— Тетя Аня, а отпуск — это что? — спросила Света.
— Ну, это отпуск, оно и так, вроде, все понятно. Тебе папа разве не рассказывал про отпуск?
— Говорил, что он начнется с понедельника. На целых два месяца. Так страшно! — Света вздрогнула, словно впереди ее ждали трудные и неприятные дни.
— Глупая, отпуск — это ведь очень здорово, его целый год ждешь, а ты грустишь, — удивилась Аня.
— Знаете, как я боюсь, он уедет на целых два месяца. А теперь не смогу без него. Мне страшно.
— Почему без него? Разве вы не вместе едете?
— Как это?
— Влад! — позвала Аня. — Ну-ка объясни, что за бред у ребенка? Говорит, что ты один едешь.
Влад присел рядом с ребенком и обнял ее ладошками за щеки.
— Я никогда не говорил, что еду один. Запомни, ребенок, отпуск, это такая штука, в которую положено отправляться всей семьей.
— Правда? — радостно закричала Света. — А я так перепугалась из-за этого отпуска, что ты без меня в него уедешь.
— Действительно, глупо. А как наши планы? Мы же спланировали с тобой целые мероприятия, которые без тебя просто невозможны. У меня есть папа и мама, а теперь, это твои дедушка и бабушка. Нам ведь надо познакомиться.
И Влад кратко, но внятно обрисовал ребенку саму процедуру проведения отпуска, куда они поедут, что там будут делать. Сначала их ждет Москва с награждениями и экскурсиями. Потом Родина с бабушкой и дедушкой. А еще у них путевка на две недели в санаторий. На 24 дня Влад не пожелал. Много отдыхать и лечиться без надобности. Дела в родном городе. Пора готовить базу для возвращения из армии и для проекта.
Поняв, что отпуск — это очень здорово, Света вовсю развеселилась и даже спела сочиненную к этому дню песню, которую народ встретил бурными овациями.
Потом были танцы, веселое пение с традиционной южной песней: "ой мороз, мороз…". Пришел замполит, прослышав про мороз. Он всегда старался не пропускать традиционные эскадрильные посиделки по любому поводу. Чтобы быстрей влиться в народ, ему влили полный стакан чистого спирта, предложили запить шампанским, и он тоже присоединился к хору про мороз.
Ребенка, как всегда, Владу пришлось нести спящего на руках, отмывать от шоколада и укладывать в постель. Просто она хочет побольше охватить всей окружающей жизни, а силы не всегда рассчитывает, и, как котенок, может уснуть прямо за игрой.
Назавтра вечером за ней зашла Таня, и они умчались во двор играть. Набегавшись с мячом, девчонки сели на лавочку и болтали всякую чепуху, сочиняя истории, приключения. К компании присоединились мальчишки, которые любили слушать интересные сказки, на ходу придуманные Светой. Влад, даже как-то порекомендовал ей записывать их. Может книга получиться. И название придумал: "Светличкины байки".
В это время во дворе появился старший сын Тимошенко Дима. Он еще за неделю до каникул уехал к родителям Иваныча. Отец его гостил у них, вот и прихватил детей с собой. А сейчас вернул, так как намечается отпуск у всей семьи Тимошенко, и они тоже едут на море по семейной путевке в санаторий. Правда, в другой, не вместе с Гримовыми. Дима был старше и выглядел намного солидней всей мелюзги дворовой, поэтому предпочитал игры во взрослые забавы со старшими мальчишками из погранотряда.
Увидев кучку хохочущей шпаны, он важно остановился невдалеке. И вдруг на глаза попалась рассказчица Света.
— Танька, откуда это у нас такая уродина появилась. Вроде таких страшилок до моего отъезда я во дворе не встречал.
Установилась неприятная гнетущая тишина. Замолчала и Света. К ней уже привыкли и старались не замечать уродства, и этот красивый высокий мальчишка больно зацепил за сердце, напомнив, что она не такая, как все.
— Ну, ты совсем дурак, Димка, что ли? — первая нарушила затянувшееся молчание Таня. — Там у деда с бабкой последние мозги посеял? Это же дочь Вовки — вентилятора. Он тебя за это еще уши оборвет. И язык в придачу.
Свету словно оглушили слова подружки. Она схватила ее за руку и требовательно переспросила:
— Ты как сказала, повтори?
— Чего это ты? — испугалась Таня. — Я ничего такого не сказала.
— Чья я дочь, повтори, пожалуйста? — требовала Света.
— Да все про всё давно знают, ты что, первый раз слышишь, что ли?
Света вдруг сорвалась с места и помчалась к дому.
— Ну вот, чего натворил, придурок, обидел девчонку. Иди теперь, извиняйся, а то с тобой никто дружить не станет.
Дима уже сам понял, что сплоховал, но он не знал, как сейчас поступить. И откуда ему знать, кто она такая. И не со зла сказал, просто сорвалось неожиданно.
А Света ворвалась в квартиру и вся взлохмаченная и перевозбужденная схватила Влада за руку и настойчиво трясла и требовала:
— Ты, ты почему, ты зачем…,- она от волнения стала заикаться и не знала, как выразить свои мысли. — Ты зачем меня удочерил? — внезапно вырвалось у нее, что даже самой страшно стало. — Ты зачем удочерил меня, ведь обещал жениться? — а от этих слов ей самой стало и ужасно стыдно и очень весело, радостно и просто счастливо. — Ты почему не сказал мне ничего? Я, я, я, — и она расплакалась.
Пришлось посадить на колени и успокаивать ребенка. Когда поток слез иссяк, и вернулось успокоение, Света рассказала про Димку и его реплику. Нет, она не обиделась на мальчишку, он просто смешной и глупый.
— Папочка, ты не обращай внимания на всю мою белиберду. Твоя доченька немного переволновалась, а сейчас успокоилась и вновь хочет быть папиной любимой дочуркой. Понимаешь, папочка, я совершенно случайно, там из чердачной жизни, услыхала от парней легенду про Вовку — вентилятора. А мне было так скверно, а он такой герой, который ради спасения друзей рвет бандитов на куски. Ну, а еще девичья фантазия, мечты, я и нарисовала в сказке свое ближайшее будущее, как попадаю в какую-то кошмарную историю с плохими мальчишками, и, как вдруг, появляется этот богатырь. А ты в моей сказке был огромным и очень-очень милым. И красивый. И он разбрасывает плохих мальчишек, а меня берет за руку, и мы вместе уходим в какое-то светлое и прекрасное. Просто моей чердачной мысли не хватило фантазии придумать страну, куда ты увел меня. Мне казалось в то время огромным и несбыточным счастьем покинуть обрыднувший чердак, все эти провонявшие тряпки, тупое однообразие. Наверное, в то время, если бы мне легко находились бутылки, намного раньше захотелось утопиться бы. Они составляли какой-то определенный смысл жизни. Даже саму жизнь, ведь они ею, по сути, и являлись. У тети Веры я очень редко просила. Стеснялась, стыдилась, а еще больше боялась недоброго взгляда твоей бывшей Риты. Она ненавидела, презирала меня, а я ее боялась. Даже мечтала, как Вовка — вентилятор когда-нибудь со мной войдет в магазин и скажет что-нибудь строгое ей, чтобы никогда больше не смела, пугать меня. Вот такие глупости представлялись. Я понимала, что мечты несбыточны. А тогда, когда ты появился на берегу, я и забыла про моего богатыря. Мне даже так страшно стало, что они убьют тебя. За себя и то так не боялась. Я ведь все равно пришла умереть. А сегодня вдруг узнала, что уже целый месяц живу под одной крышей со своей мечтой. А он хотя бы намекнул, ну хоть капельку-капельку, так просто дал понять, что он не обыкновенный папочка, а тот из сказки. Ну почему ты раньше не сказал мне? И Таня весь месяц ни разу не проболталась, и другие ребята. Они что, сговорились, или ты просил?
— Да нет, ребенок, до твоего появления все уже успели замусолить эту тему, сполна выговорились. Потому и молчали.
— Замусолить, — Света укоризненно покачала головой. — Можно было много и не говорить.
— Милая моя принцесса. Ну, сказка то сбывается. Я все-таки сказал твоей Рите много нехороших слов. А о принце ты мечтала в другой роли, — Влад многозначительно подмигнул. — Невозможной и недостижимой. Как же я мог жениться на тебе, если для этого необходимо прождать еще девять лет. Ты согласишься ждать такой продолжительный срок?
— Да! — решительно громко ответила Света и от счастья покрылась густым румянцем.
— А где? — поинтересовался Влад. — Капитан милиции быстро бы сдала тебя тому нехорошему дядьке из интерната. Или ты продолжала бы ждать на чердаке? Сомнительное предприятие.
— Папочка! — Света смеялась и целовала его в щеки. — Я согласна быть всю оставшуюся жизнь твоей дочуркой. А еще, когда ты женишься, у меня появится настоящая мама. И еще бабушка с дедушкой.
— Ну, вот и определились. И с сегодняшнего дня не стало того плачущего кукушонка. Закончилось время плача кукушонка. Начинается у нас с тобой новая эра совсем новой жизни. И еще, милый ребенок. Ты должна запомнить, что, где бы ты не была, где бы не находилась, что бы с тобой не происходило, я всегда и всюду буду рядом. А эти слова прозвучат, как молитва и как закон жизни всех моих кукушат: "Даже кирпич, летящий на твою голову, я остановлю, чтобы ты успела уйти с опасного места, и он упал за спиной". Никто и ничто с момента нашей встречи не имеет право беспокоить и доставлять неприятности тебе, даже малоприметный микроб. А для поднятия собственного престижа в лице окружающих и самой себя в своих глазах, я научу тебя самостоятельно справляться с помехами извне.
— Ты научишь меня защищаться, как умеешь сам?
— Тебе сейчас будет сложно поверить, но я в молодости, хотя и сейчас пока считаю себя молодым, не занимался никакими видами спорта. Даже шахматами. И не только не умел постоять за себя, но старался избегать любыми методами всяких конфликтов. Друзья-товарищи любили хулиганить, потусоваться с потасовками и рукоприкладством. Я же всегда избегал напряженных моментов. И, скорее всего, не из-за страха. Больше из-за нежелания унижать и причинять боль другим. Считал мордобой занятием дикарей.
— Папочка, позволь усомниться! — удивленно воскликнула Света, пораженная таким откровением. — Я наблюдала нечто иное там на берегу.
— Разумеется. Там ведь я встретил тебя. А ради моего любимого человечка, почему бы и не совершить подвиг?
— Ну, ты, это, скажешь тоже, — смутилась Света.
— Так вот, дитя, я научу тебя одному очень важному и необходимому искусству, которое поможет в критический момент даже помимо твоей воли. Я научу тебя не бояться опасностей, смотреть на нее смело в упор и отметать любое проявление попыток насилие. Это — искусство управления временем. Конечно, тебе не постичь его полную остановку, мне сие дано извне, но притормаживать мы его научимся. И для этого не понадобятся специальные уроки и тренировки. Ограничимся ночными сказками и легкими упражнениями глаз и воли.
— Мне мало чего понятно, но я очень люблю тебя и верю, папочка, — Света сильно обняла его за шею и вся прижалась к родному человеку, словно хотела стать с ним единым целым.
А Влад целовал ребенка в макушку и млел от переизбытка отцовских чувств. Она и есть его родное дитя. И вовсе не кукушонок.