Москва их встретила шумом улиц, изобилием света ламп и витрин, многоэтажными зданиями, толпами спешащих людей. Света пребывала в прострации, в диком восторге, с полной потерей ориентации, как в пространстве, так и в мыслях. На время просто даже заклинивало голосовые связки, и она бесполезно предпринимала попытки выразить все вслух. Да еще после двух перелетов на двух самолетах.
Сначала на маленьком, хотя восприняла она его, как громадное транспортное средство. Но, когда попала на междугородный аэропорт, и они подошли к длинному, пузатому Ту-154 М, то все прошлые представления о размерах и мощи поблекли. Это был монстр из немыслимых несуществующих сказок.
С ними летели вся семья Тимошенко и Женя Шарипов. Жену он отправил вместе с сыновьями к матери в деревню. Сам обещал после награждения присоединиться к ним. Дима перед Светой долго извинялся, даже подарил электронную игру, забаву в полете, но она объяснила ему, что даже не собиралась обижаться, а наоборот. Иначе еще неизвестно, сколько времени оставалась в неведении. А благодаря его оплошности она узнала всю правду о папе.
Номера в гостинице оказались рядом. Поскольку до приема в Кремле оставалось два дня, то им кремлевские чиновники организовали интересные экскурсии и походы. Так что, эти два дня под впечатлениями и в суете пролетели вмиг. И, когда Света и Влад вечером подготовили костюмы для приема, отгладили, очистили и развесили на плечиках в шкафу, ребенку вдруг стало тоскливо и пугливо.
— Папочка, — спросила она перед сном отца. — А мне обязательно вместе с тобой идти на награждение? Может, я лучше подожду здесь?
— Глупее глупость сглупить не придумала? — удивился Влад. — Мы же так мечтали, старались, утюжились, а ты такой закидон отмочила.
Света крутилась возле большого зеркала и тяжело вздыхала.
— Ты говорил, что нас по телевизору будут показывать. И кого народ увидит рядом со своим героем? Пугало огородное в красивом костюме. С такой рожицей мне рванье больше подходило.
У Влада что-то внутри защемило, заныло. Он понял, что больше не сможет смотреть на страдания ребенка, когда вокруг столько красот и изящества. По первоначальному плану он хотел завершить внешнее исцеление в отсутствии в свидетелях товарищей, чтобы после отпуска оправдания выглядели естественней. Но сейчас, глядя в глаза страдающего дитя, он принял решение к утру свершить превращение чудовища в красавицу.
— Утром проснешься самой милой и привлекательной девочкой на всю столицу. Обещаю.
Света поблагодарила за слова успокоения и поддержки, но не поверила, и спать легла грустной. А Влад сел рядом. Ну и пусть думают, что хотят. В конце концов, он не хочет лишать радости ребенка, имея возможность и силу. И сделает это прямо сейчас. Превратит свою любимую дочурку не в обыкновенную красавицу, вернув ей ее былую природную привлекательность, а добавит слегка примеси тех инопланетных симпатичных женщин. Он лепил свою Галатею. Самую из самых, каких еще не существовало и нет в этом мире. Будут, если Влад пожелает, но не сейчас.
Утром сильный визг из ванной оторвал Влада от привычного занятия — просмотра научно-популярной и политической литературы, которой он запасся в Московских магазинах. Слава богу, на фоне огромного книжного дефицита техническую и научную литературу еще можно встретить.
Из ванной вылетела, чуть ли не на крыльях, снося препятствия на своем пути, Светлана, и сумасшедшими глазами уставилась на Влада.
— П-а-по-ч-ка! — громким шепотом пропела она, тряся его за руку. — Сказки бывают?
Влад любовно смотрел на свою работу, вспоминая тех двух инопланетянок. Казалось, что ребенок вобрал в себя все красоты мира, плюс те неизвестные черты тех чужих, и любовь к ней не может быть чем-то греховным и противоестественным. Он, избегая правильных линий, внес какие-то отклонения от нормы, придавая лицу притягательную сумасшедшую изюминку. Ох, и проблем же он создал себе и ребенку! Сколько сердец разбитых и загубленных предстоит успокаивать и залечивать. Но это их проблемы.
— Мне нравится, — смеясь и гордясь своим трудом и открытием, восторгался Влад.
— Я сейчас же бегу к Димке, и пуст он пожалеет за уродину, за страшилку! — загадочно произнесла Света и выскочила из номера.
— Вообще-то рановато, они, по идеи, еще спят, — вслух подумал Влад. — И пугать людей спросонья не совсем тактично.
Но Света уже бесцеремонно колотила в соседнюю дверь.
— Димка, открывай, Света пришла, — шумела она на весь этаж.
Дверь резко распахнулась, и в проеме показалась испуганная Нина Тимошенко.
— Случилось что? — спросила она, придерживая халат рукой. — Ой, что это? — вдруг поняв, а точнее, ничего не поняв с метаморфозой Светы, но с ее голосом перед Ниной стояла совершенно незнакомая девочка.
Через пару секунд перед Светой, пораженная превращением из уродины в красавицу, стояла вся семья.
— Сс-ве-тт-а, заикаясь, пропел Дима. — Какая же ты красивая! — сам не ожидая от себя искреннего признания и краснея от смелости.
— Ну и где страшилка? А? Ой! — удивилась она, увидев перед собой Анатолия Ивановича в парадном мундире и при медалях. — Какой вы героический!
Следом зашел Влад в парадной форме лейтенанта пограничной авиации.
— Я тоже красивый! — сказал он. — А через много лет у меня медалей не меньше будет.
Встреча и награждение в Кремле пролетели, как в сказочном сне, восторженно и быстро. И офицеры, прицепив к мундиру ордена и медали, отправились в лучший ресторан Москвы, где даже официанты, при виде такого количества героев, бегали и обслуживали быстро и вне очереди, как и требует закон.
— Ты, папа, всегда бери с собой звезду в магазины. Нам всё без очереди давать будут.
— А если мне будет некогда, я одолжу тебе, — засмеялся Влад.
Получив разрешение воспользоваться гостиничным телефоном для звонка по межгороду, Влад позвонил соседям родителей, так как в их подъезде только у соседей напротив был телефон.
— Тетя Лида, здравствуйте, — ответил он, услышав на другом конце провода знакомое "алло". — Маму позовите, это Влад.
— Ой, Владик, здравствуй, в отпуск едешь?
— Да, тетя Лида.
— А родителей дома нет. Я минут десять назад видела их на остановке. В город поехали, по магазинам. Передать чего, или как?
— Да, перезванивать не буду. Послезавтра после шести вечера мы будем дома. Пусть стол накрывают.
— Мы? — удивленный голос соседки, хорошо знавшей все перипетия Влада с женитьбой и разводом. — И как ее зовут? — голос уже нежный и с загадкой.
— Света.
Только, когда раздались короткие гудки, Влад сообразил, какой информацией он снабдил соседку. Уже завтра к утру, эта новость разлетится по дому, и его все соседи и друзья встретят с поздравлениями со вторым браком. Перезванивать и по новой объяснять — только больше запутаешь и внесешь сумятицу.
Еще один короткий перелет, и Влад вдохнул порцию родного отеческого воздуха, как говорится, приятного и сладкого дыма. Такси у подъезда встречали родители, а чуть в сторонке стояли соседи и товарищи.
Отец и мать удивленно смотрели на Влада, а поскольку взгляд был на уровне глаз, то подмышкой прижавшегося к сыну ребенка поначалу и не замечали, ведь, согласно информации соседки Лиды, они ожидали невестку. Огорченные первой неудачной женитьбой сына, они с тревогой и волнением встречали в этот раз, переживая за скоропалительность повторного брака без уведомления и даже простого сообщения родителям. Хоть бы посоветовался, поговорил, но с решением сына приходится считаться. Он уже давно самостоятельный мальчик.
Света оторвалась от отца и подошла к деду. И только сейчас еще больше удивленные родители обратили на нее внимание.
— Ты будешь моим дедушкой? Да? Возьми меня, пожалуйста, на ручки, — попросила она, лукаво глядя в лицо.
Отец удивился, пожал плечами и подхватил на руки ребенка.
— Надеюсь, ты, Влад, нам сейчас все объяснишь? — спросила мать.
— Мама, как это ни парадоксально, но ты стала бабушкой. И, сей факт, подтвержден официальным документом. Я удочерил ее. И с этим придется считаться.
Мама у отца забрала ребенка.
— Ну, здравствуй, внученька. Я твоя бабушка. А поскольку ты дочь моего любимого сына, значит, я и тебя буду любить.
Мать смотрела на сына, и импульсы взаимопонимания проискрили между ними. Судьба повторяется. И ее любимый приемный сыночек так же полюбил и принял под свое крылышко чью-то обиженную обездоленную судьбу. И от этого набегали слезы печали и радости.