- А войну мы выиграли? Мне уже говорили, что да, но приятно было бы еще раз услышать.
- Какую войну?
- С предателями кеолотианцами.
- Конечно, - со смехом ответил Каспар. - Мы с ними уже много сот лет как союзники.
- Никогда, сир, не верьте кеолотианцам, - сплюнул Абеляр. - Какой бы договор они ни подписали. Однако позвольте спросить, сир, как мне-то к вам обращаться?
- Меня зовут Каспар. Я единственный сын барона Бранвульфа, лорда Торра-Альты.
- Лорд Каспар, - поклонился лучник.
- Пожалуйста, зови меня просто мастер Спар. Меня почти все так зовут. Или даже просто Спар, здесь титулы ни к чему.
Абеляр пожал протянутую ему руку.
- Ну, не знаю, что бы сказал на это барон Пеллинор, - улыбнулся он. Итак, Спар, как ты здесь очутился?
- На нас напали волки, и Брид подобрала свирель.
- Свирель?
- Да. И Высокий Круг был этим очень недоволен. Абеляр восхищенно уставился на него.
- Свирель Абалона? Свирель лорда Дуйра? Каспар кивнул и спросил:
- А ты?
Абеляр вздохнул, будто проглотив слезы.
- Кеолотианцы несколько раз ходили на приступ крепости. Тогда лорд Пеллинор решил устроить вылазку в ущелье и отбросить их назад. Мы видели, как враг что-то копает на пределе полета стрелы, и боялись, как бы под крепость не подвели подземные ходы.
Каспар слушал очень внимательно. Одно дело читать об этом эпизоде в истории баронства, и совсем другое - повстречать его очевидца.
- Юный принц Галланд приехал поучиться военному делу под началом барона Пеллинора. Лорд Пеллинор велел мне охранять наследника престола. Большая честь, конечно...
Внезапно Каспара озарило. Абеляр. Абеляр Лучник, не может быть!..
- Я не отходил от принца ни на шаг, но кеолотианцы подкопались куда ближе к Тору, чем мы ожидали. Я не знал, что это произошло, пока не увидел стрелу у себя в груди. Рядом был лорд Пеллинор, я ничего не понял, только после догадался. Потом кровь потекла из раны, я почувствовал боль. Не мог вдохнуть. Мне пробило легкое, я захлебывался собственной кровью. Упал с лошади, но лука из рук не выпустил.
На глазах Абеляра блеснули слезы, он откинул одежду и показал гнойную рану с почерневшими краями - кожа вокруг нее омертвела.
- Лесничие говорят, что могут ее вылечить, и боль пройдет. Однако если я позволю им лишить меня раны от стрелы, что меня убила, значит, я смирюсь со своей смертью и отрекусь от права на возвращение, - вздохнул он. - А вообще-то они любую рану в состоянии исцелить.
- Знаю, - откликнулся Каспар, глядя на свою ногу.
- Принц Галланд еще совсем парнишка был, куда ему умирать. Я увидел, что кеолотианец в него целится. Я бы мог застрелить врага легко, только тетиву не сумел натянуть - слишком быстро слабел. Последнее, что я помню как лорд Пеллинор на полном скаку врезается в строй кеолотианцев. Если бы мне хватило сил, я бы спас принца Галланда.
- Не понимаю. Неужели принц Галланд для тебя так важен, что ради него ты четыреста лет терпишь мучения?
- Нет, не сам принц. Но у короля не было других прямых наследников. Поэтому трон должен был достаться его двоюродному брату.
- Сорстану, - вспомнил историю Бельбидии Каспар.
- Да. А если бы я выполнил свой долг, королем стал бы Галланд.
Каспар поморщился, вспоминая, почему это так важно, и наконец догадался. Конечно! Сорстан происходил из Офидии: его мать вышла замуж за дворянина из этой страны и там воспитала сына в местной вере. Люди Офидии давно уже отреклись от Великой Матери и стали поклоняться богу южных пустынь. Именно Сорстан впервые представил Новую Веру дворянам Бельбидии.
- Так началось угасание Старой Веры, - глухо сказал он.
- Да, - отозвался Абеляр, сидя на холодном полу и разглядывая свои руки. - И теперь ты видишь, в чем моя вина. Я должен был охранять принца. Теперь мне нужно вернуться и исправить свою ошибку. Я уже семи кратно обращался к Высокому Кругу, и всякий раз они выносили решение против меня. По их словам, есть лишь две причины для возвращения.
- Какие?
- Первая - это истинная любовь, - ответил Абеляр. - Любовь, что превыше гибели, любовь, которая объединяет души так крепко, что даже в смерти они остаются неразлучны. Для таких душ недостижимо блаженство Аннуина, если только они не вступят в него вместе. Вторую же причину Фагос назвал справедливостью, и вот здесь-то старейшины не могут прийти к общему решению. На последнем слушании моего дела Круг объявил, что не находит причины позволить мне вернуться. Но как могу я предстать перед Великой Матерью, если моя неудача подорвала основы веры?
- Значит, ты не обманывал смерть? - спросил вдруг Каспар. Ведь его собеседник по-настоящему погиб от страшной раны, умер медленно, захлебнувшись собствен ной кровью, залившей легкие. Должно быть, он боролся за жизнь до последнего мига, и даже здесь, в Ри-Эрриш, продолжает сражаться.
- Не обманывал. Оказавшись здесь, я не остался в лесу, чтобы лесничие провели меня по какой-нибудь из множества троп в Аннуин. Нет, я сбежал и пробрался к замку. Попросил даровать мне аудиенцию и с тех пор сижу тут. Не могу двигаться дальше, потому что не примирился со смертью. Мне предлагали еду, чтобы я обо всем забыл, пытались заставить идти силой... Только мне туда нельзя. Я должен вернуться. А когда увидел у вас торра-альтанского дракона, сир, понял, что обязан вас предупредить. Вот так... - Абеляр раскинул руки - простой знак откровенности. - Вот так, теперь ты обо мне все знаешь. Твоя очередь рассказывать. Почему тебе нужно назад?
- Потому что я оказался здесь не один. Со мной Дева Брид, Одна-из-Трех. Если она сейчас умрет, мы не сможем найти ей преемницу. Карга быстро дряхлеет, а вера после десяти лет преследований еще не оправилась. Мы лишимся Троицы, и мир погибнет.
Абеляр долго смотрел на юношу, не говоря ни слова и уронив руки. Потом в его глазах зажегся огонь.
- Теперь я понял, почему до сих пор нахожусь здесь. Замысел Великой Матери присутствует во всем. Я не могу возвратиться в свое время, чтобы исправить совершенную ошибку, однако в пору нужды сумею вам помочь. Нам надо вернуться домой. Ты говоришь, Свирель Абалона у вас?
- У Брид, но та не умеет ею пользоваться.
- Не важно как, важно где.
- Но когда Брид на ней стала играть, мы попали сюда.
- Нет, - махнул рукой Абеляр. - Свирель просто возвратилась домой, в Абалон, в круг дубов Дуйра, сама собою. А вас лишь потащила следом. Нам, смертным, слишком трудно управлять ее силами, как бы долго мы ни учились. Но во вселенной есть места, где грань между мирами лишь тонкая вуаль. Это как если хочешь из одной комнаты попасть в другую: проще пройти через дверь, чем сквозь стену. Свирель же ключ к двери.
- Откуда ты это все знаешь?
- Я здесь уже четыреста лет, почти в шесть раз дольше, чем живет человек. За это время можно было многому научиться. В моей камере перебывало немало душ, в том числе весьма мудрых. Даже одна шаманка была, она знала больше всех. А когда я тут оказался, в камере уже сидел старый друид. Он рассказывал, что существует лишь три предмета артефакта, как он их назвал, дающих возможность душам переходить из Ри-Эрриш в наш мир: Свирель Дуйра, Ключи Нуйн и еще Некронд, Друидское Яйцо. При помощи Свирели лорд Дуйр отправляет лесничих в мир живых и возвращает сюда. Самим членам Высокого Круга эти инструменты не нужны: они единственные, кто способен пересекать границу простым усилием воли. А Ключи Нуйн отпирают дверь в тронном зале. Дверь ведет в наш мир, потому многих невольно тянет к ней. Некронд же принадлежит миру людей, и те его бережно охраняют.
При упоминании Некронда Каспара передернуло.
- Надо добыть Свирель, - продолжил Абеляр. - Это наша единственная надежда. На вызволение Девы. Последние следы отчаяния на его лице растаяли. Если я смогу это сделать, мне самому больше не нужно будет возвращаться.
Холодная игла правды коснулась сердца Каспара. Ему тоже не нужно возвращаться. Судьба мира зависела лишь от Брид. А сам он, как и Абеляр, уже умер.
Глава 15