— Чем мы рискуем? Жизнь его не имеет цены. Если в лесу его постигнет смерть, то это будет смерть во имя Братства, которая, безусловно, пойдет ему на пользу.
— Мы рискуем ничего не узнать, — сказал брат Амаха успокоившись. — Отпустив зверя в лес, мы лишь умножим стадо дьяволово и только.
Он замолчал, заново обдумывая все, что услышал. Уже куда как менее грозно спросил.
— Ты думаешь, он вернется?
Вопрос повис в воздухе.
Брат Атари не спешил отвечать. Он звякнул колокольчиком. Неслышно появившиеся монахи убрали со стола и внесли десерт.
Сейчас перед Старшим Братом стояла самая сложная часть задачи. Нужно будет убедить Амаху принять нужное для него решение. Стараясь казаться беспристрастно логичным, он сказал:
— Тот, кого я имею в виду, вернется. Нечистой силе он не нужен.
Атари пренебрежительно махнул рукой.
— Ведь он в нее не верит. А если там Альригийцы, то думаю, что он тоже вернется, предпочтя сухое подземелье монастыря возможности быть подвешенным за ноги, ведь его неверие распространяется и на их лжепророка Зизу!
Брат Атари брезгливо улыбнулся. Старший Брат Амаха пошевелил бровями, размышляя:
— А пойдет ли он тогда вообще?
— Положись на меня. Пойдет. Я сумею его уговорить.
Сановитый гость постучал пальцами по столешнице, брови его сошлись над глазами в густую щетину.
— У тебя есть конкретные предложения?
— У меня есть больше чем предложение, — внушительно сказал брат Атари. — У меня есть человек для этого дела.
— Кто это?
Брат Атари видел нетерпение в глазах собеседника и не отказал себе в удовольствии помучить того ожиданием. Безо всякой необходимости он начал переставлять приборы на столе.
— Ну! — не захотел ждать брат Амаха.
— Шумон Гэйльский!
— Шумон-ашта?!! — переспросил Старший Брат. Атари молча покивал, радуясь впечатлению, произведенному на гостя.
— Да-а-а, — с видимым уважением сказал гость. — Это фигура.
Для такого тона у него были все основания. По его лицу промелькнула тень уважения к былой славе этого человека.
Не смотря на хоть и не выставляемое напоказ, но явное безбожие, Шумон около пяти лет был советником Императора и хранителем его библиотеки. Потом он покинул свою почетную должность — по слухам вроде бы из-за внимания Императрицы к своей особе (хотя кто верит таким слухам?) — и уехал в провинцию.
— И он сам пойдет? — недоверчиво переспросил брат Амаха. — Без принуждения?
Человек способный пять лет продержаться при Императорском дворе и не кем-нибудь, а советником, в любом случае заслуживал уважения. Для этого требовались и голова на плечах и удачливость. Кроме того, у него не могло не остаться связей при дворе, особенно если слухи об Императрице верны… (Не на пустом же месте они возникают!)
— Конечно сам. Император ему теперь не защитник, да и кто ему напомнит о нем? А поскольку нам известны за ним кое-какие грешки, то в расчете на нашу снисходительность он, я думаю, пойдет нам на встречу.
Говоря это, Старший Брат Атари снял тяжелую крышку с широкой миски и по комнате распространился дразнящий пряный запах. Брат Амаха плотоядно пошевелил носом.
— Это что? Суфле?
— Попробуй, брат, я надеюсь, что тебе понравится, — смиренно сказал хозяин.
Гость крякнул и с видимым удовольствием придвинул миску поближе, однако, прежде чем опустить туда ложку закончил серьезный разговор:
— Шумон так Шумон. Пусть идет.
…После удушливой жары монастырского двора подземелье показалось Старшему Брату Атари райским уголком. Влажные камни на открытых местах потели кристально чистой влагой, в воздухе имел быть прохладный ветерок, а глаз ласкала зелень мха, покрывавшего стены и неяркая желтизна прелой соломы, на которой сидел узник. Младший Брат Така, сопровождавший его, поставил рядом с кучей соломы трехногий табурет и, скрестив руки на груди, встал рядом. Старший Брат Атари с кряхтением сел и участливо спросил:
— Ну и как тебе здесь, безбожник?
Вопрос и ответ разделила мгновение влажной тишины.
— Сыро, — ответил Шумон.
К Старшему Брату Атари экс библиотекарь не испытывал никакой приязни, ибо знал его не понаслышке. Старший Брат оглянулся с таким видом, словно видел все это в первый раз. Насытив взгляд, одобрительно кивнул.
— Ну, грешник, что заслужил, то и получи, — развел руками монах. — Зачем же ты народ смущал? Нам ведь все известно!
Он погрозил ему пальцем и начал с видимым удовольствием перечислять:
— И о сборищах тайных, и о школе твоей, и о предерзостных попытках проникнуть в Божественную тайну полета, и о связи с Дьяволом, и о мерзком твоем безверии…
На каждое прегрешение Старший Брат Атари загибал палец, и когда все они собрались в кулак, он для наглядности потряс им около самого носа узника.
— Мы терпели сколько могли. Сам виноват.
Шумон молчал. Ссориться со Старшим Братом ему не хотелось, да и возражать ему по существу было нечем. По-своему прав был монах. Все это было. И школа, и попытки разобраться, почему драконы и птицы могут подняться небо, а человек — нет. Разве что вот связь с Дьяволом… Шумон усмехнулся и ничего не возразил. Он только поплотнее закутался в сырой плащ, что оставили ему гостеприимные Братья.
Почувствовав, что разговор не задался, Атари решил расшевелить собеседника:
— Послушай-ка, Шумон, Все говорят ты умный человек. Скажи-ка мне, сколько может прожить человек, подвешенный за ноги?
Шумон ядовито усмехнулся.
— По разному. Если подвесить тебя, в полдень, то до вечера ты не провисишь.
Брат Атари то же усмехнулся и не менее ядовито поправил Шумона:
— Почему меня? Тебя.