- Понятно. Вы что же, так ничего и не решили?
- Нет, почему же? Кое-что мы решили. Кое-что мы все-таки решили. По крайней мере, мы, вроде бы, разработали приемлемый для всех план дальнейших действий. Сегодня вечером я оглашу его, а завтра сюда соберутся все, кто есть на Сэлхе, для голосования.
- А что за план?
- Все в свое время, Мэг.
- Понятно. Тогда я пойду.
- Идите, Мэг. Только знаете что? Я посоветовал бы вам - так, на всякий случай - сажать свою машину поближе к Станции. У вас же там есть небольшая площадка прямо на холме. Перегоните ее прямо сейчас.
- Я думаю, еще не время.
- Смотрите, не опоздайте.
Я был убежден, что мэр переоценивает опасность. По крайней мере на текущий момент. Позже, конечно, всякое может случиться, но пока... У меня как-никак, имелся некий опыт в подобных делах, не говоря уже о том, что я прошел все психологические курсы Академии. После училища я восемь стандартных лет шлялся по Галактике, налаживая и ремонтируя оборудование Станций Связи и успел насмотреться всякого. Одна Бухта Дьякона чего стоила. Странное название для города - столицы Ангерстана - но уже через месяц забываешь о его странности. Зато никогда не забыть ночные сражения полиция с портовыми бродягами. Ловр Косой наверняка не учился даже в простой школе и не имел никакой подготовки по массовой психологии, но он великолепно умел в нужный момент направить толпу туда, куда ему требовалось. Пока его не прирезали подосланные убийцы, он регулярно устраивал беспорядки в порту, каждый раз неплохо наживаясь на срыве перевозок. Когда его прирезали, началось восстание и порт был просто-напросто разрушен федеральной артиллерией. Я там был, все это видел и никогда не забуду. И я всегда помнил, что прекрасно чувствовал тогда то состояние толпы, когда она готова к взрыву. Здесь до этого состояния еще не дошло. Здесь потребуется толчок, и немалый, чтобы начались беспорядки.
Однако через поселок я не пошел, а, выйдя из мэрии, двинулся к своему холму по узкой тропинке вдоль ручья, что огибал его с юга. Обычно я не ходил здесь - кустарник по краям тропинки пожух от зноя и не давал тени, трава под ним выгорела и пропылилась. Каменистая почва здесь не удерживала влаги, и лишь зимой, когда дуют ветры с юга, принося с собой дожди, этот склон холма пробуждался к жизни. Но сегодня, после ночного ливня, все вокруг ожило, и я не пожалел, что выбрал эту дорогу.
Через четверть часа я был на Станции. До вечера, когда мэр собирался выступить с принятым на сессии Совета планом действий, оставалось еще несколько часов. Делать в эти часы было совершенно нечего. Желая насколько возможно потянуть время, я не спеша, основательно пообедал, а затем достал из шкафа табельный излучатель и стал его тщательно проверять. Я знал, что недалеко время, когда им придется воспользоваться.
И вот тут, в это самое мгновение, когда я закончил профилактику оружия и привычным движением загнал в него импульсатор, меня вдруг обдало волной холода. Только сейчас, только в этот самый проклятый момент я вдруг почувствовал - не понял, а именно почувствовал! - что готовлю-то я оружие для того, чтобы стрелять в людей. Не по мишеням стрелять и не по зверям всяким - по людям. Я видел, как стреляли в людей, и видел, как люди убивали друг друга, но сам никогда еще не брал в руки оружие для того, чтобы убивать. Никогда.
Я застыл на месте, сжимая в руках излучатель, и мучительно пытался найти себе оправдание. И не находил его. Давно, очень давно не случалось со мной такого. С тех самых пор, как осознал я свою исключительность, свою способность видеть точнее и дальше других, свою способность предвидеть и объяснять поступки чужих мне людей, с тех самых пор, как я почувствовал уверенность в себе, в том что я способен на все и нет дела, которое оказалось бы мне не по плечу и нет поражения, которое сломило бы эту мою уверенность, с тех самых пор мне впервые захотелось найти оправдание своим поступкам. Не перед другими. Что другие? Прах, пыль, муравьи, сами не понимающие, к чему они стремятся. Перед собой. И не находил я этого оправдания. Я говорил себе, что это не преступление - стрелять ради защиты своей жизни. Но кто как не я сам был виновен в том, что жизни моей угрожала опасность? Я говорил себе, что мир наш несправедлив и преступен. Что мой выстрел значит в сравнении с преступлениями, творимыми ежечасно, когда из-за каких-то интересов, цинично называемых высшими, целые планеты обрекаются на вымирание, когда из-за неспособности людей понять друг друга худшие из худших - таков неизбежный закон - получают возможность править миром? Что значит в сравнении с этим мой выстрел и чья-то отнятая им жизнь? Выстрел... Не выстрелы погубят Сэлх...
Но все это были напрасные мысли и напрасные оправдания. И я так и сидел, сжимая в руках табельное оружие, пока часа через два не вывел меня из этого состояния экран приемника. Мэр начинал свое очередное выступление.
А потом наступило затишье. Неожиданное даже для меня самого. Собрались, поговорили, поспорили - даже драки были, даже что-то вроде милиции для поддержания порядка организовать пришлось - и снова все успокоилось. Словно и не происходило ничего. Как жили раньше, так, вроде бы и продолжали жить. Будто бы все пары повыпустили на этом сборище, и никакого напряжения не осталось. Даже в погребке Террена все будто бы по-прежнему стало, и те, кто еще накануне лез в драку, сегодня вновь мирно усаживались рядом как в прежние времена. И некоторое время я готов был поверить в то, что общество Сэлха оказалось гораздо более устойчивым к катастрофическим внешним воздействиям, чем можно было подумать. Но до конца поверить в это я не мог, и недели через две получил возможность убедиться в справедливости своих сомнений.
Че-Бао был кернеммитом. Когда я еще только готовился к службе на Сэлхе, я был уверен, что среди жителей планеты окажется окажется хоть один кернеммит. Их оказалось даже больше. По крайней мере, я лично видел двенадцать, а сколько еще было не столь явных, сказать трудно.
У Че-Бао было землистого цвета лицо, раскосые глаза, из тех, что почему-то называют "восточными", тонкий длинный нос, большие уши, прижатые, как бы даже распластанные по бокам черепа. И руки - слишком длинные для обычного человека, с длинными тонкими пальцами. Че-Бао был кернеммитом в тридцатом, наверное, поколении, но наследство Кернемма не слабеет со временем. Наоборот, даже дремлющее, даже скрытое в глубинах генетического кода предков, оно обязательно рано или поздно проявит себя в полной мере. На Сэлх никогда не прилетал ни один явный кернеммит, но среди предков переселенцев они были. И они были среди потомков.
Че-Бао пришел ко мне без предупреждения. Не на Станцию, конечно - в контору Службы Связи. Я не знаю, сколько времени он прождал меня, потому что теперь, с объявлением военного положения, частная связь была прекращена, и я заходил в контору лишь от случая к случаю раз в несколько дней. Но когда я вошел туда как-то вечером, возвращаясь из мэрии, он сидел у окна и смотрел на меня с таким видом, будто явился на заранее назначенную встречу, а я опоздал на нее.
- Уже ночь, - сказал он вместо приветствия.
В окно светил Ситэлх, и лицо Че-Бао в его свете казалось зловещим. С моим приходом потолочные панели не осветились - видимо, он сдвинул регулировку на минимум.
- Че-Бао акрит, - ответил я машинально. Но он не отреагировал на мое истинно кернеммитское приветствие.
- Сен-Ку никогда так не задерживался.
- Сен-Ку далеко. Да и время теперь другое.
- Сен-Ку не делал нам зла.
- Что ты хочешь этим сказать? - спросил я, садясь напротив него.
- Ты пришел - ты знаешь.
Руки он держал на коленях, и в темноте я не видел, есть ли у него оружие. Я слишком успокоился, подумалось мне, я немного переиграл в спокойствие. Входить сюда в темноте, конечно, не следовало. Но теперь уже поздно. К тому же, их ведь по меньшей мере двенадцать - кернеммитов на Сэлхе. Он мог придти не один, снаружи тоже может кто-то ждать. И еще кто-то может ждать у самой Станции.
- Я не понимаю тебя, Че-Бао.
- Сен-Ку не любил нас, но он не делал нам зла.
- А кого он вообще любил.
- Ты тоже нас не любишь.
- Я никого вообще не люблю, Че-Бао. Зачем ты пришел?
- Люди говорят - мы враги. Люди говорят - мы предатели. Раньше не говорили. Сен-Ку был - не говорили. Никто не говорил. Ты пришел - стали говорить.
- Кто говорит?
- Все говорят.
- При чем здесь я? Теперь другое время. Люди ищут виновных. Вы не такие, как все - вот и болтают ерунду.
- Сен-Ку был - были как все. Ты пришел - стали не такими. Я здесь родился, я здесь умру. Я был человеком - стал кернеммитом.
- Ты всегда был кернеммитом, Че-Бао. Этого никто изменить не в силах.
- На Сэлхе не было кернеммитов, пока ты не пришел. Не было, - впервые с начала разговора в голосе его появилась страстность. До этого он говорил тускло и монотонно.
- Разве ты узнал о своей сущности с моим приходом?
- Никто не указывал на нас пальцем. Никому не мешало, что мы не такие.
- Тогда не было войны. Теперь другое время.
- Чем мы хуже других? Чем мы хуже тебя?
Что ж, он разговорился. Это хорошо. Раз он разговорился - значит пришел не для того, чтобы стрелять. По крайней мере он не уверен в том, стоит ли стрелять. Я немного расслабился. Не спеша подошел к окну, встал вполоборота к Че-Бао.
- Ты задаешь вопросы, на которые нет ответов. И потом, что значит для тебя мое мнение? Не оно же привело тебя сюда.
- Мы такие же люди. Я знаю, я видел. Тот, с "Раногоста", весь в бородавках зеленых - чем он лучше нас? Есть другие - синие, черные. Есть покрытые волосами, у которых зубы торчат, клыки торчат. Чем они лучше нас?
- На Сэлхе нет таких. На Сэлхе есть только вы и обычные люди. Неважно, кто работает на Станции - я или Сен-Ку - на Сэлхе нет больше других человеческих рас. Это ваша проблема, Че-Бао, я тут ни при чем.
- Тогда кто?
- Я догадываюсь кто. Может и ты догадаешься.