Гость отодвинул кубок в сторону и посмотрел в глаза хозяину.
— Ко всему. Прыгаем в основном. Не все нам без дела сидеть. На это приказ не нужен.
Трульд встал, прошелся от окна до стола. Проникатель провожал его глазами, профессионально оценивая хозяина как угрозу, как опасность.
— Три дня на сборы, — наконец сказал брайхкамер, — и на зализывание последних ран.
От его голоса Эйтель поднялся и вытянулся перед хозяином. Тот подошел ближе, покачал перед его носом кулаком.
— Через три дня мне понадобятся каждый нож и каждая капля крови… Каждый нож…
— Почему ты не хочешь напасть сейчас? — спросил Иркон. — Если твой шпион прав, то их всего около четырех десятков.
Император не ответил.
— Это четыре десятка колдунов, — возразил за Императора Верлен. — Тебе мало того, что у нас тут недавно творилось? Сколько их было? Двое? Трое?
Он шлепнул ногой, и по воде, служившей напоминанием о недавнем прошлом, и по поверхности побежали круги. Сталкиваясь друг с другом, они покрыли зеркало воды рябью. По-своему Верлен был прав, но и Иркон был уверен в своей правоте.
— Пока мы будем ждать, их может стать больше. Сто колдунов хуже, чем полста.
Император молчал. Никто из сидящих не знал, что скрывается за молчанием и слегка нервничал от этого. Поспешивший с речами мог серьезно опоздать к раздаче Императорской милости, а то и вовсе головы лишиться.
— По крайней мере, тогда все станет ясно… — наконец сказал Иркон, обращаясь уже не к Императору, а к Верлену.
— Вспомни, что стало с первыми, вышедшими против Злых Железных Рыцарей.
— Так что ж нам сидеть и терпеть? — набычился Иркон. — Ждать? Чего?
Старший Брат Черет вдруг вздохнул глубоко, словно решался на что-то опасное.
— Подумаешь, болото… — осторожно сказал он. — Что ценного в этом болоте? Там и земли-то нет. Одна вода. Ну, драконы если только…
— Это наша земля, — вспыхнул Иркон, обрадовавшись, что есть еще одни спорщик. — Часть Родины, если хочешь…
— Родина? — спросил Старший Брат, демонстративно поворачиваясь спиной к Императору, словно разговор этот никак его не касался. — Земля? Люди? Лес? Болото это?
Иркон молчал. То ли подбирал слова, то ли сказать ему было нечего. Старший Брат покачал головой с сомнением.
— Нет, наверное, людей, которые за всю Империю страдают. Они ее всю и не видели. Император вот разве что…
Он поклонился Мовсию, проверяя, слушает ли он, но Император смотрел не на него. Он смотрел на Верлена, что с одобрением кивал, слушая монаха. Мовсий не стал отвечать монаху, хотя и понимал, что все, что тот говорит — говорит для него.
— А для тебя Родина это что?
— Для меня? Для меня Родина Рохлой. Замок. Соколиная охота, сеновал, где башенных девок валял. Мать. Руки ее помню.
Мовсий кивнул, словно ничего другого и не ждал услышать. Верлену даже показалось, что он помог Императору прийти к какому-то решению и торопливо закончил:
— Скорее люди и воспоминания. Пока я жив, и пока в карманах будет звенеть золото, такая родина всегда будет со мной.
Монах повернулся к нему.
— Ты хочешь сказать, что для тебя Родина это не место, где ты появился на свет?
Верлен пожал плечами.
— Конечно, нет! Тем более что в таком случае защищать Родину значило бы защищать камни, деревья.
— Болото, — сказал Мовсий.
— Болото, — подтвердил Старший Брат. — Если Родина место, то защищать Империю никто не пойдет. Каждый сядет около своего забора, и будет ждать, когда враг подойдет к нему.
— Чтоб этого не было, существуют наемники, — заметил Иркон.
Монах повернулся к нему, стараясь не упустить из виду лицу Императора.
— Наемники? Да. Но они защищают не Родину, а свой карман.
— Это так, но без них не обойтись — какой смысл бедняку из Гэйля идти защищать имущество Братьев, которые сами туда и не сунутся?
Иркон улыбнулся.
— Есть довод, который звенит…
— Деньги?
Старший Брат покачал головой.
— Да. Это серьезный повод, но не высокие слова о Родине. Беднякам нет смысла говорить о Родине, да и богачам тоже. С кошельком золота в кармане тебя примут везде.
— Может быть Родина это люди, которые тебе дороги?
— Может быть. Но в этом болоте не живет никто, из тех, кто мне дорог. И уж тем более тем, кто мне дорог никто не угрожает. Этим кровь почему-то не нужна. Они никого не убили до сих пор и, похоже, не собираются менять своих привычек.
— Не ошибаясь в частностях, ты ошибаешься в главном. Родина не место и не люди, тут ты, скорее всего, прав. Людей можно увести, а камни… Зачем защищать камни?
— Вот видишь!
— Для меня Родина шире всего того, что ты сказал, — спокойно продолжил Верлен. — Родина это образ жизни. Бог, в которого верю, люди, которых люблю. Ты также прав в том, что бедняк не будет защищать богача, но он будет защищать себя и то, что составляет смысл его жизни — спокойный труд, вечернее пиво, ожидание спокойной старости, отсутствие перемен…
— А вот дикарям ты отказывал в праве иметь Родину…
— Человек сам определяет, есть у него Родина или нет. Никто другой сделать этого не может.
— И как же он это делает?