Из глаз Шеррис потекли теплые слезы. Молодой человек осторожно уложил ее на спину. Она успела увидеть людей в защитных униформах с винтовками через плечо, выносивших из башни ящики, и заметила в небе над долиной две стремительные овальные тени; самолеты замедлили скорость и стали снижаться — их двигатели ревели все ближе.
Перевернутая на спину, Шеррис едва не задохнулась оттого, что язык начал проскальзывать в горло, но молодой человек перевернул ее на бок, и она снова смогла дышать.
— Не уходите, — услышала она его голос. Захрустели, удаляясь, шаги.
Он положил Шеррис так, что она могла видеть лицо Мица. Она смотрела и не могла насмотреться на него.
Подошедший молодой человек присел на корточки перед телом, достал длинный вибронож и поднес его к шее Мица. Шеррис закрыла глаза.
Гудение смолкло. Выждав несколько секунд, Шеррис снова открыла глаза и увидела идущего мимо молодого человека с сумкой в руках.
Шум моторов вдруг послышался совсем рядом. Двигатели взревели, и над каменной площадкой взвился снежный вихрь.
Обезглавленный труп Мица лежал на снегу, истекая последней кровью.
Слезы из глаз Шеррис тоже хлынули на снег. Из-за паралича она не могла даже всхлипнуть.
Ее уложили на носилки и понесли к бомбовому отсеку одного из тяжелых налоговых бомбардировщиков вместе с награбленным в башне добром и столь же беспомощным, как и она, Ферилом.
Когда Шеррис несли через площадку, она заметила Длоана. Он сидел на краю леса недалеко от того места, которого они с Мицем и андроидом достигли пятнадцатью минутами раньше.
Длоан наблюдал за происходящим, сидя на открытом пространстве совершенно безоружный. Даже на расстоянии можно было почувствовать его безысходность, ужас и одиночество.
Шеррис смотрела на него, и не было больше у нее слез.
Потом Длоана заметил кто-то еще. Прогремел выстрел. Длоан привстал, пошатываясь; он что-то достал из кармана и медленно — слишком медленно — стал прицеливаться в людей на площадке.
Выстрелить ему не пришлось. Шеррис услышала грохот реактивных винтовок и щелканье лазеров. Длоан пошатнулся и упал, подняв облако снежной пыли.
Стрельба прекратилась.
Носилки с Шеррис занесли в темное брюхо огромного самолета.
— Разумеется, лично я — мы оба — не имели ничего против мистера Годзикамы. Но вы же знаете, приказ есть приказ, не так ли? Старых добрых друзей солипсистов тоже жаль, но такова жизнь. Они слишком далеко зашли. Мы нанимали их только для нападения на Эшелон, но потом у них появилась идея отобрать у вас Лентяя. Им следовало уйти со сцены, когда было велено. Итак, послушайте меня. Я не собираюсь гадать, что вам захочет сказать Молгарин. Но сейчас, милостивая леди, мы отправляемся именно туда — в Сохранность Молгарина за Запретными Землями. В Ландсхаар! — Он произнес это слово с каким-то наигранным удовольствием. — Весьма волнительно, не правда ли?
В бомбовом отсеке ведущего бомбардировщика находилось шестнадцать людей, крепко привязанных ремнями безопасности к своим сиденьям-люлькам: Шеррис, Ферил, два близнеца-эмиссара в своих добротных красно-коричневых униформах и двенадцать подчеркнуто безымянных личностей в камуфлированной одежде без нашивок. У одного из них был нейростаннер — по-видимому, тот самый, из которого стреляли в Шеррис. Она четко видела окружающее лишь благодаря тому, что была туго стянута ремнями, а голова привязана к переборке за спиной. И сделано это было вовсе не для того, чтобы обезопаситься от нее: остальные находились точно в таком же положении. С той только разницей, что ни она, ни Ферил не держали в руках пульт управления люлькой.
Перед ними, в центре отсека, возвышалась упакованная груда ящиков — трофеи из башни. Ящики подпрыгивали и раскачивались в такт малейшим колебаниям самолета; все это сопровождалось ужасающим треском и скрипом.
Молодой эмиссар прокричал, стараясь перекрыть шум:
— Не беспокойтесь! Нас не перехватят ни силы Повстанческих Государств, ни люди из Пояса. С первыми мы договорились, а вторые не смогут нас выследить. — Он обвел взглядом салон самолета. — Сейчас наша скорость в три раза превышает звуковую, а летим мы чуть выше верхушек деревьев. Такой полет считается самым рискованным, зато дает наилучшие шансы сбить преследователей с толку!
Помолчав с минуту, он довольно хмыкнул. Самолет вошел в особенно крутой вираж, и Шеррис буквально вдавило в металлическую переборку. Оборудование из башни нависло над ней и молодым эмиссаром: Она увидела, что крепежные ремни в одном месте опасно натянулись. Молодой человек чертыхнулся еле слышным из-за возрастающего ускорения голосом. Грохочущий рев, перекрывавший даже гудение двигателей, заглушал его слова.
— Надеюсь, всю эту чертовщину достаточно надежно закрепили. А, леди Шеррис? Иначе мы с вами оба превратимся в мокрое место!
Так и не решив, означают ли эти слова, что он не андроид, или же охранник сказал это нарочно, чтобы ввести ее в заблуждение, Шеррис потеряла сознание.
Она очнулась от свежего воздуха и волнующего ощущения, что чувства вновь возвращаются к ней. В тело вонзились миллионы булавок, даже зубы ныли. Ее несли двое солдат: один держал ее под мышки, другой — под коленки. Рядом шел один из молодых эмиссаров. Он глубоко дышал, похлопывая себя по груди и потирая руки.
Они вышли из тени бомбардировщика. Самолет приземлился посреди пыльной песчаной пустыни; сухой ледяной воздух обжигал горло. Невдалеке виднелась устланная застывшей черной лавой долина в окружении низких пепельно-серых гор. Долина была пуста, не считая двух черных самолетов с округлыми очертаниями корпуса и нескольких грузовиков и других машин. В низком сером небе Шеррис заметила еще несколько черных точек, круживших высоко над горами.
Эмиссар увидел, что она пытается повернуть голову, и широко улыбнулся. Солдаты затащили носилки в небольшой открытый автомобиль.
— Вы снова с нами, леди Шеррис?
Он широко развел руки и резко развернулся, так что песок скрипнул под его каблуками.
— Добро пожаловать в Ландсхаар! — провозгласил он и прислонился к борту машины. — А также в Сохранность Молгарина.
Наблюдая за Шеррис, пытавшейся оглядеть бесцветную и безотрадную пустыню и голые холмы вокруг, он рассмеялся.
— Все остальное — под землей, — сказал он, забираясь в автомобиль.
Шеррис увидела, как четверо солдат выносят из брюха бомбардировщика Ферила.
— Хотя, — эмиссар многозначительно шевельнул бровями, — на случай атаки здесь имеются невероятно древние защитные укрепления, которые возникают внезапно и блокируют опрометчивого противника в ловушке.
Автомобиль дернулся и покатил вперед, направляясь к длинному прямоугольному отверстию, зиявшему посреди долины.
— Поверьте мне, — сказал молодой человек, — вы бы не захотели оказаться верхом на одном из этих сооружений, когда они включены.
Машина свернула по склону, ведущему в тускло освещенный туннель, и молодой человек хмыкнул снова. Туннель спиралью уходил под землю. Перед машиной то и дело раздвигались и поднимались огромные, метровой толщины двери. Мотор гудел; позади слышался более басовитый гул, издаваемый, как решила Шеррис, грузовиками. Вскоре у нее заложило уши. Молодой эмиссар принялся беззаботно насвистывать.
Ее взору предстал громадный гулкий подземный гараж, полный пассажирских автомобилей, грузовиков, легкой бронетехники и танков. Шеррис занесли в лифт. Кабина опустилась, они оказались в помещении, похожем на вестибюль отеля. Там ее усадили в кресло на колесиках, пристегнули и повезли по слабо освещенному коридору. Кожу по-прежнему покалывало, мышцы тряслись, точно желе. Впереди повеяло запахом больницы.
Из-за стола поднялся санитар и кивнул эмиссару, как старому приятелю. Тот потрепал Шеррис по голове:
— Она всецело в вашем распоряжении, дружище.
Шеррис втолкнули в кабинет. Ее сердце заколотилось, когда она увидела за стеклом операционный стол. Появились докторша и две санитарки. Они натягивали перчатки.
Доктор дотронулась до ее шеи каким-то холодным инструментом, что-то пробормотала, затем обошла вокруг и присела перед креслом на корточки.
— Думаю, вы меня слышите, — громко произнесла она — сейчас мы вымоем вас, приведем в порядок, произведем осмотр и дадим выспаться. Порядок?
Шеррис рассматривала женщину: среднего возраста, полноватая, волосы собраны в пучок. Карие глаза. Она понятия не мела: правда ли то, что говорила ей докторша, или ее просто успокаивали.
Санитарки раздели ее, размотали с руки бинты, промыли рану, наложили другую, временную, повязку и выкупали в теплом бассейне. Потом вытерли махровыми полотенцами — со знанием дела, без пренебрежения и вместе с тем без особой заботы. Они помогли ей встать и натянули через голову простую белую сорочку. Поддерживаемая с двух сторон, Шеррис сделала несколько неуверенных шагов. Ее почти донесли до койки. Доктор простучала ее молоточком (мышцы снова начало покалывать), сменила повязку на руке и, выдавив каплю крови из пальца, засунула пробирку в анализатор. Затем ее попросили что-нибудь сказать, но с губ слетело лишь несколько бессвязных звуков. Доктор погладила ее по руке.
— Ничего. К утру все пройдет.
Зарядив газовый шприц, она поднесла его к шее Шеррис.
Последнее, что Шеррис успела почувствовать, — мягкое покачивание каталки, едущей по бесконечному невидимому коридору.