- Ладно, ладно, - сказал я, поймав себя на мысли, что я все время забываю, кто же такая Уитанни. Надо бы помнить, что многие животные вообще-то не выносят, когда им смотришь в глаза.
- Уитанни слеа друиннрр, - промурлыкала девушка, показав на кровать.
Признаться, я покраснел и совершенно растерялся. Однако Уитанни имела в виду совсем не то, о чем я подумал. Расценив мое молчание, как согласие, девушка улыбнулась, забралась на кровать и, свернувшись в клубочек, совсем по-кошачьи, заснула. Я смотрел на нее и тут обратил внимание на одну вещь, которой раньше не замечал.
В ту ночь, когда я лечил Уитанни близ Норты, девушка была совершенно обнаженной. С момента нашей второй встречи гаттьена носила длинный эльфийский шелковый плащ с капюшоном - разумеется, когда имела человеческий облик. Теперь я заметил на ее запястьях и щиколотках интересные украшения - тоненькие поблескивающие браслеты из светлого, похожего на серебро металла. Я сразу вспомнил, что в своем зверином обличье гаттьена имеет на лапах пышные манжеты. Присмотревшись, я увидел, что на браслетах выгравированы какие-то письмена. Мои познания в языке ши были примерно такими же, как в языке австралийских аборигенов, но я был уверен, что в Норте у девушки этих браслетов не было. Это могло быть просто украшение, но я с недавних пор начал придавать значение любой мелочи. Полюбовавшись на уснувшую в самой изящной позе гаттьену (во сне Уитанни очень так эротично вытянула одну ножку, демонстрируя мне великолепный изгиб своих бедер!), я вспомнил о прихваченных из лаборатории книгах. Одна из них называлась "Гербариум Нострум" и являлась, по сути, подробнейшим травником, вторая, автором которой значился некто Аль Сардони из Гумиры, была озаглавлена "Волшебные чудодейственные зелья, эликсиры, декокты и афродизиаки, и ингредиенты, для изготовления оных потребные". Пожалуй, у меня появилось все необходимое для того, чтобы поучиться местной алхимической премудрости.
Книги оказались настоящим сокровищем. В последующий час я узнал массу интересного о лекарственных снадобьях и магических эликсирах, причем рецепты и технология приготовления была расписана безукоризненно. Но это еще больше усилило мою тревогу. Лордер наверняка все это знал, был сильным магом, но его зелья и его магические знания не помогли племяннику барона пробраться в Арк-Альдор. Оба они погибли. Чего же от меня требовать - от невежи, самозванца из другого мира, в котором каждый знает об антибиотиках и дезодорантах, но никто понятия не имеет о том, как сварить Эликсир Кожи Огра или зелье отражения черной немощи? Эх, мне бы сюда сейчас вместо всех этих рецептов автомат Калашникова, или хотя бы автоматический дробовик, да патронов к ним побольше! Листая книгу о травах, я натолкнулся на статью о купине ши. Лекарь Ульфилла сказал правду - корень и кора купины ши считались лекарством от всех болезней, универсальным противоядием и сильнейшим средством отражения любой враждебной магии. Автор утверждал, что найти купину обычному человеку никогда не удастся, на это способен либо особо могущественный маг, либо человек, однажды отведавший волшебный напиток из этого растения. Короче, именно моя история. Я нашел рецепты двух отличных эликсиров из купины ши - надо будет попробовать их приготовить. Ну нет у меня автомата Калашникова, так что будем использовать по всей программе то, что под рукой.
У меня есть две книги с волшебными рецептами, посох Алиль, которым можно убивать и исцелять, и женщина-кошка, которая, как я понимаю, готова драться за меня - а уж как она дерется, я однажды имел возможность видеть. И еще у меня есть самое жгучее желание поскорее найти Веронику и... де Клерка. Не могу я считать его своим отцом, пока не увижу!
Может быть, всего этого будет достаточно для того, чтобы не погибнуть.
Глава одиннадцатая
Если слова не расходятся с делом, значит,
душа и разум едины.
Белая книга Азарра
В последующие три дня, определенные мне Бришем для подготовки к походу, я почти не выходил из лаборатории, колдуя над ретортами и ступками. Не буду описывать как я, считай, что методом научного тыка, изготавливал описанные в книге Аль Сардони эликсиры и мази. Однако все оказалось совсем не так сложно, как казалось вначале. Сэр Артур Конан Дойл, видимо, счел оригинальным наделить своего Шерлока Холмса талантом химика, но и я, далеко не самый лучший российский сыщик-любитель, в школе имел по химии пятерку - правда, после окончания школы мне мои знания валентности, периодической системы Менделеева и ароматических углеводородов с никакой стороны не пригодились. Короче, к вечеру третьего дня я располагал неплохой подборкой лекарственных зелий, причем приготовленных по всем правилам магического искусства. Мне даже удалось сварить легендарный "Идеальный эликсир" из корней и коры купины ши, который Аль Сардони называл в своей книге "лучшим и совершеннейшим из всех целебных зелий". А еще я смог проверить действие кое-каких зелий на практике - в один из дней ко мне в лабораторию заявился воин из дружины Бриша, страдавший чем-то вроде экземы. Я снабдил его свежесваренным по рецепту из книги Аль Сардони бальзамом от ран и ожогов, и на следующее утро мой пациент прибежал ко мне ни свет, ни заря и, сияя от радости, заявил мне, что впервые за много месяцев проспал ночь спокойно, не испытывая мучительного зуда. Мне даже неловко было слышать его похвалы в мой адрес. Осыпав меня самыми лестными эпитетами, латник получил от меня еще одну порцию бальзама, оставил мне в благодарность за лечение две бутылки отличного красного вина и превосходно обработанную волчью шкуру и ушел, повторяя, что впервые в жизни встретил лекаря, заслуживающего уважения, а не виселицы.
- О, оказывается, могем! - заявил я Уитанни, когда латник ушел. - Не такой уж я никчемный лэйрдганатх, как казалось вначале, да, киса?
- Йенн, - мурлыкала гаттьена, глядя на меня влюбленными искрящимися глазами. - Ллеу д`арх лэйрдганатх фьянн ма гулайн.
Уитанни называла меня "ллеу". Что означало это слово, я понятия не имел, но гаттьена всегда произносила его с милой гримаской, означавшей, по всей видимости, высшую степень расположения. Все то время, что я находился в лаборатории, Уитанни была со мной и с живейшим интересом наблюдала за всеми моими действиями. Меня очень забавляли ее непосредственность и совершенно детская восторженность. Но я заметил и еще одну вещь - Уитанни охотно брала в руки, обнюхивала и даже пробовала на вкус те зелья, которые я набодяжил, но вот до флаконов с эликсиром из купины ши даже не притронулась.
Ночью я запирал Уитанни в лаборатории, снабдив ее едой, которую мне в избытке выдавал повар барона. Я делал это по двум причинам - во-первых, не хотел, чтобы кто-то распознал в Уитанни оборотня, а во-вторых, лучшей охраны для моих зелий просто нельзя было придумать. Так мы конспирировались три дня, а потом, как раз накануне дня выступления в поход, в замке появился мой старый знакомый, Робрандт Люстерхоф.
Охотник поприветствовал меня совершенно по-дружески, и, как мне показалось, он был искренне рад встрече. Естественно, вопросов у него было море. Но вот что меня по-настоящему удивило - это реакция Люстерхофа на мою спутницу. Он был обрадован тем, что Уитанни выжила.
- У тебя появилась отличная подружка, лекарь, - сказал он мне с самым серьезным выражением лица. - Не завидую я тому, кто попытается тронуть тебя в ее присутствии.
- Уже тронули, - сказал я и рассказал о том, как встретился с Бришем и его людьми. Но Люстерхоф только посмеялся.
- Барон большой оригинал, - сказал он. - Я нисколько не сомневаюсь, что он просто хотел тебя немного попугать, и Уитанни это почувствовала. Уж поверь мне, если бы тебя на самом деле намеревались убить, она повела бы себя по-другому. Девчонка не захотела тебя компрометировать, и ты должен быть ей за это благодарен. То, что ты всыпал Рутбарту, наверняка убедило старика в том, что ты парень стоящий. Ты лучше расскажи, как тебе удалось добраться до земель Бриша.
Я понятия не имел, стоит ли мне откровенничать с Люстерхофом, поэтому про свои встречи с Изначальными рассказывать не стал. Поведал охотнику про Тиммана, про то, как старый хитрован запродал меня Гальдвику, как я сбежал от него (тут я приврал немного, сказав, что сумел сделать ноги, когда охранявшие меня вильфинги сцепились с какими-то призраками из тумана!), а потом наткнулся на Уитанни, которая, оказывается, меня разыскивала. Судя по веселым искоркам в глазах Люстерхофа, в мою историю он не поверил.
- Ври больше, - заявил он, когда я закончил. - Твой посох явно подарок ши. Да и от Лёца и его тварей ты бы так просто не ушел. Наверняка тебе эльфы помогли. Но это не мое дело. Главное, что ты тут, а это значит, что теперь я смогу отомстить за смерть Маргет. Я уже говорил с бароном и знаю, что он задумал. Хорошее дело, клянусь Дреблом! Я участвую.
- Мне кажется, затея очень опасная. Племянник барона погиб, когда пытался найти магические архивы ши.
- Все опасно, мой друг, в этой жизни. Жить вообще опасно. Ты сообщил мне важную и очень неприятную новость. Я о Лёце говорю. Это редкостный сукин сын. То, что он появился в Воклане, совсем не случайность. Орден что-то серьезное затеял, готов поклясться. Барон тебе рассказывал, как Лёц обвел его вокруг пальца?
- Рассказывал. Мне Лёц тоже не понравился. Он разыскивает старинные клинки ши и хотел, чтобы я ему помогал.
- Совсем этим не удивлен. Мечи и ножи из Арк-Альдора - самое эффективное оружие против любых порождений магии Айтунга. Всегда мечтал иметь такой.
- Но ты, как я помню, охотился на гаттьену, не имея такого оружия, - заметил я.
- Мы использовали орденский волчий бальзам. Хороший сильный яд, но древние альдорские клинки все равно лучше. Кстати, как ты сумел найти противоядие от бальзама охотников?
- Случайно. Просто очень сильно хотел помочь.
- Не хочешь, не говори, - сказал Люстерхоф. - Однако запомни, что если в Ордене узнают, что ты исцелил гаттьену, раненную отравленным оружием, они весь мир перевернут, но найдут тебя и прикончат. Маги Ордена считают, что от волчьего бальзама нет противоядия. Это их большой и тщательно охраняемый секрет. Они и вильфингами-то управляют, используя страх оборотней перед этим ядом.
- Интересно, - я подумал, что мне всерьез стоит озаботиться поисками белладонны, чтобы создать еще противоядие. В лаборатории Лордера этого растения не было. Но, с другой стороны, в книге рецептов нет ни одного снадобья из белладонны. Жаль, что я не расспросил Флагельгафта, как он готовил свое зелье. Что поделаешь - все мы часто сильны задним умом.
- Чем больше я узнаю тебя, Кириэль Сергиус, тем больше убеждаюсь, что Орден сделает все, чтобы до тебя добраться, - продолжал Люстерхоф. - Пока тебе везло. Я очень удивлен таким везением. Множество людей, гораздо более хитрых и смекалистых, чем ты, закончили свой путь на кострах или на плахе. Ты все еще жив. Наверное, незримые силы очень расположены к тебе.
- Я всего лишь скромный лекарь.
- Да, которому служит оборотень и помогают эльфы. - Люстерхоф потянулся в кресле, хрустнул суставами. - Я хочу выпить. Составишь мне компанию?
- Прости, нет, - сказал я. - Мне нужно приготовить еще пару снадобий до утра. Я лучше поработаю.
- Я говорил с бароном. Он очень решительно настроен. А я думаю, у меня никогда не будет такой отличной возможности отомстить за Маргет. Я сделаю все, чтобы Орден записал меня в число своих главных врагов, - Люстерхоф недобро усмехнулся. - Эти ничтожества еще проклянут день, в который лишили меня моего счастья.
*****************
На рассвете меня разбудили слуги барона и повели к Бришу. Хозяин замка ждал меня в рыцарском зале. Он был в отличных доспехах и при мече. За его спиной стояли два оруженосца, тоже в полном вооружении.
- Мне сказали, что ты приготовил нужные снадобья, - сказал он, когда я поклонился. - Молодец, ты не заставил меня ждать. Хочу наградить тебя. Тьерри!
Наградой оказался кинжал. Совсем неплохой, сантиметров сорок пять в длину, обоюдоострый, с удобной рукоятью из кости, крепкой чашкой и изящно сделанными сафьяновыми ножнами. Я обнажил оружие - лезвие было из светлой стали, с черненой гравировкой на голоменях. Поклонившись барону, я повесил кинжал на пояс.
- Если мы найдем то, что ищем, обещаю - ты получишь настоящий альдорский клинок в награду, - пообещал барон. - А еще во всех землях тебя назовут другом семьи Бришей. Но сначала встань на колени.
Я подчинился, не совсем понимая, что задумал барон. Однако секунду спустя все стало ясно. Бриш шагнул ко мне, обнажил свой меч и трижды опустил его на мои плечи, а потом провозгласил: