— Наверное, Атари мне прислал… — продолжил Шумон. Глаза монаха осоловели. Безбожник его понимал. Спорить можно со словами, а с вещью, которую видишь своими глазами, не поспоришь. Рукой трогать можно, и удивляться, а вот спорить — нет.
— А разбойники, — наконец спросил он, сбитый с толку. Глаза у него стали спокойнее. Из них исчезла ненависть. — Разбойники были?
— Были, были. И сейчас есть! — успокоил его книжник.
— Так что ж мне привиделось все? — спросил монах. — Все, все?
— Не знаю я, что тебе привиделось, но разбойники вокруг нас настоящие, а вот стражников что-то не видно…
Утром следующего дня, все еще находясь под впечатлением вчерашней дискуссии, Сергей у самых дверей столкнулся с Давидом, продолжавший вчерашний спор профессором Никитиным.
— Юрий Александрович! Ну как вы не хотите понять простой вещи? — всплескивал руками Давид. — Так ведь будет лучше для всех! Для всех, понимаете? И для них тоже! Их потомки всем нам еще спасибо скажут!
— А с чего ты взял, что потомки скажут спасибо? — простодушно поинтересовался Сергей, встревая ва разговор. Собственной позиции у него еще не было, и поэтому он мог спорить с кем угодно только ради самого процесса спора. — Может быть наоборот, они скажут спасибо им, за то, что не пустили на свою землю наглых пришельцев? Можешь ты, положа руку на сердце, сказать, что на 100 % уверен в будущем?
Давид промолчал.
— Ну, конечно же, нет! — продолжил Сергей. — Ведь его еще нет! Да что там «будущее»! Мы и в прошлом не уверенны. Единственно, что сейчас есть, так это настоящее… Давай в нем и останемся.
— Через 100 лет их потомки скажут нам спасибо, что мы сохранили драконов, сберегли их от истребления, — Возразил Давид.
— А еще через 200 лет, возможно, проклянут за то же самое, — парировал Сергей. Давид замолчал. Профессор переводил взгляд с одного на другого, и кивал с таким видом, словно отдавал инициативу в руки Сергея.
— Это вопрос вероятности, — добавил Кузнецов. — Вероятно и то и другое.
— Хорошо, — вдруг согласился Давид. — Я так понимаю, что ты за то, что бы оставить аборигенам выбор? Они сами должны выбирать сами?
— Конечно!
— В таком случае нужно, что бы у них остался предмет выбора.
— То есть? — не понял Сергей.
— Драконы. Они должны прожить еще как минимум 300 лет, чтобы их потомки нынешних туземцев могли решить, нужны им они или нет?
— Они сами уже чьи-то потомки, — ответил Сергей. — Решать можно в любой момент… Не совершить бы непоправимого.
Из-за угла показался сам Игорь Григорьевич. Давид шагнул ему навстречу.
— Шеф! Одну минуту… Мы тут спорим, кто имеет право на решение. Мы, как более умные, или они, как хозяева?
Игорь Григорьевич посмотрел на раскрасневшиеся лица.
— Вообще-то право на решение имеет тот, кто готов нести ответственность за его последствия, а что касается всего остального… Вы смотрите только с двух сторон. С нашей, и с Имперской… А есть еще и третья сторона.
Он пальцем провел по притолоке, собирая пыль.
— Да. Есть еще и третья сторона. Драконы не их и не наши… Простите за выспоренную фразу. Драконы принадлежат Вселенной… И не нам и не им решать исчезнут они или нет. Целый вид… Я бы на себя такой ответственности не взял.
Он посмотрел на Давида, явно ожидая возражений, но тот молчал. Тогда Игорь Григорьевич удовлетворенно кивнул и обратился к Сергею.
— А вы, Сергей как освободитесь — зайдите… У меня для вас маленький сюрприз.
Никто ему не возразил и прежней задумчивости Игорь Григорьевич прошествовал дальше.
— Вот она диалектика, — сказал с легкой завистью Сергей, когда спина начальника скрылась за поворотом.
Давид согласно покачал головой.
— Вот голова у шефа… Не голова, а…
Он тряхнул рукой, подбирая подходящее слово.
— Два головы, — сказал тогда профессор Никитин. — А то и две с половиной…
Сергей кивнул.
— Вселенная… Это тебе не наши масштабы — «от озера до леса».
Кабинет Главного Администратора был элегантно пуст. Пара стульев да стол — шеф любил разговоры с глазу на глаз. Зато по стенам кабинета чего только не висело — алебарды, пращи, ножи. Вся база знала о горячей страсти шефа к холодному оружию.
Одну из стен кабинета занимала карта Дурбанского леса с обозначенной тонкой желтой нитью границей заповедника. На её зеленом фоне несколько огоньков стояло неподвижно, а кое-какие медленно перемещались вдаль границы.
Шеф молча смотрел на карту. Вошедший Сергей присоединился к нему. Ему было о чем сказать, но он не решился нарушить молчание.
— О чем вы там беседовали?
— Обсуждали нравственные аспекты нашего нынешнего существования, — улыбаясь ответил Кузнецов.
— В каком разрезе?
— В разных.
— И о захвате земли тоже?
— Тоже, — согласился Сергей. Шеф хрустнул пальцами.
— Я слышал слово «непоправимое».
— Кое-кто считает, что, пытаясь избежать одного непоправимого, мы совершили другое непоправимое
— А что думаешь ты?
— Я считаю, что беспокоиться нет смысла. Если Земля прикажет уйти — мы уедем, — успокоил его Сергей.
— Уйдем, — согласился Игорь Григорьевич, — но прецедент останется…