- Скажите, а говорят, что эта болезнь передается по наследству, спросил Александр.
- Не знаю, передается или нет. Но говорят, что упыри бывают разные слепые, зрячие и ненасытные. Слепые они не опасны. Они кусают спящих, как комары, и сами не знают наутро, что делали. Зрячие знают, что делают. Они выслеживают жертву и пьют кровь, от них можно заразиться. Ненасытные выпивают всю кровь. И если обескровленное тело не попадет под солнечные лучи, то созреет и превратится в зрячего упыря. Как становятся ненасытными, я не знаю. Но вроде бы, если упырь укусит и жертва увидит его, он становится ненасытным.
- А упыря можно вылечить? - спросил Александр, тщетно изображая улыбку.
- Я не слышала такого. Упыри - дети Сатаны. И разве можно чертей превратить в божьих тварей!
- Хм, это, значит, сплю я спокойно. Кусает меня комар. И я превращаюсь в козла? - пробурчал Хомут.
- Я рассказала все, что знаю. Но все в деревне уверены, что упырь до сих пор здесь. Думают, он охраняет дом в дубраве. И живет там днем. А по ночам ищет свою жертву.
- А что делать, если напал упырь? - спросил Александр.
- Защищаться! Пока его не убьешь, он от тебя не отстанет. А убить его можно только с помощью осинового кола, серебряной пули (или ножа) и огня. Говорят, святая вода отпугивает. Они опасны, в основном, с двенадцати ночи до пяти утра, днем их не определишь, а активности они не проявляют. С пяти утра до двенадцати ночи с ними можно бороться, как с обычными людьми, то есть все обычные способы годятся, хоть с автоматами и танками за ними гоняйся. Только надо уже в мертвое тело осиновый кол вбить, а то оживут. Но вам лучше не спать в этом доме, а уехать в город.
Александр понял: пора.
- Я нашел пару таблеток нитроглицерина. Нам пора. Спасибо вам большое за все.
- Спасибо, - поддержал Хомут.
Выйдя на улицу, они направились домой.
- Интересная старуха, - произнес Хомут. - Хотелось бы знать, она только что сошла с ума или раньше? - Он улыбнулся.
- Почему бы и не поверить? Если столько необъяснимых случайностей. Я сам чуть не поверил. А тут бабуля, всю жизнь, кроме деревни, никуда не выезжавшая.
- Ладно, кончай страх нагонять, - недовольно пробурчал Хомут. - Мне здесь жить.
- Слушай! А ты говорил насчет сточенного зуба. Сам сочинил?
- Да нет. Просто много раз слышал. Когда много раз слушаешь некоторые часто повторяемые детали, запоминаешь. Короче, я устал от этих бредней. Еще полчаса и можешь заказывать смирительную рубашку.
- Помнишь, тогда, - не унимался Александр. - В грозу. Вы с Димой спали в подвале, мы со Славой в дальней комнате. А этот, цвета хаки, около лестницы. Мне он сразу странным показался. Без предупреждения стучит. Почти не разговаривает. На девчат глядел, словно не видел.
- Я не обратил внимания. Просто ты обиделся, что он разрушил наше уединение.
До дому больше не разговаривали. Придя, потихоньку допили пиво. Появился аппетит. Поужинали.
- Когда у вас свет дадут? - спросил Александр.
- Да уж около года руки не доходят.
- Сейчас стемнеет. При свечах страшновато, однако, - произнес Александр.
- В кладовке керосинка есть. Хочешь принесу?
- Принеси.
Хомут вышел в сени. Загремел чем-то. Выругался. Раздался грохот падающего тела.
- Понаставили всякой всячины, - послышался не совсем довольный крик Хомута. Наконец, вернулся с керосинкой и пластмассовым бочонком. Долго возился, соображая, как туда заливают керосин. Сумерки плавно переходили в темноту. Александр зажег свечу. Подумав, зажег еще одну. Керосинка все же загорелась. И Хомут поставил ее на печку. В комнате стало светлей.
- Свечи потушить или оставить? - спросил Хомут.
- Потуши. А то играют на стенах, словно в склепе сидишь. Слушай! А что, если и на самом деле упыри существуют? Что тогда?
- Тогда они сегодня придут и нас съедят, - съязвил Хомут.
- Ты твердо уверен, что нет?
- Как тебе сказать, - Хомут задумался, и добавил:
- Днем да. Ночью не очень.
- А ты ночью никогда не слышал звона в ушах?
- Нет. И мозги не закручивало. И мама в детстве с крыши не роняла. Тебе не кажется, что из дупла за нами кто-то наблюдает? - добавил он с улыбкой.
-Я не знаю. Но куда бы я ни поворачивал взгляд, ловлю себя на том, что смотрю в дупло, - ответил Александр серьезно.
- Ты с этим сочинением скоро чокнутым станешь. И я в психи запишусь, добавил Хомут, уже более серьезно.
Протяжно скрипнул журавель. Ребята вздрогнули.
- Опять запел, - сказал Хомут, подавляя испуг.
- Колода обвалилась, а он поет. Родители узнают, что колодец развалился - никакая буря не поможет. И ведь не виноват, а за всю жизнь не докажешь, что он сам жить расхотел, и я здесь непричем. Был рядом - значит виноват.
- Зря ты так. Многие же свидетели видели.
- Это для меня ты свидетель, а они скажут: "Друг всегда заступится и будет выгораживать". Или вообще подумают: "Совместно развалили!"
- Успокойся. С кем не бывает! - попытался ободрить его Александр.
Лес в окне стал едва различим. Ночь опустилась на землю. Луна слабо освещала кроны деревьев. Что-то с грохотом стукнулось об крышу.
- Голубь, наверное, - произнес Хомут. Протяжно прокричала выпь. Что-то или кто-то пробежало у ограды. Звякнул громоотвод. - И в самом деле, поверишь в привидения.
- Хомут, ты никогда не задумывался? Почему охотники гонят волка, потом дуб с огромным дуплом в огне и, наконец, чистый девственный лес?
- Не знаю, наверное, так получилось. Довел ты меня! Я уже сам верю сейчас дверь откроется и войдет упырь.
За дверью раздался стук. Хомут чуть не откусил палец, которым ковырялся в зубах.
- Ребята, можно войти? - женский голос разрядил обстановку.