- Брид! - Сердце у Халя сжалось. - Как... как ты могла? - сбивчиво спросил он. Чувствовал, будто его обманули, предали. - Я пришел за тобой через грань миров.
- Он опутал меня заклинанием, - оправдываясь, ответила девушка. Поймал в ловушку своей песни.
- Не суди ее так поспешно. Разве ты сам не попался точно так же в сети порабощающего заклятия? Вспомни о богатствах Кимбелин! - У его плеча встала одна из тринадцати, необычайно красивая женщина в белом платье и с ожерельем из ключей, похожих на семена ясеня, на шее.
- Это другое!
- В самом деле? Мы все видим. Мы все знаем. Законы миров над нами не властны, мы можем свободно переходить через грань. Временами вы нас видите, и тогда вам представляются, будто крохотные фигурки в каплях росы на цветочных лепестках, похожие на бабочек, это значит, что роса отражает происходящее за гранью. Мы все видим, и все знаем, и ты не можешь надеяться обмануть нас.
- Я не любил Кимбелин, - начал было возражать Халь, но тут желтая лента у него на шее шевельнулась под порывом ветра.
- Разумеется, не любил. Хотя некая часть тебя желала от нее того, чего не могла дать тебе Брид. Богатство, земли, положение в обществе?.. От Брид ты получал лишь любовь. Но ради денег или власти пересечь грань невозможно. Только ради любви. Это единственное, что проникает в душу.
Самый широкоплечий член Высокого Круга, сжимавший в руках Свирель, повернулся к похожему на эльфа существу.
- Отпусти ее, Талоркан. Ради нее этот смертный пересек грань. Их души не могут быть разлучены.
Халь с отвращением смотрел на пленителя Брид. Вдруг сердце у него похолодело: за спиной Талоркана тенью поднялась фигура. Вокруг нее скалили клыки черномордые волки, а сзади прижимался к земле, склонив голову, крылатый леквус.
- Держи ее, Талоркан, - приказал темный человек. - Она нужна мне, и я хочу видеть ее страдания. Она должна страдать! Я дам тебе силу куда больше, чем заключенная в Свирели Абалона, если только ты не отпустишь ее.
- Это невозможно, - прогремел лорд Дуйр. - У тебя нет выбора.
- Если так, Талоркан, убей ее! - Человек выступил из тени. Он был одет в волчью шкуру, лицо его скрывала маска из черепа волка. - Убей ее! Или ты потеряешь обещанную тебе власть. Возьми нож, и пусть она исчез, нет навеки!
- Халь, помоги мне! - Брид забилась, пытаясь вырваться.
- Еще шаг, и я перережу ей горло, - произнес Талоркан. - Она отойдет к солнцу и станет сутью вселенной, утратив сознание. Ее душа сгорит.
Халь обернулся к тринадцати.
- Остановите его!
- Они не могут, - хрипло произнес человек в волчьей шкуре. - Они не могут его остановить. Их песня не властна над лесничими, и прежде, чем вынести суждение против него, им нужно заручиться поддержкой двенадцати его сородичей, что невозможно.
Старейшина с книгой выдернул из бороды буковый орешек и стал задумчиво его разглядывать.
- Мы не можем его остановить, но можем совершить обмен, - сказал он и посмотрел на Халя. - Иди все правильно, ты не оказался бы здесь, и, отправив тебя обратно, мы не нарушим закона. Но желаешь ли ты отдать свою душу вместо ее души? Закон дозволяет такую сделку.
- Нет! - крикнула Брид.
- Лучше я, чем ты, - тихо ответил Халь. - Ты нужна миру, а обо мне такого не скажешь. - На его лице дрогнула улыбка. - Так должно быть.
Он обернулся к Старейшинам Круга. Понял, хоть и неясно, что прощается со всем и всеми навсегда. И навсегда теряет Брид.
- Я согласен. По своей воле я остаюсь. Отправьте Деву домой.
Глава 28
- Нет, - ответил Талоркан. - Девушка нужна мне, и я её не отдам.
- Отдашь! - прогремел лорд Дуйр. - Любовь дает ему право принести себя в жертву за нее.
- Ха! Какая любовь? Они сами доказали, что не имеют такой любви, возразил Талоркан с победным видом. Она поддалась моей песне, а он богатствам принцессы. Разве после этого можно считать, что между ними есть истинная любовь?
Вперед выступила дама из членов Высокого Круга, не говорившая прежде. Подняв ореховый посох, она провозгласила:
- Глупец! Это люди, их нужды и желания недоступны твоему бездушному воображению. Взгляни на них. Она почти еще девочка, а несет на своих плечах скорби всего мира. А он обладает честолюбием и великой отвагой, силой воли и разумом, но не занимает места, на котором нашел бы применение своим дарам, и едва ли займет, если женится на Деве. Истинная любовь не дает им бескрайней радости и покоя, она лишь не позволяет им жить друг без друга. В истинной любви нет ни чисто ты, ни праведности, а есть лишь объединение душ. Любовь не изменит того, что они люди.
- Но она нужна мне, - в гневе воскликнул Талоркан. Брид пыталась вырваться из его рук. Халь бросился на лесничего, однако человек в волчьей шкуре скользнул вперед, заступив ему путь, и стая волков следовала за ним, скаля зубы. Халь занес над ним меч. В этот миг луч солнца коснулся маски из волчьего черепа, и сквозь ее глазницы Халь увидел лицо. Глаз не было, лишь слепая плоть, сочащаяся чем-то блестящим. Похолодев, споткнувшись, Халь опустил оружие, ослабла рука.
Тут же к нему прыгнул один из волков: кривые клыки, ребристое нёбо, темно-красная глотка, яростный рык. Страха не было: ведь Халь держал в руках рунный меч. Острая сталь свистнула в воздухе, пропорола волку грудь, а другому врезалась в голову. Брид закричала.
Халь рубил налево и направо, тут проломил челюсть, здесь отсек лапу, и наконец оставшиеся в живых волки отступили. Между ним и похожим на эльфа существом, державшим Брид, никого не было.
- Я скорее убью ее, чем отдам, слышишь? - прошипел Талоркан. - Я видел, как миллионы миллионов душ проходили через наш мир, следуя навстречу единому со знанию, и ни одна из них не была так прекрасна, как эта. Она принадлежит мне!
Лесничий прижал нож к бьющейся жилке на горле Брид, и Халь не осмелился сделать следующий шаг. Та кого оружия он никогда прежде не видел. Лезвие, сияющее лунным светом, крепилось к белой с бирюзой рукоятке, блестевшей в лучах солнца. Откуда, как не с неба, мог взяться подобный клинок?
Мертвая точка, тупик. Халь и лесничий смотрели друг другу в глаза, сражались взглядами, пока тела их пребывали в напряженной неподвижности. Очи Талоркана кружащиеся желтые ирисы, окаймленные черным.
Взглянешь в глаза человеку, видишь его душу, того, кем он является на самом деле. А смотреть в глаза лес ничему все равно, что взирать на солнце в его неизмеримом могуществе.
Талоркан отступил чуть назад и еще крепче прижал нож к коже Брид. Девушка побледнела, на губах ее застыли слова молитвы.
Халь стиснул рукоять меча. Это не может длиться вечно. Надо было атаковать.
Лесничий испустил пронзительную ноту, ударившую Халя в живот, будто широкий нож, каким снимают шкуры с убитых животных. По позвоночнику взметнулись к голове яркие искры, перед глазами поплыло. Звук делался громче, боль заливала все тело. Халь постарался сосредоточиться, и думать лишь о руках руки дрожали. Меч, не выронить меч. Это единственная надежда.
- Великая Мать, - прошептал он, но почувствовал, что отделен от нее какой-то преградой. Не было привычного ощущения бьющей из почвы струею силы, что дарует смелость и неуязвимость. Земля здесь не знала тепла, не знала любви. Ведь это Иномирье, а не край Великой Матери. Здесь прикосновение к ее мечу не вселяло отвагу.
Халь крепко сжал рукоять. Голос Талоркана стал выше и настойчивее. Боль превратилась в тысячи ос, жалящих пальцы. Халь задохнулся. Что противопоставить ей? Он вспомнил о храбрых героях, в пору кеолотианской войны переносивших ужасные пытки: их руки погружали в кипящее масло, а кости ломали одну за другой. Прежде он не понимал, как им удавалось терпеть, а теперь понял, потому что главное спасти Брид. Надо сосредоточиться. Меч. Думай только о мече. Холодная сталь, острое лезвие, которое ты каждый вечер с такой любовью гладишь оселком, снимая малейшие заусеницы. Руны. Руны надежды, руны победы, руны смелости.
Сила потекла сквозь пальцы в руку, хватка окрепла. Волшебство меча возвратилось к Халю. С грозным кличем, он взметнул клинок над головой. Зная, что не успеет нанести удар до лесничего слишком далеко, доверился последней своей надежде. Взглянул Брид в глаза: лишь бы она поняла его намерение, лишь бы была готова. Молча взмолился пусть получится вернее, чем тог да с метательными ножами. Верить бы...
С яростным криком Халь метнул меч в Талоркана. Клинок вонзился, как копье, лесничему в сердце. Не задел Брид, пройдя лишь в нескольких дюймах от нее.
Она не дрогнула.
Она не дрогнула, и в глазах ее не было ни страха, ни слез радости от спасения. Лишь спокойное удовлетворение тем, что сделал Халь, будто Брид всегда ведала меру его отваги и силы и знала, что ему хватит мужества перенести боль. Впервые в жизни Халь почувствовал себя с ней равными. Ей было нужно, чтобы он победил, чтобы он перетерпел все ради нее, и он ее не подвел.
Не глядя по сторонам, Халь шагнул вперед, чтобы взять Брид себе. Пусть она Дева, пусть она Одна-из-Трех, но она принадлежит ему. Она часть его.
Она вступила в его объятия и ласково поцеловала в губы.
- Я звала тебя, плакала, и ты пришел. Пришел через грань, пересек рубеж между жизнью и смертью.