- Холодно, - бормотал Фред.
- Подвинься поближе к Тому, - советовал Фил.
- Утром нас подберет какая-нибудь рыбачья лодка, - говорил Фил вполголоса.
- Когда еще наступит утро, - отвечал я.
Наконец стенки палатки посветлели. Беловатыми пятнами выступили из темноты лица Фреда и Фила. Потом стали видны волосы, глаза, рот.
Ветер утих. Дождь перестал. Рассвело.
Я поднялся. Все тело затекло, в ногах бегали мурашки, пальцы застыли. Поискал куртку. Ах, да, она осталась у Бенни.
Я вышел из палатки.
Остров был совсем не такой, как вчера, - он стал серый, унылый. На прибитой траве валялись поломанные ветки. С обвисших деревьев капала вода. Мутные ручейки сбегали с пригорка к морю.
Море сделалось грязное, зеленовато-серое. Волн больше не было, но вода все еще качалась и подбрасывала желтые полосы пены.
Вдруг я увидел вдалеке темную черточку.
- Фил! Фил! - закричал я. - Скорей сюда!
Фил и Фред выскочили из палатки.
Я показал им на темную черточку.
- Да, - сказал Фил, - лодка.
Мы побежали к берегу.
Это были два баркаса. Баркасы быстро двигались к острову.
В переднем на руле сидел Перкер, а на носу я разглядел какого-то человека в сером пальто и дедушку.
Дедушка сидел, как всегда, опершись подбородком на набалдашник палки.
Вдруг он увидал нас.
Дедушка вскочил на ноги м крикнул:
- Том!..
Голос у него был не такой, как всегда.
Человек в сером пальто первый выпрыгнул на берег. Это был мистер Уоллес.
- Наконец-то! - Он бросился к нам. - А где же?..
Голос у него оборвался, лицо стало белое, как бумага. Мы опустили головы. Все обступили нас. Фил рассказал, как было.
- Лодку понесло к Уольбакскому маяку...
Он хотел сказать еще что-то, но вдруг всхлипнул и принялся тереть кулаками глаза.
Тут и я не выдержал, бросился к дедушке и, уткнувшись в его пальто, заплакал.
Дедушка крепко прижал меня к себе.
- Вот что, капитан Нёттер, - сказал Перкер, - забирайте-ка вы мальчуганов и отправляйтесь в город. А мы с мистером Уоллесом поедем к маяку.
---------
На ривермутской пристани толпились встревоженные люди. Вчера утром, часом раньше нас, вышли в море три рыбачьих баркаса.
Баркасы еще не вернулись. Растрепанные, с красными глазами, женщины стояли на ступенях пристани. Они кутались в платки и перебрасывались отрывистыми тревожными словами.
- Да это капитан Нёттер! Капитан Нёттер, вы не видели наших? кричали нам с пристани, пока мы привязывали лодку.
Дедушка только молча покачал головой.
Сквозь толпу к нам пробрались мать Фреда Лангдона и отец Фила. Мистрисс Лангдон бросилась к Фреду и заплакала.
- Но ты же весь мокрый! - вдруг закричала она, схватила сына за руку и потащила домой.
Мы попрощались с Филом и тоже зашагали к дому.
Тетушка уложила меня в постель, натерла спиртом, укрыла двумя одеялами и напоила чаем с малиной. Но я никак не мог согреться. Зубы у меня стучали больше, чем ночью в палатке, ноги были холодные как лед, а голова лежала на подушке совсем чужая.
В комнате не переставая шумело море. Оно подступало к самой кровати. Я закрывал глаза ладонями, как Уоллес в лодке. Тогда кровать начинала раскачиваться, плясать и вдруг проваливалась куда-то.
Потом мне казалось, что я стою по горло в холодной воде и кричу: "Бенни! Бенни!" А Бенни смотрит на меня из лодки широкими, как блюдечки, глазами. Потом лодку уносит, а глаза остаются и вдруг начинают вертеться, вертеться, так что кружится голова и тошнит.
---------
Я болел целый месяц. Китти рассказывала мне потом, что я часто бредил и кричал во сне.
Я постоянно спрашивал о Бенни. Со мной сейчас же начинали говорить о чем-нибудь другом и не отвечали на мои вопросы. Но один раз я услышал, как тетушка разговаривала с Китти. (Они думали, что я сплю).
- Бедный мистер Уоллес, - говорила шепотом Китти. - Я заходила сегодня к Конвеихе в лавку. Он стал совсем седой и так сгорбился, бедняга, что на него смотреть жалко.
- Еще бы, - отвечала тетушка, - такое горе!..
Я уткнулся в подушку и заплакал.
Когда я встал с постели, курточка висела на мне как мешок, а рукава были чуть пониже локтей.