Я знал, что мне намного легче раскрыть Пьера. У меня было гораздо больше внутренних сил и знаний, и, кажется, Пьер наконец понял, с кем имеет дело. Он попытался и дальше переиграть меня на быстроте реакций, но я уже включил все свои резервы и успешно боролся с проникшим в мой мозг чужим разумом.
Я играл со своими мыслями, заставляя Пьера совершать ошибку за ошибкой.
Время для меня превратилось в игрушку, я видел, как медленно летит мне в лицо кулак, без труда уходил от удара и наносил свой.
Лицо бедного Пьера превратилось в кровавое месиво, но нечестно было бы сказать, что он держался плохо. Пьер оказался настоящим варрканом, не его вина, что он попался именно мне. Вернее, что я попался ему. Несколько раз я отправлял его в глубокий нокдаун, но варркан снова и снова вставал на ноги, и словно взбесившийся бык, шел на меня.
Не скажу, что я выглядел красивше, чем мой противник. Правый глаз затекал с невероятной быстротой, скулы болели, а нос давно уже перестал ловить какие бы то ни было запахи по причине полной непригодности.
Но тем не менее я уже не валялся на песке, пытаясь собраться с силами. Чего нельзя было сказать о Пьере.
Я чувствовал, что он смят, озадачен и не знает, что делать. Вдобавок ко всему, он разозлился, а злость - непростительная слабость для варркана. От злости пропадает чувство опасности. А если пропало чувство опасности, пропало и сознание реальности происходящего.
Пьер был обречен. В какой-то момент его организм варркана выдал последние сбережения, он обрушился на меня, как вихрь, рассыпая удары по всему моему телу. Но это была одна видимость, удары были направлены наобум и не попали ни в одну болевую точку.
И сразу же вслед за этим я почувствовал, что Пьер готов. И не в том смысле, что он больше не мог драться. У него хватало силы, чтобы
размозжить головы не одному десятку простых людей. Пьер сломался психически. В его глазах мелькнула покорность судьбе, а в мозгу возникла пустота.
Пора было кончать его, иначе на дальнейшую дружбу я не мог рассчитывать.
Пропустив его ногу где-то в районе моего пупка, я нанес сильный удар в лоб Пьера. Оставалось только смотреть, как он медленно оседает на землю. Если я правильно рассчитал силу удара, то он сможет подняться не раньше, чем через десять минут. Достаточно, чтобы признать меня победителем.
Я снова включился в контур внешнего мира и услышал тишину. Сначала мне показалось, что я что-то сделал неправильно, но все было именно так, как было.
Все молчали. Я даже заметил несколько раскрытых от удивления ртов. Если кто-то и ставил на меня, то даже они не ожидали такой концовки.
Я твердым шагом подошел к подиуму, на котором сидел маленький король, и, не вставая больше на одно колено, посмотрел целым глазом на Аматия. У него был такой вид, словно рухнули все его идеалы. Глаза были полны слез, а губы кривились в жалкой попытке сдержать рыдания. Я ждал приговора.
Аматия встал и, немного поколебавшись, сказал:
- Ты выиграл, солдат.
Следом за словами короля поднялись восторженные крики тех счастливчиков, которые рискнули поставить на меня, и сказочно обогатились.
Не говоря больше ни слова, я повернулся и пошел за своей долей. Я сложил мешки с золотом в куртку, оставшееся распихал по карманам и снова подошел к креслу молодого короля.
- Я возвращаю свой долг, мой король!
Аматия только кивнул, не отрывая взгляда от Пьера Абана, своего поверженного идола и личного телохранителя. Последний поднимался тяжело и неохотно. В конце концов, он был опозорен перед своими солдатами, перед офицерами, да и перед своим королем.
Я подошел и помог ему подняться.
- Надеюсь, что ты найдешь немного времени, чтобы поболтать?
- К черту болтовню! К черту тебя! Я хочу полежать и привести свое тело в порядок!
Я пожал плечами и передал Пьера подбежавшим солдатам.
Ну что ж. К черту, так к черту. Но что же мне теперь делать?
- Эй, приятель!
Поддерживаемый солдатами, Пьер был похож на Ваньку-встаньку.
- Зайди-ка ко мне вечерком. Мы немного поболтаем. А, черт!
Я улыбнулся. Варркан, он и есть варркан.
Кодекс чести предостерегает нас от подобных
встреч, но если такое случается, то клановая привязанность друг к другу все равно сказывается. Пьер - лучшее тому доказательство. Он ушел, поддерживаемый солдатами, и я был рад, что он не забыл, что мы по сути своей почти одна семья.
Король давно исчез вместе со своей свитой, а люди потихоньку расходились, горячо обсуждая окончившийся поединок. Несколько счастливчиков, поставивших на выигрыш, обступили меня и всячески предлагали свои услуги и дружбу.
Я выбрал самого честного и благородного и поручил ему свои деньги. Это оказался довольно интересный молодой офицер, богатый и из хорошей семьи, поэтому я был уверен, что мои денежки не уплывут, пока я с ним пьянствую в офицерском кабаке.
Как ни странно, первый день армии принес мне все то, что обещали мне вербовщики.
У меня было целое состояние, слава, еда. Что касается девочек, то я категорически отказался, оправдываясь тем, что нахожусь не в том состоянии, когда можно на что-либо надеяться.
Я был все в той же солдатской форме, но делать было нечего. Как солдат я никого не интересовал. Всех волновали только мои денежки. Я был щедр и закатил самую грандиозную пьянку, на какую только был способен винный погребок, в котором мы пили.
Мне и в самом деле было все равно. Организм, совершенно не спрашивая моего разрешения, самовольно выводил алкоголь из крови, предоставляя мне возможность трезвыми глазами наблюдать за пьянкой. Меня обнимали, целовали, качали на руках, а от симпатичных девчонок просто не было отбоя. Каждый хотел побыть с героем сегодняшнего дня. Ну и, конечно, рядом с моими деньгами, которые таяли с неимоверной быстротой. Я больше чем уверен, что если бы при мне находились все деньги, которые я выиграл у офицерского состава, то и они бы уплыли так же незаметно, как и те, что были в моих карманах.
Поздно вечером, когда большинство собутыльников валялось мертвецки пьяными, а денег оставалось, разве что на чай трактирщику, я определил наиболее трезвого солдата и приказал ему отвести себя в дом Пьера Абана.
Дом Пьера оказался не просто домом. Это была самая настоящая крепость, расположенная рядом с замком короля и соединенная с ним крытым мостом. На мой стук дверь открылась, и, узнав, кто я такой, меня сразу же пропустили.
Оставленный без присмотра солдат, который довел меня до замка, рухнул и тут же заснул под тяжелыми дубовыми дверями. Я попросил позаботиться о нем и последовал вслед за воином.
Охрана замка была налажена отлично. Все солдаты были как на подбор, высокие и прекрасно сложены. Вооружение было обычное. У тех, кто нес вахту на стенах крепости, кроме мечей имелись короткие луки. У внутренней охраны только мечи. Вооруженные воины стояли повсюду, и у меня создалось впечатление, что либо Пьер, либо сам король чего-то боятся.
Воин, ведший меня по освещенным факелами коридорам, остановился около дверей, у которых стояла неподвижная охрана. Первым делом меня обыскали. Я страшно боюсь щекотки, поэтому несколько раз требовательно остановил ищущие руки.
- Так положено, господин!
Я уже стал господином! Это приятно удивило меня.
- Если вы видели сегодняшний поединок, то можете догадаться, что мне не нужно оружие.
В это время за дверью раздался страшный грохот. Вслед за этим дверь распахнулась, и выскочивший испуганный солдат закричал на стражников.
- Пропустить, черт вас побери! Господин сердится!
Договорить он не успел, потому что в его спину врезался здоровенный сапог Пьера, чей голос возвестил о том, что он прекрасно себя чувствует и не желает, чтобы его гостя подвергали унизительной проверке. Это была довольно длинная речь, но я опускаю некоторые слова, которые далеко не красили ее.