, заползла змея страха и неуверенности. Проведя многие часы в размышлениях, теперь, он испугался, и его страх, гнал мужчину, заставляя торопиться к любимой.
Даниил знал о каждом ударе ее сердца. Чувствовал каждый вздох, который совпадал с его собственным дыханием, но, что он знал о ее мыслях? Что сделал Оберегающий, чтобы заново узнать ту Иллию, которой девушка стала за эти десять лет?
Он ворвался в ее жизнь, сметая своим напором любые возражения. Не добиваясь, а навязывая доверие к себе. И у нее не было шансов противостоять мужчине. Сильно хорошо Даниил готовился к своему возвращению.
Но, он не стремился принять ее такой, какой она, без сомнения, стала, пытаясь разыскать, воскресить в ней девочку шестнадцати лет. Это было его ошибкой, его путем, который, опять, мог привести их к поражению. Не собирался Даниил дважды совершать одну ошибку.
Потому и спешил сейчас, перепрыгивая ступени бесконечных лестниц. Он боялся, зная, что не так уж и много у них времени. Им было необходимо поговорить, и тогда, никто не сможет победить их…
— Что случилось, Даниил? — Иллия удивленно смотрела на застывшего возле нее мужчину, который пристально всматривался в девушку. Она видела, что он испытывает неуверенность, и это было… пугающе…
Почти странно было наблюдать, как напористый, и всегда уверенный в себе, Оберегающий, испытывает сомнения в чем-то. И, более того, позволяет ей увидеть это…
Наследница поднялась с подоконника, не замечая, как падают на пол, задетые ею подушки. Блик мяукнул, недовольный тем, что хозяйка сняла его с теплых колен.
— Где ты был? — Хранительница стала, почти, вплотную к мужчине, в попытке понять, что произошло. Что заставило ее любимого открыть свои эмоции?
Даниил поднял руку, ласково проводя пальцами по скуле Иллии, отбросил за спину платиновые пряди.
— Ничего не случилось, малыш. — Тихо ответил кашим, обнимая любимую. — Как ты себя чувствуешь?
Он, с легкостью, мог скрыть от нее свои чувства. Но, отчего-то, не сделал этого. Даниил отбросил свою бесчувственную маску в надежде, что и она, полностью раскроется перед ним. Не сразу. Глупо было рассчитывать на моментальный результат. Но, мужчина готов был бороться. Это было главной частью, самым важным этапом той борьбы, которую он начал так давно. И, о котором, так неразумно, забыл, поддавшись страсти ее ответа.
— Терпимо. — Словно отмахнувшись, ответила девушка, продолжая смотреть в зеленые глаза в поисках отгадок. — Где ты был, Даниил? — Повторила она свой вопрос, на который он так и не ответил.
— Я покажу тебе. — Усмехнулся Оберегающий. — Мне, так или иначе, не справится одному. Но позже.
— Ты интригуешь меня. — Иллия, со вздохом, положила голову на плечо мужчины. — Даешь увидеть эмоции…просишь помощи? — Девушка запрокинула лицо, подставляя губы для поцелуя, и Даниил с радостью подарил ей его.
— Нам стоит поговорить, малыш. Тебе так не кажется?
— О чем? — Теряясь в догадках, девушка просто прислонилась к его груди, слушая стук сердца.
— Сегодня появится Килим, и времени не так и много. Но, тебя не удивляет, что они выбрали эти дни, Илли? — Мужчина опустился на подушки, упавшие на пол, прислоняясь к стене, и усаживая любимую к себе на колени.
— Я думала об этом. — Иллия задумчиво водила пальцем по линиям его шрамов, забравшись под ворот сорочки. — Странно. При той жажде продления рода наследниц, которую они, казалось, проявляли, явится в эти дни, вынуждая меня подвергаться опасности. Заставлять встречаться с ними… — Слабый вздох выдал растерянность Дочери.
— Все так же, как и раньше? — Спросил Даниил, прижимаясь щекой к ее лбу.
— Да, хоть и меньше проявления, с каждым годом. Но, в солнцестояние, я вновь, практически теряю способность управлять своей силой. Как тогда, после ее пробуждения, когда гарруны напали на нас. А теперь, с этой слабостью… — Девушка не хотела вспоминать месяцы изнуряющей немощи, когда едва могла ходить, но такое не забывается. И, возвращение этого состояния, пусть и кратковременное, всегда вызывало в ней неприятие. Только, особого выбора Хранительнице никто не предлагал.
— Килим ничего не смог придумать?
— Нет. Без тебя, было совсем плохо. Они посчитали, что твое присутствие рядом со мной в момент пробуждения силы, позволяло тебе, и впоследствии, стабилизировать меня. А когда тебя не стало… — Хранительница вздохнула. — Это они, сначала, так объяснили мне. Потом, когда я уже не должна была помнить — меня убеждали, что так и должно быть. Но, я же помнила. И, это ужасно, по-настоящему ужасно, Даниил. Бессилие. Оно противно. Гадко. И как такое возможно, именно тогда, когда Наследнице нужна максимальная защита?
— Не волнуйся, малыш. Теперь я рядом. — Мужчина крепче обнял ее. — И потом, есть смысл в том, что происходит. Ослабление силы Дочери, пусть и не в тех масштабах, которые это принимает у тебя, необходимо, как мне кажется теперь. — Оберегающий обхватил ее подбородок пальцами, заглядывая в серебряные глаза. — Учитывая то, что мы знаем сейчас о Камне. Возможно, не теряй он часть своей силы, и продление линии было бы невозможно. Как считаешь? Это ведь, и так, не всегда срабатывает, малыш. Не правда ли? — Он внимательно всматривался в ее очи, надеясь увидеть в них решение Наследницы, но Иллия не показывала своих мыслей по этому поводу.
Что ж, с этим, они спокойно могут подождать. На решение данного вопроса, у них еще очень много времени. И сам Даниил не имел желания торопить выяснения. Не сейчас, по крайней мере. Им, и без того, хватало забот.
— Возможно, Даниил. — Кивнула Иллия, не отводя глаза. — Но, это не убирает противного ощущения бессилия.