Немного подумав, Зинаида Петровна пошла за ним. Влад переодевался. Она догадалась, что его снова понесет в спортзал, откуда он не вылезает уже месяц: только туда он надевает свою любимую черную майку с этим страшным зверем на груди. Опять придет под утро весь потный, взмыленный, перемазанный не то пылью, не то грязью, как будто его кто-то по земле каждую ночь валяет...
- Владичка! Куда ты снова на ночь глядя? Тебе завтра рано вставать...
- Да, ма, собери мои шмотки: я завтра еду в командировку недельки на полторы...
- Снова в N-ск?! Сколько ж можно?!
- Не знаю. Может быть, и в N-ск, может быть, в Челябинск... Почему тебя это так беспокоит?
- Еще бы меня это не беспокоило! Я тебя не узнаю!
Влад очаровательно улыбнулся и, застегивая неизменную джинсовую рубашку, чмокнул ее в щеку:
- Дела, ма...
- Я не знаю, как с тобой разговаривать! - сдалась она. - У меня просто руки опускаются... Зачем тебе горбатиться на эту фирму? На что она тебе сдалась, если ты из-за нее дома почти не бываешь?!
- Мамуль! Обычное человеческое тщеславие. Я же уже большой мальчик, угу? - он засмеялся и стал скидывать в спортивную сумку еще какие-то вещи.
- Ты же сам всегда смеялся над теми, кто глядит в наполеоны! Говорил...
- Ма, человеку свойственно ошибаться. Иногда удобно быть Наполеоном, в другой ситуации - его денщиком... Или отравителем! - он, шутливо устрашая, расширил глаза и наклонился к ее лицу; Зинаида Петровна отпрянула. - А иногда не мешает стать и Жозефиной...
- Ты с ума спятил, сыночка!
- Ма-а-а! Ну ты же сама затеяла этот разговор про наполеонов. Я всего-навсего продолжил логическую нить нашей увлекательной беседы... Буду поздно, не жди. Ложись спать. Пока!
- Хоть бы ты уже на Зое своей женился да успокоился наконец!
- О-о-о, ма! Я только-только вырвался на свободу, а ты мне уже сбрую готовишь?! - Влад покачал в воздухе пальцем - не погрозил, а именно взмахнул, как дирижерской палочкой - и, подхватив сумку, выскочил из квартиры.
"Господи, зачем ему все это?! - пытала себя Зинаида Петровна. - Во что он впутался?!"
******************************************************************************
Горец и Дмитрий встретились при входе в спортзал. Усманов приветливо улыбнулся, но разбуженный посреди ночи Дмитрий был сильно не в духе и ограничился пожатием руки.
Ромальцев сидел на тренажере и методично качал плечевые мышцы. Голова его, как всегда, была повязана широкой черной лентой поперек лба. Дмитрий уже не впервые отметил его сходство со средневековым сарацином. Горец, правда, как-то раз сказал, что на его родине такие повязки иногда носят "кровники" - те, кто по какой-то причине объявил кому-то кровную месть. Но, впрочем, к Ромальцеву это вряд ли относилось: кому ему мстить? Просто он знал, что смотрится в таком виде очень стильно, а Влад всегда отличался некоторой франтоватостью и любовью к картинкам.
Самурай и Афганец бились в спарринге. Маленький, но жилистый Вовка-Афганец походил на метеор, и Юрка снова начинал ошибаться из-за ослеплявшей его ярости.
Хусейн, точь-в-точь так же приветливо, как минуту назад с Аксеновым, поздоровался и с Владом. У Дмитрия мелькнула мысль, что если бы он не был знаком с тем и с другим, а ему пришлось бы выбирать, кто из этих двоих настоящий кавказец, то он наверняка указал бы на Ромальцева. Внешность у Хусейна была истинно славянская: симпатичный здоровяк на полголовы выше и в полтора раза шире Влада, зеленые глаза, русые волосы, светлая кожа и румянец во всю щеку. Акцент его проскальзывал лишь изредка, рассказывать всякие истории Усманов был мастер такого волей-неволей заслушаешься.
Раньше Дмитрий как-то не наблюдал особенного дружелюбия между Владом и Хусейном. Теперь же все складывалось иначе. Впрочем, Горец и сам не давал себе отчета, почему вдруг его так потянуло в общество Ромахи, до этих пор слывшего нелюдимым и спесивым типом. Нельзя сказать, чтобы он заглядывал Владу в рот, юлил и прочую ерунду, но слушал Горец его всегда с большим интересом. Говорят, иногда так случается: из огромного количества окружающих знакомых внезапно находится такой, которого бы ты непременно хотел видеть в качестве своего друга. Может быть, здесь был как раз такой случай? Хусейн не знал.
- Теперь все в сборе? - останавливая спарринг, медленно, но верно переходивший в бессмысленное избиение обозленного Самурая, спросил Афганец.
Парни подтянулись к нему, но безропотно уступили дорогу Ромальцеву, едва только тот пожелал оказаться в центре круга рядом с их лидером. Афганец чуть отступил в сторону, освобождая ему место возле себя, и сделал это, по молчаливому замечанию Дмитрия, как-то непроизвольно.
- Можно переодеться, - тихо сказал Влад, но во внезапно создавшейся тишине это прозвучало достаточно отчетливо.
Все, кроме Дмитрия, отправились в раздевалку. Ромальцев молча взглянул на него, опустив глаза, кивнул и присоединился к остальным. Дмитрий хмыкнул, расстегнул пиджак и присел на ближайший тренажер. На каждой позолоченной пуговице его костюма были выгравированы инициалы - "АD" с различными стилизованными вензельными завитушками и прочей чепухой.
...Луна давно взошла и теперь светила почти с зенита. Ехали, не включая фары, на двух автомобилях. Шофером в переднем был Юрка-Самурай: великолепно зная трассу, он уверенно ориентировался на холмистой, покрытой лесом, местности. По правую руку от Самурая сидел Влад в своей неизменной повязке. Люди в обеих машинах были одеты одинаково за исключением Дмитрия, оставшегося в своем модном черном костюме.
Ребята перешучивались, словно им предстояла обычная прогулка, но никакого сообщения между автомобилями не было: радиосвязью предпочитали не пользоваться.
Ландшафт казался абсолютно диким, даже первозданным, если бы только не широкая лесная тропа, по которой продирались оба вседорожника. Где-то вдалеке тоскливо пищало несколько сплюшек: "Сплю? Сплю! Сплю? Сплю-сплю!".
Внезапно Самурай едва не врезался в поваленный поперек дороги трухлявый ствол ели. Джип ткнулся в кору бампером и тут же стал, как вкопанный.
- Это они, - спокойно сообщил Ромальцев. - Теперь рассредоточиться!
Быстро, со всякими картинными перекатами, рисуясь друг перед другом, одиннадцать человек добрались до кустов и залегли с оружием наготове. Дмитрий остался сидеть в своей машине, откинувшись на спинку кресла и сложив руки на груди.
Горец подполз к Ромальцеву. Сделал это он настолько тихо, что не хрустнула ни единая веточка.
- Засады не видно, - шепнул он.
Влад оглядывал окрестности через встроенный в прицел прибор ночного видения. Никакого движения не заметил и он. Видимо, ребята постарались на славу.
- Афганец! Убирайте елку, мы прикроем! - громким шепотом приказал он Володьке.
В разговор вступил Самурай, терзая в зубах травинку и явно нервничая:
- Тут это... можно метров на сто вернуться и объехать по параллельной тропе... Елка не просто так тут валяется...
Пока шесть человек оттаскивали ствол, оставшимся четверым Влад изложил план:
- Сейчас мы разделяемся. Первая машина с пятью бойцами едет впереди, Дмитрий следует за нами. Остальные шестеро, - он указал на трудившихся с Афганцем ребят, - пойдут по той самой параллельной тропе и подстрахуют нас. Встреча - за двадцать метров от нашей цели, на той полянке...
Когда от елки на тропинке остались одни воспоминания в виде отломившихся веток и осыпавшихся игл, Влад поднялся и сделал Афганцу несколько загадочных знаков. Тот махнул рукой, дескать, понял, и увел свою группу в темноту.
Самурай сел за руль, но от его былого спокойствия не было ни следа. Он ерзал, то и дело заглядывал в зеркала заднего вида, отвлекался от дороги. Влад поглядывал в его сторону, но не вмешивался.
Дмитрий зевнул и завел машину.
Когда до точки назначения оставалось не больше тридцати метров, послышался легкий хлопок. Лобовое стекло головного джипа залило красным, и Самурай замер за рулем, аккуратно пристроив голову на "баранку". Остальные четверо (Дмитрий снова не соизволил покидать машину) повторно выкатились наружу, чтобы успеть укрыться.
Влад исчез, словно его и не бывало. Забравшись в маленькую пещерку в ложбине между холмами, Горец огляделся. Невдалеке слышались звуки борьбы, еще два хлопка. Он так и не сообразил, куда все подевались. Он знал, что за несколько метров отсюда расположен пост, и в их задачу входило занять его, обезвредив всех, кто бы там ни находился, однако как это сделать теперь, когда все ориентиры сбиты напрочь, не представлял. План был идеально прост и выучен назубок, но все пошло наперекосяк.
Собравшись с мыслями, Хусейн сообразил, что находится в тылу вражеского стана. Ромаха правильно разогнал их, как зайцев, в разные стороны: врассыпную скрываться куда легче. Зато труднее отбиваться...
Горец передернул затвор: сейчас их можно и нужно "сделать". Он посчитал, что действовать будет экспромтом, как покажется нужным, и поднялся в рост, чтобы беззвучно выйти из укрытия. В ту же секунду сверху на него прыгнуло что-то очень тяжелое, охватило шею, опрокинуло навзничь, оказавшись при этом под ним, и резко стукнуло в грудь сверкнувшим при свете луны лезвием. Руки разжались, выпустив оружие...
Теперь Ромальцев знал точно, что из действующей пятерки остался он один. О чем он думал, неизвестно. Понятно только то, что его нынешнее положение отнюдь не безнадежно: он все-таки ухитрился занять высшую точку, так что теперь к нему просто так не подойдешь. Нужно было только немного подождать...