«Заученный Урок» даже не сбавил хода: Орден не отвечал за происшествия подобного рода.
Поезд переправился через реку Воунти возле Ка-Блэя, где бушевала гроза, и повернул на юго-запад, взяв курс через плато к Марским откосам, лугам Марденского герцогства и границе Йадайпунской провинции.
Пища Шеррис доставлялась на досках или разовых тарелках. Она пыталась объяснить тюремщикам, что ей необходимы принадлежности для письма, но безуспешно. Правда, ей удалось состряпать немного чернил из орехового соуса. Обкусав ноготь на указательном пальце, она нацарапала на обратной стороне записки ответ и перед вечерней раздачей еды просунула бумажку в дверную щель и постучала. Никто не отозвался. Шеррис досконально обследовала свою камеру и поняла, что без посторонней помощи ей отсюда не выбраться. Телевизора в камере не было, и она часами сидела, глядя в зарешеченное окно.
Охотник сказал, что держал в руках Лицензии. И вид у него был никудышным. Шеррис знала, какими бывают симптомы лучевой болезни — когда она вступила в контрналоговый флот, доктор рассказал им о них на первом же занятии.
В прошлом тысячелетии среди правящих классов системы распространилась своеобразная мода на убийства. Распространенным явлением стали радиоактивные авторучки, предметы туалета, вследствие чего несколько последующих столетий ни один из сильных мира сего не расставался с карманным индикатором. Впоследствии это повальное увлечение было отвергнуто и объявлено вне закона и лишь некоторые особенно памятливые Корпорации, правления и старые дома сохранили старые добрые традиции подобного рода искусств.
Ни Шеррис, ни остальной команде даже в голову не приходило, что Гакха могут не обратить внимания на то, что Лицензии облучены. При перевозке они не позаботились даже о контейнере — и вот результат их беспечности. Древняя болезнь пошла по рукам.
Но почему Джейс не обратил на это внимания? Ведь он, качалось, так пристально следил за всем происходящим. Этого Шеррис понять не могла.
Ну что ж. Как бы там ни было, она снова оказалась причиной смерти и радиоактивного заражения сотен людей. Снова. Через восемь лет после саморазрушения Ленивого Убийцы и того, что он сделал с Городом Слухов.
Оказавшись на Марденском высокогорье, Эшелон сбавил ход. Местность была разбита на небольшие участки, принадлежащие крошечным поселкам и деревням. «Заученному Уроку» то и дело приходилось объезжать крошечные автономные образования и анклавы, которые охотно взимали пошлины с пересекающего их владения транспорта.
Время от времени поезд перебирался через стены. Когда она оказывалась особенно высокой, большие колеса под камерой Шеррис поднимались, полностью закрывая вид из окна.
Деревеньки проплывали мимо — россыпи белых пятен на бледных склонах. Дважды поезд пересекал реки. Он нырял под мосты, штурмуя вброд мелкие водоемы, и взбирался на мосты, перебираясь через глубокие. Упругие связки между вагонами делали его похожим на гигантскую гусеницу.
К вечеру «Заученный Урок» достиг побережья Скоддского моря. За окном потянулись каменистые поля и обширные луга. Мирно пасшиеся животные с ревом и блеянием разбегались, издалека завидев мчащийся поезд. На одном из поворотов Шеррис увидела в окно головной вагон. Между его колесами мелькнули коричневые тени.
Она вспомнила, что животные имеют обыкновение бежать перед Эшелонами, иногда даже забираясь в пространство между колесами, пока их силы не иссякнут. Шеррис отвернулась от окна.
Наступил последний день ее путешествия. Впереди покаялась цепочка белых облаков, окутавших Туманные горы, за которыми лежал Йадайпун. Пахотные угодья Марденских холмов закончились, леса, встречавшиеся на пути поезда, поредели. «Заученный Урок» снова начал подъем. Шеррис оставила тщетные попытки передать записку.
Деревья становились все тоньше и наконец исчезли совсем. Ветер разогнал тучи над головой, и в просвете появились снежные пики, ослепительно сверкающие вдалеке. В камере похолодало, дышать стало труднее. Когда Эшелон миновал перевал, за окном опять появились деревья. «Заученный Урок» пересек границу провинции Йадайпун.
Не в силах сдерживать постоянной зевоты, Шеррис сидела в накренившейся камере и раздумывала над возможными способами самоубийства.
Но самоубийство — не победа, скорее оно будет означать, что Шеррис сдалась, а это позор, хотя в некоторых случаях такой исход предусмотрен кодексом чести. Теперь она понимала старых вояк: если попадешь в плен, победи в себе страх и умри достойно. Когда пятнадцать лет назад ее корабль, беспомощно кувыркаясь в воздухе, падал на Призрак, она ничего такого не ощущала, но тогда ей удалось спастись. Дорогой ценой, но все же….
Этой ночью она почти не спала. Огромные колеса неумолимо сокращали расстояние между ней и Йадайпуном, и Шеррис все больше охватывали ужас и отчаяние. Она села на скамью, скрестив ноги, пытаясь хоть как-то подбодрить себя, но вскоре осознала всю нелепость своих потуг и расплакалась.
Немного погодя она все же уснула, разбитая и измученная, прислонившись спиной к вибрирующей переборке рядом с узкой койкой.
Она проснулась внезапно, не понимая, что происходит. Камеру сотряс взрыв такой силы, что зубы ее щелкнули; ее охватил восторг, тут же сменившийся страхом.
От толчка Шеррис слетела с койки, приземлившись на четвереньки. Послышались пулеметные очереди. Камера сотрясалась вместе с судорожно отплясывающим вверх-вниз вагоном, заставляя Шеррис подпрыгивать. Вагон накренился. Она подползла к койке и уцепилась за подоконник, пытаясь выглянуть наружу…
На покрытом травой склоне лежала длинная тень поезда, протягиваясь к деревьям, видневшимся вдалеке. Эшелон раскололся, словно древняя каменная глыба. Из-под переднего вагона валил дым. Ошметки земли и камней брызнули по сторонам. Глядя на тень, Шеррис увидела, как пять или шесть вагонов «Заученного Урока» исчезли в темной клубящейся туче. Поезд трясся, будто в лихорадке. Возле деревьев что-то вспыхнуло. В соседнем вагоне раздался взрыв, полетели обломки, и пол вновь подпрыгнул. Из-за деревьев появился легкий танк с пестрой маскировочной окраской и направился по склону холма к Эшелону. Перед танком вновь что-то взорвалось, выдирая из земли клочья почвы и осколки камней.
Позади Шеррис раздался жуткий треск, и на секунду ей показалось, что передняя часть тени поезда закачалась. Танк снова открыл огонь.
Вагон перевернулся несколько раз. Она подавила в себе желание свернуться в клубок и просто расслабилась, перекатываясь по стенам камеры с матрасом в обнимку и путаясь в спальнике. Ей показалось, что камера превратилась в центрифугу для сушки белья. Каждый раз, когда колеса в очередной раз ударялись о землю, Шеррис успевала вознести хвалу небесам за то, что стены и пол ее камеры обиты мягким пластиком.
Наконец пытка закончилась. На мгновение потеряв вес, Шеррис тяжело шлепнулась на мягкий пол, вывихнув левое плечо.
Сверху свалились матрас со спальным мешком.
Вагон сотряс еще один удар, и наконец наступила тишина.
Пошатываясь, Шеррис поднялась на ноги, потирая плечо и ощупывая себя в поисках других повреждений. Издалека по-прежнему доносились пулеметные очереди.
Она попыталась подобраться по накренившемуся полу до койки, но зацепиться оказалось не за что. Тогда Шеррис подпрыгнула, ухватилась за решетку на окне и подтянулась, не обращая внимания на боль в плече. Но, кроме синего вечернего неба, увидеть ничего не удалось. Шеррис спрыгнула на пол, некогда служивший стеной — в ней находилась дверь в коридор. Снова донеслась стрельба. Вскоре выстрелы смолкли, и вагон сотрясло еще несколько мощных взрывов.
Шеррис попробовала докричаться до тюремщика, но напрасно. Через некоторое время в коридоре послышался шум, дверной замок зажужжал. Шеррис отползла подальше от двери. Голоса! …
— Взорвать, — произнес мужской голос.
Забившись под матрас, она заткнула уши пальцами. В ушах зазвенело от взрыва. По камере расплывался серый дым, в горле запершило.
Дверь исчезла. В пустом дверном проеме появился человек с револьвером.
На голове у него красовался ярко-фиолетовый с зелеными пятнами шлем и мультивизор с затемненными стеклами, а на лбу была нарисована пронзенная стрелой мишень с подписью: «Целься сюда». Вошедший уставился на Шеррис.
— Мы с вами, кажется, встречались? — осведомился он.
Она засмеялась и закашлялась.
— А я все думаю, какому сумасброду взбрело в голову атаковать Эшелон.
Подошел еще один человек, с круглым темным лицом. На его голове была повязана ярко-желтая лента с надписью «Действительность». Буквы походили на потеки засохшей крови.
Шеррис развела руками.
— Тактичность? …
— Тактичность, — кивнул в ответ Элсон Роа.
Полуденный воздух дышал теплой влагой. Тропики располагались менее чем в пятистах метрах над уровнем моря. Правда, холодные ветры с ледников в центре континента поддерживали умеренную температуру.
Шеррис стояла на обломке перегородки камеры Эшелона. Соседний вагон лежал на крыше колесами вверх. Теплый ветерок трепал ветхую тюремную робу и овевал голый череп Шеррис. Улыбаясь, она смотрела, как исчезает за горной грядой на западе краешек Триала.
Обломки поезда валялись на дне высохшего глубокого ущелья, словно изувеченная ребенком игрушка. Покореженный металл выпирал, точно ребра из остова, а колеса вагонов были обращены к проплывающим облакам. Ветер разносил по ущелью клочья дыма.
Солипсисты в ярких униформах столпились вокруг гирлянды разорванных металлических коробок, некогда являвшихся вагонами Эшелона «Заученный Урок». В центре, на примятой траве, стояло несколько легких танков и пять полугусеничных вездеходов, надсадно гудя моторами.
Поодаль сидела группа оглушенных Сынов Мора со связанными руками. Их охраняли двое солипсистов, совершенно голых, зато при полной боевой раскраске. Возле одного из дымящихся вагонов были сложены трупы.
Из разбитого окна высунулась голова Роа. Шеррис нагнулась и помогла ему вылезти наружу. Роа держал в руках маленький портфельчик и рюкзак, — Это ваше, — сказал он, вручая рюкзак Шеррис.
— Спасибо.
Она закинула рюкзак за спину.