— Действительно, говорят, ты их голодом морил? Поэтому такой поразительный эффект?
— Спиртом поил, товарищ генерал.
— А спирт то откуда? — удивился Меркулов. — Ну и вертолетчики, везде найдут. А самое ведь парадоксальное, говорят, сам не пьет, а где-то раздобыл.
— Товарищ генерал. Вам полковник Рохлов разве не рассказывал, что четверку не зря спиртовозом зовут.
— Насколько мне известно, ты вертолет зашвырнул за десять километров от места высадки. Маневр, обманка?
— Да, пока они туда сбегали, в руинах поковырялись, да обратно. Вот почти четыре дня и пролетело. А спирт? Я спиртовой бочок со стекла сорвал.
Генерал хмыкнул и покачал головой.
— Самое время было о спирте думать. Ты на гражданке спортом, каким занимался?
— Вино, женщины, гитара. И все!
— А с этими то, как совладал, с перепугу, как баранов перерезал? Картинка показала, что они особого сопротивления тебе не оказали. Загипнотизировал ты их, что ли?
— Выходит, от страха. Семнадцать амбалов. Все вооружены и очень серьезно на нас обижены. Мне долго пришлось объяснять им, что во всех своих несчастьях следует винить, прежде всего, самих себя.
— А вот Тимошенко, да и все подтверждают, что у тебя на разборку ушло секунд десять.
— Может быть. Я ведь секундомером не засекал.
— Хорошо, это техника. Ответь хирургу на один вопрос. Знакомься, подполковник медицинской службы Акжанов Темир Нургалиевич.
— Влад, — обратился хирург, стараясь подобрать нужные слова. — Меня удивляет и поражает состояние раненых. После таких ранений они за один только вечер успели взбудоражить все отделение. Ты чем лечил, чем прооперировал их. Наисложнейшие ранения. Я сомневаюсь в их благополучности в стационарных условиях. А в полевых — они все пятеро должны были умереть еще до операции. Такое ощущение, что все это муляж. Снаружи грубовато. Но состояние раненых органов просто в идеале. Дай хоть маломальское объяснение.
— Ну-у-у, — Влад задумался. Ему уже хотелось без объяснений покинуть кабинет. Врача никакие сказки не удовлетворят. Так что, сработаем на малокомпетентных военных. Как любил сам говорить: "тупых и смелых". — Мумие в горах нашел, травка со спиртом, покой и голодание. Вообще, еще здорово помог их молодой организм, внутренний настрой на выздоравливание. Офицер просто обязан командовать и своим недугом. Приказал, будь добр, выполняй.
— А пули чем удалял? При полном отсутствии каких-либо инструментов это проделать было просто нереально.
— Ножиком, очень остро наточенным ножом. Слава богу, со спиртом проблем не было. Все очень хорошо продезинфицировал.
Влад понимал, что чушь мелет несусветную, но пока над легендой раненых и больных товарищей он не задумывался. Однако офицеров, кроме самого доктора, пояснения Влада вполне удовлетворяли. Они не вникали в епархию хирургии, считая, что поскольку жизнь и здоровье пострадавших в неопасности, так и вопросов по этому поводу не должно быть. Вопросов больше возникало по самому процессу боя, захвата чемодана с секретным нутром, и само поведение офицеров, как в бою, так и после.
На такие разъяснения у Влада запаса слов хватило с излишком, и более двух часов он подробно отвечал и обрисовывал картину событий тех дней. Особо он выделял на значение того шквала огня, которым офицеры поддержали Влада во время захвата чемодана. Только ценой собственного здоровья они предоставили Владу такую уникальную возможность захватить столь ценный груз. Вот потому-то и выложился он полностью, чтобы отблагодарить их за ту помощь.
Удовлетворенные расспросом, начальники отдали Влада в распоряжение хирурга и на время распрощались с ним, обещав, если потребуются уточнения, пригласить его на дополнительное собеседование.
— Ты в столовую? — спросил врач. — А, может, поехали сразу со мной? Там в госпитале и пообедаем. Ты же все равно к своим пойдешь.
— Темир Нургалиевич, вы хотите продолжить допрос? — спросил Влад.
— Нет, — смутился врач. — Просто все настолько поразительно, что мне хотелось бы услышать некоторые объяснения. Мною руководит сугубо профессиональное любопытство.
— Хорошо, я вам скажу, но приблизительную правду, точнее, что-то близкое к истине, — начал Влад, усаживаясь в госпитальный бобик. — Вас интересует великолепное здоровье моих товарищей?
— Не просто интересует, а шокирует. Все пятеро не просто смертельно, а не по одному разу были убиты. С такими ранениями не выживают, даже если получат их прямо на операционном столе. Это ты пехоту вполне удовлетворил своими сказками, а у любого врача мозги зашкаливают, даже спрашивать страшно. Не от страха перед начальством, а от признания, что тронулся умом. Ты, ведь, не только свидетель, но и сам участник этой мистерии. Рентген чистый, входные и выходные отверстия, как муляж. Я не требую подробных объяснений, просто по-человечески признайся, твоя работа? Я просто уверен, что вы не занимались там фальсификацией.
— Моя, — согласился Влад. — Вас, специалиста, сказками не усыпишь. А правде не поверите.
— Попробуй.
— Нет, на всю правду не рассчитывайте, не имею права, а вот правдивую сказочку, поведаю. Дальше сами сфантазируете. Ну, про живую воду говорить не имеет смысла. Просто есть такая наука, как экстрасенсорика. Давайте все свалим на нее. По крайней мере, оправдание.
Темир Нургалиевич побледнел.
— И ты сумеешь доказать? Чертовщина, даже оторопь берет.
Палата, где определились экипаж с ранеными офицерами, была переполнена посетителями их соседних палат. Всех волновала история с чемоданом и смертельной схваткой, из которой все вышли с тяжелейшими ранениями. Вид пациентов, правда, говорил о другом. Кто-то успел подменить графин с водой на слаборазбавленный спирт до 70 градусов, и народ без приглашений подходил к столу, делал пару глотков и присоединялся к слушателям.
Появление Влада вызвало новый взрыв восторгов, и все возжелали пожать ему руку и выпить с ним из графина. И только долгое объяснение товарищей причину отказа Влада от тоста уговорило всех принять его нежелание, как должное. А хотели обидеться.
На предложение Влада перебраться экипажу в гостиницу Иваныч, после небольшого раздумья и совещания с Женей, вежливо отказался. Им хотелось еще пару дней погреться в лучах славы и почета, а так же не хотелось отрываться от графинчика, поскольку его пополнение производилось регулярно за счет резервов КГБ. Полковник здесь не последний человек, а само слово КГБ кроме ужаса в народе вызывало еще и уважение.
— Ладно, купайтесь в славе и вине. Только помните, что дома вас ждут жены и дети. По два сына на душу. Своего уже обмыл? — спросил он у Жени.
— Хорошо, я зайду, не прощаюсь.
Влад зашел в кабинет к Темиру Нургалиевич.
— Готовы к эксперименту?
— Да, готов. Влад, понимаешь, я не знаю, годится ли этот случай к эксперименту, но очень тяжелый. Ноги мальчишке трактор переехал. Но не это самое страшное. Поздно привезли, начались серьезные осложнения и, как бы попроще объяснить, попонятней.
— Не надо усложнять, я далек от медицины и вашей терминологии слабо понимаю. Скажите сам прогноз. На что рассчитывает медицина?
— Дней уже нет, отсчет пошел на часы, — тяжело вздохнул подполковник. — Это тебе не под силу, — спросил он со слабой надеждой.
— Будем посмотреть, — согласился Влад. — Ничему не удивляться, вопросов не задавать. В дальнейшем выкручиваться будете сами. Как? Меня не интересует. Фантазируйте, болтайте, что на ум взбредет.
— Почему, Влад?
— Потом объясню.
Они пришли в одиночную палату, где лежал бледный, без признаков жизни, темноволосый, очень симпатичный, но слегка обезображен болью и страданиями, мальчишка лет десяти. Влад сразу определил, что парень доживает последние часы. Он не стал вникать в подробности повреждений и воспалений, но диспетчерский центр сообщал о затухании жизнедеятельности. Врач хотел предложить халат, но Влад отмахнулся и присел на край кровати рядом с больным. Темиру Нургалиевич он, молча, указал на дверь с просьбой запереть, чтобы никто не мешал. Самому ему он позволил остаться и присесть на стул. Влад уже посылал команды в диспетчерскую на деление клеток и замену отмирающих, на полную реабилитацию, охвативших огнем органов, на четкую и бесперебойную работу сердца и легких. Но, чтобы создать видимость титанической и, непомерно сложной трудовой деятельности, он откинул голову слегка назад и, размахивая руками над телом мальчика, временами провоцировал его постанывания и слезы. Так эффектней и веселей. Грустить и тосковать, причины не было, работа шла легко и целенаправленно. Поэтому про себя Влад слегка посмеивался, но без иронии, над глуповатым выражением лица хирурга.
Мальчик уже полностью выздоровел, но просто очень крепко спал с просмотром интересных и увлекательных снов. Но, чтобы протянуть время, Влад уделил полчаса на самопознание. Создавалось такое ощущение, что, чем глубже познает он себя и внутреннюю информацию, тем более бездонными и бесконечными представляется эти познания. Такая же проблема, как с женами. Всякое увеличение зарплаты в арифметической прогрессии увеличивает запросы прямо пропорционально. И, создается видимость недостижимости стабилизации и конкретности. Заглянул за угол, а там два угла, за ними четыре, и так далее. И так всегда и все время. Ох, не зря они установили Владу срок проживания — вечность. Смерть возможна лишь при апокалипсисе. Вместе с цивилизацией. А если сумеет достичь цели, создаст эту критическую массу для цепной реакции? Тогда можно смело без опаски делиться своим багажом знаний со всем человечеством. Но, не объясняя источник, дабы людей не обидеть, мол, сами бы вы этого достичь не сумели. Пусть для всех представляется, как всеобщее достижение всего населения планеты. Нет, всемирной славы не очень хочется. Просто жить, любить и быть в меру знаменитым и популярным, как в заслугу за самоотверженное стремление к совершенству. Признаваться в бесплатном подарке немного стыдненько.
Влад потрепал парня по волосам и вдруг сообразил включить проверку. Зеленое облачко высветилось на экране. Господи, парнишка, и тебя хотели уничтожить. Вот таким коварным методом с помощью примитивной техники. Ну что ж, ребенок, вносим в реестр и очень скоро пригласим в гости на ПМЖ. Если потребуется, родители заартачатся, то выкрадем. А пока живи под контролем моей системы безопасности. Долго живи и без страха. И даже, если кирпич будет падать на твою голову, то в миллиметрах от контакта время остановится, и позволит покинуть тебе беспрепятственно это опасное место. Кирпич упадет на асфальт.
— Я пошел в гостиницу к себе. Осмотрите мальчика, но, во избежание глупых вопросов, перебинтуйте его и попоите чем-нибудь сонным. Пусть еще поваляется дней пять. А потом можете всем радостно сообщить, что молодой организм сам и с вашей помощью справился с недугом.
— Влад, погоди, ну как же ты так можешь. Ведь, имея такой дар, ты окажешь помощь десяткам страждущих. Как ты можешь распылять свой талант и тратить время на несвойственную тебе деятельность, подвергая себя неоправданному риску.