- Ах да! - Скайдрите приложила пальцы ко рту. - Простите меня. Как я глупо спросила! Вы ведь мне говорили, что были там. И я сама все время думаю, что вот вы недавно вернулись с Оресты. - Она помолчала. - Это было очень страшно?
- Нет... Очень горько. Погибло много людей. И пропал огромный труд.
- Да... Послушайте, а как вам кажется, - она вдруг бросила на Андрея быстрый и очень доверчивый взгляд из-под длинных ресниц, - я могла бы работать подрывником, монтажником или чем-нибудь в этом роде? Очень хочется быть большой, широкоплечей. Чтобы у меня были большие, широкие ладони, а не такие вот... Хочется поднимать тяжести. Ходить в неуклюжем рабочем костюме, а не киснуть вот здесь. - Она уныло оглядела зал. Ужасно мне тут надоело!
- Почему же? Из вас выйдет и монтажник. - Андрей откашлялся. - Правда, женщин на Оресту пока не пускают, но можно работать и здесь, на Земле, на Луне, на Марсе...
Он подумал, что тут, в институте, что-то не в порядке и Скайдрите не очень хорошо с Григорием и музыкантом. Это было видно с самого начала когда двое мужчин засмеялись на втором этаже, а девушка подняла голову, чтобы на них посмотреть.
- Да, - сказала Скайдрите после паузы. - Но будем продолжать. Когда на Землю доставили пострадавших с Оресты, мы протезировали их на основе нашего опыта с моделью. Одному товарищу, например, сделали искусственные ноги... Мы даже могли бы заменить человеку всю мускульную систему целиком. Если бы нашелся желающий. Тогда ему приходилось бы только заряжаться, и он мог бы работать десятки часов подряд. Пока не устанет мозг.
- Это не так уж весело, - сказал Андрей.
- Конечно, - согласилась Скайдрите. - Но ведь тут речь может идти только о пожилых людях. О тех, например, кому сто пятьдесят.
- Неужели теперь многие живут так долго?
- Да. Но важнее то, что теперь очень долго длится молодость. Семьдесят - молодой возраст. - Она взглянула на Андрея. - Слушайте, я как-то все время забываю, что вас целых шестьдесят лет не было на Земле. Конечно, тут многое переменилось.
"Шестьдесят лет! - подумал Андрей. - Огромный срок". Хотя для него это время прошло гораздо быстрее. Он поймал себя на мысли, что именно сейчас, в этом зале, не чувствует себя таким уж бесконечно чужим и оторванным от сегодняшнего поколения на Земле.
- Ну хорошо, - сказала Скайдрите. - Теперь вы поняли, с какими трудностями мы столкнулись, обучая модель двигаться? Даже если мы хотели, чтобы "ПМ" повернула голову, и то нам приходилось заставлять работать все мышцы. Но вот перед нами клавиатура, и нам нужно пускать в ход четыре сотни клавиш. Для этого не хватит никаких пальцев. Вот тогда на помощь нам пришел музыкант Роберт.
- Который сейчас здесь был?
- Да... Вы знаете, он очень талантливый человек. Но под большим влиянием Георгия. И слабовольный... Так вот, он начал с того, что каждую мышцу человеческого тела закодировал определенной нотой или комбинацией нот. А потом мы все стали изучать, как "звучат" движения. Например, я сгибаю руку в локте. - Девушка согнула руку. - Участвуют двуглавая мышца в качестве главного тона, дельтовидная, зубчатая спины и несколько других в качестве подголосков, и все остальные мышцы тела как фон. И вы знаете, что оказалось? Когда громкость ноты была приведена в соответствие с силой сокращения той или другой мышцы, то при естественном движении мы получили чрезвычайно гармоничный музыкальный аккорд. Как будто его сочинил Бах... Или Шуберт... Более того: оказалось, что здоровое человеческое тело своими биотоками постоянно исполняет очень сложную, но бесспорно музыкальную симфонию. Всеми мышцами и органами сразу. Вот до чего додумалась природа! Одни мышцы звучат сильнее, другие слабо. При" чем каждый звук не монотонен, а то усиливается, то стихает. И все вместе - симфония, которая становится дисгармоничной, фальшивит, когда человек заболевает.
- Послушайте, но это очень здорово! - воскликнул Андрей.
- Конечно, - с торжеством сказала девушка. - Мы нашли это два года назад, и тут сразу же отпочковалась новая отрасль медицины звукодиагностика. Вас помещают в особую камеру, рецепторы снимают биотоки мышц и органов и передают их как звуки. А специалист слушает и говорит, чем вы больны. Если, конечно, вы больны... Но я закончу об этой "ПМ-150". Понимаете, что мы сделали тогда? Мы подключили к сигнализатору музыкальное устройство, и он стал похож на рояль. То есть получился вот этот самый ящик. Теперь, если мы, нажимая клавиши, добивались гармонического сочетания нот, то и модель двигалась, как живая. Но тут же сразу выяснилось, что мы - то есть я, Георгий и другие сотрудники - умеем заставить модель исполнять только самые простые движения: поднять руку, нагнуться... У нас просто не хватало музыкальных способностей к виртуозности. И только один Роберт мог сделать так, чтобы "ПМ" двигалась естественно. Он просто садился и играл что-нибудь из того огромного количества мелодий, которыми полна его голова... - Скайдрите вдруг испытующе посмотрела на Андрея. - Скажите, как вам показались вот эти двое наших сотрудников по первому впечатлению? Георгий и Роберт.
- Как? - Андрей был несколько смущен. - По-моему... По-моему, умные и талантливые люди. Раз они сделали такое.
- Умные и талантливые, - повторила девушка. Она вдруг рассмеялась: Да, да. Бесспорно. Но только один умный, а другой талантливый. Серьезно. Роберту в голову приходит множество прекрасных идей, но он не умный и целиком под влиянием Георгия. Тот его убедил, будто Роберт первый композитор в мире, создатель нового вида искусства - "физиологической музыки". А Георгий, наоборот, умный, но не талантливый. Умеет подчинять себе других, но сам ничего не создает. Он завидует талантливым, всегда носит ироническую маску и любит ставить людей в неловкое положение. Вот сегодня он бросил "ПМ" на колени перед вами, чтобы сделать неприятное и мне и вам. - Она помолчала. - Умные и талантливые, когда стоят рядом, а поодиночке один только умный, а другой только талантливый... Послушайте! А ведь она бы до этого не додумалась. Она не может этого. А я могу.
- Кто не может? Чего не может?
- "ПМ-150". Не может додуматься до такой мысли.
- Но разве она думает? Вы сказали, тут только мышцы. - Андрей посмотрел на пластмассовую фигуру у занавеса. Ему стало не по себе.
- Нет, эта не думает. - Скайдрите пожала плечами. - Но ведь тут лишь половина "ПМ-150". Внешняя часть. Я вам говорила, что институт моделирует и нервную деятельность. Так вот, еще есть вторая половина "ПМ". Та, которая думает. Действующая модель моего мозга. Пойдемте, я вам ее покажу.
В огромном двухсветном зале бесконечными рядами стояли высокие, до самого потолка, щиты, покрытые чем-то, что издали казалось сотами. Несколько человек в белых халатах работали в разных местах. Двое помахали Скайдрите с Андреем рукой.
На щитах там и здесь вспыхивали и гасли разноцветные светлячки.
- Но это электронно-счетная машина, - сказал Андрей. - Только гигантская.
Действительно, конец зала терялся где-то вдалеке. Таких огромных "ЭСМ" Андрей не видел даже в Астронавигационном центре.
- Нет, - девушка покачала головой, - это первая в мире полная модель головного мозга человека. В данном случае - моего мозга. - Она перехватила взгляд Андрея и горько усмехнулась. - Не думайте, что я этим горжусь. Это дикая тоска - быть образцом как для мышечной, так и для мозговой модели... То есть сначала интересно, а потом ужасно мучает... Ну ладно. Садитесь вот сюда и спросите меня о чем-нибудь.
- Спросить у вас? Что именно?
- Все равно. Только не спрашивайте, сколько мне лет. Почему-то многие спрашивают именно это. - Скайдрите перевела рычажок на пульте управления.
Андрей прикусил язык. Он оказался одним из многих...
Все щиты машины между тем покрылись огоньками. Целые световые бури проносились из одного конца зала в другой. В воздухе слышалось журчанье, слабый треск электрических разрядов.
- Я включила фотоэлементы, - объяснила Скайдрите. - Теперь машина осматривает и запоминает вас. Шатен... Высокий... Бледное лицо... Осматривает, переводит на категории "плюс" - "минус" и запоминает. Сравнивает вас со всеми, кого я знаю, и делает выводы... Понимаете, если бы было иначе, то мы с моделью оказались бы в неравном положении. Ведь разным людям по-разному отвечаешь на их вопросы, верно?.. Ну, спрашивайте. Ответ будет напечатан вот здесь, на этой ленте. Говорите в микрофон. Сначала отвечу я, потом она.
- Что такое физиологическая музыка?
- Физиологическая музыка... - Девушка задумалась на мгновенье. - Видите ли, это верно, что человеческое тело гармонично звучит, если перевести биотоки на ноты. Когда мы записывали нотами биотоки моих мышц, получилось какое-то бесконечное музыкальное произведение. А позже Роберт обработал ряд отрывков. Это действительно музыка, но музыка без смысла. Она как будто все время что-то обещает, но это обещание не выполняется. Примерно то же самое, чем была абстрактная живопись. Понимаете, не осмысление природы, а только явление ее... Ну, хватит. Машина уже ответила. Возьмите ленту вот отсюда и прочтите мне вслух... Просто оторвите кусок.
Андрей оторвал кусок ленты, которая выходила из узкой щели в щите. Там почти теми же словами было сказано то, что он только что услышал от Скайдрите:
"...не осмысление природы, а явление. Ну, хватит. Машина уже ответила".
Ему стало жутко.
- Да, да, - сказала девушка, отвечая на его взгляд. - Другим тоже иногда делается страшно.
- Но как это достигнуто? - спросил Андрей. Он почти с ужасом смотрел на ряды щитов. Действительно, на Земле появилось много нового за эти шесть десятков лет. Внезапно он пожалел, что вернулся. Лучше бы и не знать ничего о такой машине...
- Видите ли, в чем дело. Здесь, на щитах, каждой клетке мозга соответствует полупроводниковый элемент. Когда модель изготовили, она была чиста, то есть ничего не знала. Затем ей сообщили все, что я учила в школе и в институте. Она проглотила все учебники, все книги, что я читала, просмотрела кинофильмы. Это была первая стадия работы. Потом снимали биотоки моего мозга и кодом передавали ей. Я садилась в кресло. На голову мне надевали особый колпак, и я думала, просто думала обо всем, о чем хотелось. А машина все записывала. Таким способом ей передавали мою индивидуальность. Это и теперь продолжается. Каждый день я прихожу сюда и рассказываю машине все, что я чувствовала и думала. С ней нужно быть очень искренней. Говоришь даже самое сокровенное. То, что не сказала бы никому.
- Наверно, это нелегко, - сказал Андрей. - Не все так могут. - Он понял теперь, почему у Скайдрите такой упрямый подбородок.
- Конечно, не все. До меня тут были три девушки, но ни одна не выдержала. Нужно отдавать всю себя целиком... Понимаете, я постоянно рефлексирую теперь. Все, что со мной происходит, рассматриваю под углом зрения того, как буду об этом рассказывать модели. И вот результат: машина так же рефлексирует, как я, и нам "в голову" приходят одинаковые мысли. А это очень неприятно. Я начала ловить себя на том, что соперничаю с "ПМ-150".
- Но ведь это ерунда! - Андрей вскочил и заходил перед щитом. - Каждому ясно, что вы ежедневно получаете запас новых впечатлений, которые и формируют вашу личность. А "ПМ" знает только то, что вы ей сообщаете.
- Но я ей все сообщаю. И поэтому она меня уже переросла в некоторых отношениях. Ведь она ничего не забывает. Георгий даже говорит, что как индивидуальность она интереснее, чем я.
- Георгий! - прошептал Андрей. ("Повсюду этот Георгий!") Вслух он спросил: - А кто он здесь - Георгий?
- Руководитель работ по "ПМ". Но скоро ему придется покинуть институт. В субботу заседание Совета, и, по всей вероятности, будет вынесено решение, что он неправ. На Совете я расскажу о том фокусе, который они выкинули сегодня с "ПМ-150" и с вами. Кстати, вы заметили, что, когда они поставили модель на колени, Роберту стало стыдно, а Георгию нет? Вообще он неисправим.
Девушка вдруг вскочила с кресла, отбежала в сторону и сделала несколько таких блестящих балетных пируэтов, что у Андрея захватило дух. "Как пух от уст Эолы", - подумал он. Внезапно у него защемило сердце. Конечно, Мария никогда не вернется к нему. Да и как она могла бы вернуться? Ведь для нее прошло шестьдесят лет, а для Андрея девять. Они разошлись во времени... Мария не вернется, а с этой девушкой, со Скайдрите, он только поговорил. Поговорил, и сейчас они разойдутся.
Скайдрите уже была возле него.
- У меня сегодня хороший день. - Она положила руку на грудь, успокаивая дыхание. - Только утро, а я уже один раз оказалась умнее модели. Наверно, это из-за вас... Идемте теперь в сад, и там я кончу рассказывать о "ПМ-150".