— Ох, — произнесла она, стирая с лица усмешку. — Хватит и одного поцелуя. Правда, тебе придется его укусить. Или поцарапать, предварительно послюнив свой палец. Короче, повредить его кожный покров.
Она подавила очередной смешок.
— И, по-моему, это должно произойти публично. Разве тебе не нравится?
— Ты серьезно? — подозрительно спросила Шеррис.
— Абсолютно. Да и что ты теряешь, Шеррис? Ты всегда питала слабость к низшим классам, не так ли?
— Да, черт возьми, особенно к их домашним животным.
— Бэнсил Дорни, — прошипела Брейганна. — Смотри не забудь!
— Клянусь своей многократно утраченной честью.
— Шеррис! Здесь нет ничего смешного! Неужели тебе невдомек, в чем нуждается наш мир? К чему наша семья стремится вот уже много поколений? Чего достиг Горм, а мог бы достичь и Джейс, будь у него время и немного удачи.
Шеррис прикрыла глаза.
— Ты просто самодовольная дуреха, Шеррис! И ничего не желаешь понимать! Такая же, как и все прочие: прижала уши и ждешь, когда удав подберется поближе. Сколько можно ходить по замкнутому кругу? Нищета, словоблудие, никчемное существование! Корпорации, Университеты, Церкви, Суды — они все прибрали к своим цепким рукам! Что происходит? Все застоялось, как в болоте, царит маразм! — Брейганна перешла на крик. — Мы должны сами управлять своей судьбой! Нам нужны Реликвии — это наши знамена, наша точка опоры, наше оружие, наконец! Круг должен быть разорван! Нам необходимы солдаты, а не присяжные! Один-единственный сильный духом человек, не важно, мужчина или женщина, в состоянии положить конец бесконечной мягкотелости и компромиссам!
— Брей… — Шеррис открыла глаза. Она вдруг почувствовала себя очень усталой.
— Когда мы вышли в космос? — вопила Брейганна, не замечая, что ее цепь сползла на пол и гремит по каменным плитам. — Семь тысячелетий назад! — провозгласила она, поднимаясь на ноги и воздевая руки к небесам. Ее голос эхом отдавался от стен зала. Шеррис услышала, как где-то зазвенел звонок. — Семьдесят веков, Шеррис! Уже семь миленниумов барахтаемся в этой разнесчастной системе, переползая от булыжника к булыжнику, теряя по дороге крупицы оставшихся знаний! Половина из того, чего мы некогда достигли, кажется нам теперь чем-то вроде колдовства!
Брызги слюны летели изо рта Брейганны, поблескивая в тусклом желтоватом свете.
— Эволюция стоит на месте! Нас втянули в трясину вырождения, но мы вырвемся на свободу!
Краем глаза Шеррис заметила за спиной сестры какое-то движение. Послышалось торопливое позвякивание.
— Брей… — Она попыталась усадить сестру обратно.
— Разве ты не видишь? Мы ползаем в пыли, в то время как должны стремиться к звездам! Сметем же всю эту пыль! — гремел голос Брейганны. — Чаша терпения переполнилась! Начнем все сначала! Декамиленниум близится к концу — пора перестать заниматься всякой ерундой!
За спиной Брейганны выросли фигуры двух дородных монахов, одетых в грубые белые хламиды. Шеррис встала. Один из монахов отработанным движением с головы до ног обмотал Брейганну цепью и стащил с каменного сиденья (на лице той появилось неожиданно радостное выражение; глаза закрылись), в то время как второй натянул ей на голову поблескивающий мешок. Послышался тихий вздох; мешок раздулся, потом вновь съежился. Первый монах снял мешок, и Брейганна повисла у него на руках. Братья запаковали ее в некое подобие узкого спального мешка с двумя застежками и, звеня цепями, поволокли прочь. Вся операция заняла не более десяти секунд. За это время монахи ни разу даже не взглянули на Шеррис. Та в оцепенении проводила их взглядом.
Троица растворилась в сумраке. Звяканье стихло. До слуха Шеррис доносилось только постанывание ветра где-то высоко имя головой. Поежившись, она взяла свой рюкзак и побрела через темный зал обратно.
Голографическое изображение синьора Джалистера в углу кельи привратника во весь рост улыбалось с экрана.
— Гм. «Принципы» — нам, а вашей сестре — свобода…
— Сводной сестре.
— Разумеется, разумеется. — Синьор задумчиво погладил свою округлую щеку.
— Что ж, я сообщу братии о вашем предложении, леди Шеррис.
— Спасибо.
— Вы, конечно, понимаете, я не могу гарантировать, что мы его примем. Мы обычно не финансируем контракты, связанные с Реликвиями. Наш Орден отнюдь не богат; одно это великолепное древнее здание во что обходится… Вы должны меня понять. Но данное предложение будет, несомненно, воспринято всерьез. Надеюсь, мы с вами достигнем взаимопонимания.
— Тогда я позвоню вам, — сказала она голограмме.
— Как пожелаете. Не дадите ли вы нам несколько дней на обсуждение вашего проекта?
— Я позвоню через четыре дня. Этого достаточно?
— Превосходно, леди Шеррис. Весьма сожалею, что не выпало возможности поговорить с глазу на глаз.
— Возможно, как-нибудь в другой раз.
— Конечно, конечно. — Джалистер степенно кивнул. — Гм. Ну что ж, тогда желаю всего наилучшего, леди Шеррис. И ради Бога: сообщите брату привратнику, что он может вновь занять свою келью.
— Непременно. До свидания.
Шеррис открыла дверь. Маленький привратник угрюмо стоял возле дверцы в главных воротах. В руке он осторожно держал револьвер. Когда Шеррис спустилась к монаху, экран в келье погас.
— Возьми. — Она отдала привратнику пластиковую расписку.
— Забирай оружие и выметайся, — ответил привратник.
Широко распахнув дверцу, монашек указал наружу. В проем ворвался ветер пополам с дождем; ряса привратника захлопала.
— Поторопись, женщина. Уноси отсюда свою дьявольскую плоть!
Шеррис шагнула было к двери, но остановилась, глядя на монаха.
— А знаешь, — сказала она, — ты слишком хороший швейцар для здешней дыры. Хочешь, замолвлю за тебя словечко в удестском отеле?
— Оставь свои остроумные замечания при себе, шлюха!
— А вот этого тебе, право, не стоило говорить.
— Убирайся, сука кровящая!
Шеррис покачала головой, стоя на пороге.
— У меня течек не бывает. — Она обворожительно улыбнулась. — Ты кастрат? Привратника перекосило.
— Нет! — пролаял он.
Шеррис с размаху пнула ногой тяжелую грязную рясу, стараясь попасть в пах. Согнувшись пополам, монах упал на каменные плиты внутреннего дворика. Он хрипел и гремел своей цепью.
— Ну, надо же. — Шеррис шагнула в холод и дождь. — Значит, я таки ошиблась.