- Для уборки уже слишком поздно, а для завтрака еще слишком рано, так кто ты такой, Годжорворн тебя?.. - Пальцы выпустили его несопротивляющуюся руку, а сталь ножа освободила шею. - Этиоль?
Повернувшись в темноте, Эхомба заметил тусклый отблеск лунного света на кинжале, который северянин убирал в ножны.
- Что, Симна, не спится?
- Я всегда сплю чутко, долговязый братец. Особенно в незнакомой постели. Так у меня больше шансов проснуться поутру. - Убрав оружие, Симна отошел от стены. - Ты намекнул, что у меня бессонница. Я мог бы задать тебе такой же вопрос.
- Одевайся и собирай вещи. Мы уходим.
- Как, сейчас? Среди ночи? После ужина? - Дабы подчеркнуть то, что он чувствует, Симна многозначительно рыгнул. Этот звук отозвался эхом по всей комнате.
- Да, сейчас. После ужина. Алита ждет нас в конюшне. С тем, другим. Его зовут Хункапа Аюб.
Недовольно ворча, Симна начал натягивать одежду.
- Ты находишь товарищей в самых странных местах и в самое неподходящее время. Откуда взялся новый?
- Из клетки.
- Ага, из... - Северянин внезапно запнулся и перестал одеваться. Когда он заговорил вновь, в его голосе звучала некоторая неуверенность. - Ты выпустил этот огромный ком движущейся шерсти?
- Не совсем так. Хункапа Аюб умный. Может, не очень умный, но все-таки не бессмысленное животное.
- Братец, где бы мы ни оказались, ты проявляешь прямо-таки потрясающую способность внушать любовь местным жителям. Лучше бы ты научился этого не делать. - Симна поднял руки, чтобы надеть рубаху, загородив слабый свет, пробивавшийся в комнату из занавешенного окна. - Когда селяне обнаружат, что их любимая мишень для кулинарных стрельб исчезла, они скорее всего сопоставят это с нашим ночным отбытием.
- Пускай, - резко ответил Эхомба. - Меня мало волнуют люди, обращающиеся с животными подобным образом, а тем более с разумным существом вроде Хункапы Аюба.
Симна сунул ноги в штаны.
- Может, они не знают, что он разумен?
- Он умеет говорить. - В голосе пастуха, глядевшего мимо друга, закипал гнев. - А где Накер?
- Накер? - В предрассветных сумерках Симна быстро собирал свои пожитки. - Знаешь, братец, сдается мне, что малютка даже не поднимался наверх. Насколько я могу припомнить, когда я покидал вечеринку - шаг вперед, два назад, - он все еще пил с местными.
- Ну, ты готов?
- Иду, иду! - зашипел северянин. - До чего же ты нетерпеливый. Можно подумать, что внизу тебя ждет сама прорицательница Темарил.
- Если бы. - Резкий тон Эхомбы сменился на тоскливый - Тогда я мог бы все это закончить и отправиться домой.
Они отыскали Накера неподалеку от того места, где сидели втроем, развалившимся на полу и раскинувшим в стороны руки и ноги. Из его разинутого рта поднимался сильный запах перегара, а недавно еще чистая одежда была заляпана пищей, вином и засохшей рвотой. Лицо было покрыто толстым слоем грязи, словно он головой натирал пол.
- Гиела! - пробормотал Симна. - Какое месиво! Присев на колени рядом с маленьким человечком, Эхомба нашарил деревянную миску. Вылив остатки ее быстро застывающего содержимого, он перевернул посудину и подложил под сальные волосы Накера. Подушка получилась не особенно мягкая, но приемлемая. Покончив с этим делом, пастух попытался вывести спутника из оцепенения.
Симна понаблюдал за этим некоторое время и исчез, а когда вернулся, то принес кувшин, на три четверти наполненный водой, и принялся поливать лицо Накера, будто тот был засохшим комнатным растением. Последние капли достигли цели, и маленький человек очнулся, отплевываясь.
- Что... кто здесь? - Разглядев в темноте черты знакомого лица, он блаженно улыбнулся. - А, это ты, Этиоль Эхомба. Добро пожаловать на нашу вечеринку. - Внезапно нахмурившись, Накер попробовал подняться и не сумел. - А почему так тихо?
Пастух с отвращением прошептал:
- Накер, ты снова напился.
- Что? Я? Нет, Эхомба, я ни-ни! Конечно, выпил немножко. Праздник, понимаешь. Но я не пьяный.
Пастух был неумолим.
- Ты нам много раз говорил, что если мы тебе поможем, то такого с тобой никогда больше не случится.
- А со мной ничего и не случилось. Я - это я.
- Неужели? - Взглянув вниз на распростертое, беспомощное тело, Эхомба внятно произнес: - Как зовут моих детей?
- Даки и Нелетча. - Утомленная улыбка сморщила чумазое лицо. - Я знаю все, помнишь?
- Только когда пьян. - Поднявшись, пастух повернулся и прошел мимо Симны. - Парадокс - шут при дворе Судьбы.
Симна сделал движение, чтобы остановить его:
- Эй, Этиоль, бедолагу нельзя просто так здесь бросить.
В ответ на северянина в темноте комнаты глянули жесткие немигающие зеленые глаза.
- Симна, каждый сам выбирает, что делать со своей жизнью. Я решил выполнить просьбу умирающего человека. Ты решил сопровождать меня. - Он посмотрел на хилую фигурку на полу. Накер начал что-то тихонько напевать себе под нос. - Он выбирает вот это. Пора идти.
- Нет, погоди. Секундочку. - Тревожно склонившись над распевающим пьяницей, Симна схватил нечистую руку и с силой дернул. - Давай, Накер. Ты должен подняться. Мы уходим.
Слезящиеся глаза предприняли попытку сфокусироваться.
- Твой отец ушел от вас, когда тебе было девять. У тебя нет ни сестер, ни братьев, и ты всегда винил в этом свою мать, которая умерла шесть лет назад. Один зуб у тебя вставной. - Приподняв голову с пола, маленький человек повернулся и наградил улыбкой невозмутимого Эхомбу. - На берегу прямо напротив твоей деревни 1865466345993429 песчинок. Это до кромки воды во время прилива. Завтра будет по-другому.
Отпустив грязную ладонь, Симна медленно встал.
- Ось вселенной расположена под углом четырнадцать запятая три семь градусов к плоскости эклиптики. Материя имеет двадцать восемь главных составных частей, которые не мoгyт быть далее разделены. Хоркл является гранком. Три хорошенькие женщины в комнате поглощают больше энергии, чем выделяют. - Накер начал тихонько хихикать. - Если смешать сахарный тростник и розы с нужными семенами, получится малина с превосходным запахом и вкусом. Царь Нул-уд-Шерьяма Эфур умрет в восемь двадцать вечера, подавившись костью Моа. Я знаю все.
Симна угрюмо наблюдал за Эхомбой. Наконец пастух наклонился над распростертым телом и прервал литанию ответов серьезным вопросом:
- Скажи мне одну вещь.
- Одну вещь? - Хихиканье стало громче и переросло в кашель. - Я скажу тебе что угодно!
Глаза, которые могли разглядеть возможного хищника, прячущегося на большом расстоянии, впились в лицо Накера.
- Ты можешь бросить пить?
Задыхаясь и кашляя, Накер ответил: