- Зачем так рано?
- На первый метеор народу мало, а на автобусе не хочу.
- Ну ладно, как знаешь.
XIX.
Ровно в девятнадцать ноль-ноль Александр позвонил в дверь. Открыла сестра. По тому, как она посмотрела на него, он понял - уже знает. Ведомый, словно бык на корриду, он прошел в зал. За большим овальным столом сидели родители. Стенная мебель, заполненная книгами от пола до потолка, занимала одну стену. Телевизор у окна, пианино и диван составляли единое целое. От всего веяло монументальностью. Стол был уже накрыт - надо сказать, не без роскоши. Подозревать, что они каждый день тушили осетров, он не стал. Пить шампанское, закусывая красной икрой, обычно тоже не принято. Святослав Николаевич сразу разрушил неловкость.
- Садись, жених дорогой. Я сам таким когда-то был, вроде даже помню. Татьяна только что к соседке на минуту вышла Сейчас придет Так что мы с тобой пару партий в шахматы разыграть успеем, - он улыбнулся. Судя по его веселому настроению, он сам принял для смелости. Александр сел. Пришла Татьяна
- Ой, Саш, прости! Тебя ждала, ну, думаю, успею. На секунду вышла. Ты тут как тут. - Она принарядилась и выглядела просто превосходно. Из нее лучилась жизненная сила. Но Александру стало как-то не по себе.
- Святослав Николаевич и Антонина Владимировна! Мы с Татьяной решили пожениться, - выдохнул он и посмотрел на Татьяну в поиске поддержки.
- Я думаю, по этому поводу надо открыть шампанское, - Татьяна невинно посмотрела на отца.
- Раз дело решенное, то не грех и выпить. Открывай, зятек, - он протянул бутылку Александру. Тот открыл бутылку. Мощная струя пены, вырвавшись, словно джин на свободу, облила скатерть, понемногу обрызгала всех и зловредно пролилась ему на брюки, образовав пятно прямо на том месте где скрывается мужское достоинство.
- Все нормально, это бывает, - успокаивающе произнес Святослав Николаевич.
- К счастью, - вторила Антонина Владимировна.
- Впредь мне наука. Студентов надо угощать только водкой, - улыбаясь, продолжил отец. Несколько смущаясь, Александр разлил, что осталось, по фужерам.
- Чтобы у вас все было хорошо! - произнесла тост мать. Выпили.
- И когда свадьбу надумали? - спросил отец.
- Мы еще не решили, - вмешалась Татьяна.
XX.
В пять тридцать Александр позвонил в дверь Олега. В шесть тридцать судно отправилось в путь. Около восьми они уже взбирались по отвесной прибрежной стене, вдоль живой изгороди, неизвестно каким чудом произрастающей на срезе земной твердыни. Поднявшись, со сбитым дыханием и сильно бьющимися от перегрузки сердцами, они пошли по узкой лесной тропинке, местами заросшей мхом и папоротником. Листва тихо разговаривала с ветром. Птичьи трели успокаивающе ласкали слух. Дыхание выравнивалось. Все стало казаться далеким-далеким. Летнее солнце и прохлада леса завораживающе уносили в меланхолию. Орешник своими распущенными изогнутыми ветвями не давал пройти, и приходилось искать обходные пути, от чего лесная дорожка выписывала невообразимее пируэты. Одетые в шубы из мха пни приглашали отдохнуть.
- Хорошо как, - на лице Хомута разлилась задумчивость. - Иногда думаю бросить все! Поселиться в деревне, пчел разводить!
- Здесь надо родиться. А иначе долго не выдержишь, - серьезно ответил Александр, думая о своем.
Показалась околица. Обойдя забор и перейдя по шаткому деревянному настилу ручеек, гордо именуемый в деревне рекой, вошли в дубраву. Природа, будто шутя, превратила равнину в морскую поверхность во время шторма, с огромными валами в виде пригорков и впадинами оврагов. Дом появился внезапно, как это всегда бывает в лесу. Протяжно скрипнула калитка. Войдя в дом и раскидав нехитрую поклажу, наскоро пообедав банкой тушенки, которую даже не грели, отпив из канистры, еще вчера заботливо приготовленной Хомутом, изрядную порцию пива, отправились на разведку.
- Слушай! Ты что, первого встречного встретишь и скажешь: "Давай, кореш, про упырей вякай?" - произнес Хомут с издевкой.
- Подойдем, поговорим, мол, новые соседи, хотим познакомиться. Ну а дальше по обстановке.
Дойдя до околицы и войдя в калитку, с удивлением обнаружили, что, кроме свиней, гусей и прочей живности, народ отсутствует.
- Где твои бабушки-старушки, которые "ТАКОГО" понарассказывают, саркастически выдохнул Александр.
- Это тебе не город. Здесь в это время все чем-нибудь занимаются, - они лениво обходили деревню.
- Гляди! Бабка воду из колодца набирает.
Подойдя к колодцу. Хомут произнес:
- Здравствуйте! Извините. Мы в дубраве дом купили. Теперь вот ваши новые соседи. У нас проблема возникла, друг у меня сердечник, - он указал на Александра, тот кивнул головой. - А валидол дома забыл, не одолжите пару таблеток? На всякий случай, - добавил он торопливо.
Пожилая женщина в платке и в обычной деревенской одежде, со следами долгой и не всегда легкой трудовой жизни на лице, перестала вставлять коромысло в ведра. И щурясь от яркого солнца, посмотрела на молодых людей.
- Я не знаю. Есть какие-то таблетки. С тех пор, как муж умер, я ни разу в лекарства не заглядывала. Он болел долго, может и есть что-нибудь, пойдемте, посмотрим. - Она стала одевать коромысло.
- Мы сами донесем, - торопливо произнес Александр, хватаясь за ведра.
- Ну что ж, дело молодое, - произнесла она со вздохом. Александр взял ведра. Но Олег его остановил:
- Тебе нельзя! Ноги протянешь, возись потом с тобой.
Они остановились перед большими воротами, с массивным перекрытием над ними, непонятно с какой целью построенным. Александр оглянулся и обнаружил, что подобная своеобразная крыша над воротами имеется также у соседей. "Значит надо", - подумал он философски. Женщина подняла щеколду и вошла во двор.
- Ставьте здесь, - показала она на лавку у веранды.
Двор представлял собой совершенно вытоптанную площадку, с гравийной дорожкой, ведущей к входу в дом. С одной стороны возвышался двухэтажный домик, рядом баня и замыкал прямоугольник двора какой-то сарай без дверей, напоминающий хижину.
- Заходите в дом, раз пришли.
Внутри стояла огромная печь и нехитрая мебель. Прошуршав за печкой, она принесла коробку из-под обуви, в которую аккуратно были сложены различные пузырьки, бутыльки, таблетки и прочие медицинские принадлежности. Александр начал перебирать упаковки.
- И давно это у тебя? - спросила женщина.
- Вообще-то с рождения, но врачи сразу не заметили, - солгал Александр.
- Да, нынче больная пошла молодежь. В молодости бывало и о врачах-то не слыхивали. А сейчас!? -она махнула рукой. Поднялась и зашла за занавеску, отделявшую маленькую кухню от комнаты. Принесла кувшин и две большие металлические кружки. Налила в каждую до краев молока и предложила:
- Пейте! Свое. Парное, - она посмотрела на Александра, ее взгляд выражал участие. Выпив полкружки, Александр произнес:
- Хорошее! Не как у нас, - слегка задумавшись, продолжил: - Олег мне рассказывал, что в этих местах существует своеобразное поверье, дескать, бродят по лесам люди, кровь пьют. - Александр улыбнулся. Тревога промелькнула в глазах женщины.
- Для чего это вам?
- У меня курсовая скоро, маленький диплом. Народный фольклор изучаю. Вот мы и приехали, - ответил Александр. Хомут сосредоточенно цедил молоко.
- Не добрый это сказ, ребята. Не лезьте вы в это дело, - она бросила пристальный взгляд на Хомута, тот не заметил. "Она-то мне и нужна", подумал Александр. - Не нужно было вашим родителям покупать этот дом, не каждый хозяин в деревне пустит к себе домой жильцов из того дома. Я одна, да и старая, мне терять нечего. Силич до того измаялся, что по всей деревне ходил, всем свой хутор предлагал. Чуть ли не даром. Кто-то подучил городским спихнуть.
- Неужели из-за детских сказок такой дом и не брали, - встрял Хомут.
- Эх, если бы сказки, - тяжелый вздох вырвался из груди женщины. Глаза погрустнели. - В те времена, когда было еще крепостное право, наша деревня была вольной. А лес за околицей, частью государственный, частью помещика Корнила Сирафимова. И далось ему охотничий домик в лесу построить. Богат был. Не избушку - усадьбу выстроил. Но сам не больно охотник был. Редко приезжал. А жил там смотритель с женой. Мастер был на все руки. Барскую избу, как кисточкой, резцами написал. Начитанный весь. А жена у него травы собирала, да врачевала помаленьку. Кто новую избу строит - за ним: дескать, пособи. Если кто заболеет - ее кличат. Говорят, одними словами кровь останавливала. Но тут напасть напала на деревню. Собаки стали выть по ночам сатанинским воем, в будки забиваться. Лошади стойла ломать. Слухи поползли, дескать, упырь завелся. Припоминать стали, что да как. Одна у ребенка ранку на шее нашла. Другая вдруг припомнила, что-то подобное вроде было. Понесли крестить обоих немедля. А на улице мороз был. Дети при крещении криком кричали, словно их не в святую воду опускают, а в кипящую. Оба вскорести преставились.