Мы расхохотались.
- Послушай, Анг, ты ловкий парень, - сказал Милфорд. Хочешь пойти с нами? В Непал, в горы?
- Пойду, - после раздумья, почти торжественно ответил мальчишка. - Может быть, я там разыщу тело своего отца.
С этого дня Анг поселился у нас. Мы его отмыли, приодели, и он очень кичился перед местными ребятами своей должностью переводчика, а те ему явно завидовали. Больше всего он привязался поначалу к Милфорду. Но вскоре получилось так, что я оказал Ангу услугу.
Мальчик не всегда сопровождал нас по городу и вообще вел себя довольно независимо. Поэтому я ничуть не удивился, когда, поднимаясь утром по крутому горному склону на краю Дарджилинга, увидел Анга, который стремглав выскочил из длинного деревянного дома, чем-то напоминавшего барак, - тем более, что я уже знал: в этом районе живут шерпы. Анг, увидев меня, ринулся навстречу. Меня поразило его резко изменившееся лицоосунувшееся, жалкое, с лихорадочно блестевшими глазами. Уцепившись за мой рукав и судорожно глотая воздух, он еле выговорил:
- Нима умирает... моя сестра...
Он с такой мольбой смотрел на меня, что я невольно пошел за ним к дому, хотя совершенно не представлял себе, чем же я смогу помочь.
Сестре Анга и в самом деле было очень плохо. Она лежала с заострившимся лицом, тихо, монотонно стонала, жаловалась на боли в животе. Муж ее - маленький коренастый человек с длинными волосами, заплетенными сзади в косичку по старинному шерпскому обычаю, и серьгами в ушах - сидел на корточках у кровати и шептал заклинания. Я взял руку больной - пульс бился часто и слабо.
- Расскажи, что с ней, - попросил я Анга. Тот объяснил, что Нима заболела ночью, начались сильные боли, рвота, понос, а с чего - неизвестно.
В общем, похоже было на пищевое отравление. Это меня ничуть не удивило. Пища в этих краях недоброкачественная, готовится грязно. Да от одной воды умереть можно - в реку спускают трупы, туда же стекают нечистоты. Можно еще удивляться, что тут все же сравнительно мало желудочных заболеваний; видно, привычка играет роль. Но уж если заболеешь плохо твое дело. Врачей почти нет. Лечат больных ламы - молитвами, заклинаниями, какими-то снадобьями, чаще всего шарлатанскими. Все это так - но что же делать мне с сестрой Анга? Я растерянно пожал плечами. Анг понял, что я не могу помочь, и на лице его выразилось такое отчаяние, что у меня сердце сжалось. Должно быть, он очень любил сестру.
И тут я вспомнил, что у меня есть синтомицин. Средство сильное, может помочь. Я чуть не бегом бросился на квартиру, где мы жили вместе с Милфордом.
Англичанин был дома. Узнав, в чем дело, он горячо запротестовал:
- Послушайте, вы не должны этого делать! Если женщина умрет, ламы все свалят на вас. Вы отбиваете у них хлеб. Будьте благоразумны, бэби! Мы тут хлопот не оберемся в случае чего. Вы же не врач, - откуда вы знаете, что нужны именно ваши порошки?
Все это было очень верно и благоразумно. Я даже заколебался, - но потом вспомнил умоляющие глаза Анга и выбежал на улицу...
Скажу только, что синтомицин очень быстро помог.. Нима была женщиной крепкой и уже на другой день встала, несмотря на то, что я уговаривал ее полежать. В доме Анга па меня глядели с обожанием, как на великого ламу. Милфорд пожимал плечами и говорил, что новичкам везет в игре.
Знал бы он, как пойдет дальше эта "игра"!
В мою честь устроили пир. Пригласили и Милфорда. Мы сидели в довольно просторной комнате, обставленной в общем на европейский лад. Над столом висела даже электрическая лампочка. Зато в одном из углов стояла статуэтка Будды, а рядом с ней - молитвенное колесо со священными надписями, молитвенные свечи, курения - словом, сплошная экзотика.
Собралось много соседей. Шерпы в Дарджилинге живут,в длинных строениях, похожих на общежития для семейных - общие кухни и уборные, что-то вроде коридорной системы. За столом сидели мужчины с косичками или коротко остриженные, смуглые, широкоплечие, белозубые, почти все в спортивных рубашках с застежками-"молниями", в беретах и брюках: все это они получили, участвуя в экспедициях. Женщины одевались по шерпским старинным обычаям - вокруг тела обернут кусок темной материи, а поверх него надет вязаный шерстяной передник в яркую поперечную полоску. Шерпы - народ очень добродушный, приветливый и веселый. Анг безустали переводил - то нам, то своим сородичам, - и в общем нам было интересно и хорошо.
У шерпов нет никаких религиозных ограничений в еде, им все можно есть (между прочим, это тоже ценное качество для проводника, постоянно работающего с европейцами). На столе стояло громадное блюдо картофеля, тушенного с мясом, овощами и пряностями, миска рису с острой подливкой. Но сначала все накинулись на мо-мо (нечто вроде нашего супа с пельменями) это любимое блюдо шерпов. Попробовали мы с Милфордом в этот день и шерпского пива. Называется оно - чанг и варится из риса или ячменя. В большие деревянные чаши положили закваску, потом долили горячей воды. Этот напиток нужно было тянуть через соломинку. Нам с Милфордом поставили отдельные чаши; остальные гости тянули по нескольку человек, нз одной. Хозяин то и дело доливал горячей воды в чаши гостям. Не могу сказать, чтоб мне этот напиток особенно понравился, но, во всяком случае, он был довольно-таки крепким.
Шерпы тянули чанг, смеялись, пели, весело болтали. В окно заглядывали восковые цветы магнолии, светило щедрое и жаркое южное солнце.
Когда мы собрались уходить, Лакпа Чеди, муж Нимы, очень торжественно поблагодарил меня за спасение жены и сказал, что все его соплеменники будут особенно рады участвовать в экспедиции вместе с таким добрым человеком и великим врачом, как я. Когда Анг переводил эти слова, Милфорд тихонько ткнул меня в бок, и я чуть не расхохотался. Затем Лакпа Чеди так же торжественно преподнес мне кукри - большой кривой нож, вроде того, которым недавно напугал нашу компанию ревнивый муж. Рукоятка ножа была украшена серебром. Лакпа Чеди произнес речь о значении кукри в жизни здешних обитателей.
- Если тебя застигнет ночь в лесу, кукри поможет тебе срубить ветви, чтоб устроить шалаш или развести костер, говорил он. - Если ты будешь идти в горах, кукри прорубит тебе ступени во льду, и ты пройдешь по крутым склонам. Кукри ты можешь обрезать ногти на руках и можешь убить врага или хищного зверя... Пусть он спасет тебя от опасности, как ты силой своей мудрости спас мою жену... Туджи чей, сагиб! *
Его слова окончательно взвинтили окружающих. Со всех сторон раздавались крики
* Благодарю, господин!
"Туджи чей!", женщины плакали и обнимали Ниму.
Тут ко мне пробрался Анг и крепко сжал мою руку. Глаза его возбужденно блестели, он тяжело дышал. Мне показалось, что мальчик выпил лишнее. И действительно, когда он заговорил, язык не очень слушался его.
- Сагиб, я тоже хочу поблагодарить тебя. Только знаешь как? Никто так не может. Я принесу тебе счастье, сагиб. Я призову на тебя благословение богов...
Я засмеялся.
- Ты что же стал жрецом? Ламой?
- Я не лама, сагиб, - азартно ответил Анг, - но у меня есть то, чего нет даже у Великого Ламы.
Он увел меня во двор и там с очень торжественным видом достал из-за пазухи большой амулет на тонкой золотой цепочке.
- Я дам тебе его на одну ночь, сагиб! - прошептал он с благоговейным и мечтательным видом. - Кто проведет ночь с амулетом на шее, на того снизойдет милость богов. Только его нельзя открывать, иначе боги будут гневаться... Ты его не откроешь, сагиб, правда?
Я обещал не открывать амулет, повертел его в руках и сунул было в карман.
- Нет, нет, сагиб, это нужно носить на груди! - взволнованно воскликнул мальчик.
Я, слегка поморщившись, надел цепочку на шею. Амулет был неудобный - большой, плоский, остроугольный и твердый,- да и вообще мне не хотелось разгуливать с золотой цепочкой на шее. Я решил, что снлму амулет немедленно, как только распрощаюсь с Ангом.
Но сейчас мне не хотелось огорчать мальчишку: он был очень счастлив, что сделал сагибу такой ценный подарок! Ему все же показалось, что этого мало, и он добавил:
- А я везде буду ходить с тобой и все тебе показывать. Куда скажешь, туда и пойду.
- Я скажу, Анг, что сейчас тебе не мешает пойти поспать немного, - я старался обратить все в шутку, но, увидев, что Анг огорчился, поблагодарил его: - Туджи чей, Анг!
Это его очень обрадовало. Он стоял в саду у дома и долго смотрел мне вслед.
Домой я вернулся совершенно мокрый. Я убежден, что пить спиртное в таком климате нельзя. Рубашка прилипла к спине, пот прямо-таки струился по лбу. Я немедленно разделся и полез в ванну. Милфорд, более привычный и к алкоголю, и к здешнему климату, умылся, обтерся до лояса .мокрым полотенцем и, насвистывая, вышел из ванной.
Когда я вернулся в комнаты, Милфорд сидел у стола и что-то внимательно разглядывал.
- Монти, что вы наделали! - воскликнул я, увидев, что он безжалостно распотрошил амулет Анга.
Милфорд посмотрел на меня отсутствующим взглядом.
- Стойте, бэби, тут дела серьезные. Где вы достали эту штуку?
Я рассказал. Милфорд слушал меня очень внимательно.
- Ну, вот что, друг мой, - сказал он серьезно, - мне кажется, что вам повезло с этими пилюлями от желудочных заболеваний больше, чем кто-нибудь мог себе представить. Этот талисман - какая-то большая сенсация, поверьте моему нюху. Да вы сами посмотрите. Таких амулетов нигде не бывает, можете мне поверить.
Амулет Анга и вправду выглядел необычно - даже на мой неопытный взгляд. У него были две оболочки - кожаная с золотым тиснением и под ней другая, из плотного желтого шелка, на котором тушью была нарисована священная формула буддистов "Ом мани падме хум!" Слова эти, означающие "О, сокровище в цветке лотоса!" (это относится к Будде, рожденному в цветке лотоса), встречаются в Гималаях на каждом шагу. Я уже успел привыкнуть к ломаным угловатым знакам санскрита, на котором пишется эта формула, и поэтому все свое внимание обратил на содержимое амулета.
Это была очень тонкая четырехугольная металлическая пластинка размером примерно 7Х10 сантиметров. Я повертел ее в руках, стараясь угадать, что это за металл - очень легкий, с тускло-серебристым блеском, негибкий. Стальная пластинка такой толщины сгибалась бы под нажимом.
Я сел на подоконник и начал разглядывать пластинку. С одной стороны на ней были какие-то непонятные знаки, с другой - не то рисунок, не то чертеж. Я долго вертел в руках пластинку, поворачивая рисунок то так, то этак, но все равно ничего не понял. В пластинке были глубоко вырезаны тонкие линий концентрических кругов. В центре находилось вдавленное пятнышко величиной с горошину. Такие же вдавленные пятнышки различных, но гораздо меньших размеров имелись на каждом круге. Иногда вокруг них были очерчены свои круги опять-таки гораздо меньших размеров.