Заседание продолжается, господа присяжные заседатели!
— Я думаю, что никакой Ратибор не агент, — заявил я, когда страсти улеглись, и все расселись: мне пришлось потесниться и разделить свою табуретку с Домовушкой, Петух остался на жердочке, что приделана у нас над газовой плитой для Ворона, а Пес с Крысом устроились на полу. Лёня отказалась выпустить Чайника из рук, и пристроила его у себя на коленях, рядом с Егорушкой. — Он лицом очень похож на Ладу, это во-первых. А во-вторых – Ворон, не ты ли сам меня учил, что маг соврать не может? А Ратибор – маг, в этом, надеюсь, никто не сомневается?
— А может быть, он – Тёмный маг? — запальчиво возразил мне Ворон. — Темные маги безусловно должны быть одарены способностью лгать, исходя из само́й извращенной природы их магии.
— Это ты точно знаешь? — с подозрением осведомился я. Домовушка толкнул меня лапкой в бок.
— Ну, назовем это гипотезой… — промямлил Ворон. Я открыл было рот, чтобы высказать свое мнение, но Домовушка еще раз пнул меня в бок, теперь уже локотком.
— Ты чего пихаешься? — прошипел я.
— Не спорь с ним, а то у него опять эта самая начнется… дыр-прессия. По глазам вижу, почти уж дозрел. Сам знаешь, как он переживает, когда чего в точности не ведает…
Да, только пьяного Ворона нам тут не хватало!
Или Ворона, мучающегося похмельем!
Я согласился с Домовушкой, и переменил тему – знаете, так учителей на уроках отвлекают уместно заданными вопросами:
— Да, совсем забыл тебя спросить – что это за заклинание реализации, и чем оно отличается от заклинания трансформации? А то я что-то в толк не возьму…
— И не надо! — раздраженно каркнул Ворон, и добавил, уже спокойнее: — Во всяком случае, покамест. У нас сейчас иной вопрос на повестке дня…
— Надо, надо! — Жаб в своей миске так разволновался, что даже запрыгал. — А то вон что этот Котяра понаделал с нами, а мы даже и знать не будем, почему?
— Да, Ворон, ты бы объяснил, — сказала Лёня, и ее вмешательство заставило Ворона согласно кивнуть – кто ее знает, вдруг опять разнервничается?
— Как все вы… Ну, почти все вы знаете, трансформация, а точнее, трансформирование высвобождает центральную из внутренних составляющих индивидуума, так сказать, второе ego… второе Я. Заклинание реализации же, напротив, игнорирует все существующие Я, и изменяет облик объекта приложения магической силы в соответствии с явными ли, то есть сознательными, либо тайными, то есть подсознательными, желаниями и мечтами самого ли индивидуума, либо его окружения. В случае с Леонидией, если не принимать во внимание возможность того, что судьба предназначила ей, то есть ему…
— И слышать не хочу, — с некоторой угрозой в голосе произнесла Леонидия, и Ворон заторопился:
— …Я хотел сказать, что родители, мечтая о мальчике и назвав девочку мужским именем, дали ей установку на неполноценность. Для ребенка, особенно в нежном возрасте, не соответствие требованиям и чаяниям родителей — трагедия, серьезно влияющая на процесс становления личности, и вызывающая неврозы, неврастению, комплекс неполноценности и так далее. А уж установить такую недосягаемую, так сказать, планку – это прямой путь к взращиванию морального урода. К счастью, Леонидия, по-видимому, от рождения отличается завидным психическим здоровьем и выросла вполне адекватной женщиной, но в ее подсознании, по всей вероятности, угнездилось желание соответствовать эталону, заданному родительскими амбициями.
— Мама и стригла меня всегда коротко, под мальчика, — тихо произнесла Лёня. — И ни платьиц, ни юбочек мне не покупали – только брючки…
Ворон, как это с ним частенько случалось, увлекся ролью лектора:
— Итак, здесь все понятно. Вполне возможно, что смена пола у так называемого Ратибора произошла по тем же причинам – родители хотели девочку…
— Кстати, еще одно доказательство, что Ратибор – тот, за кого себя выдает, — мурлыкнул я. — Ты сам мне объяснял, что в Тридевятом Царстве наследование идет по женской линии. А у них дочка пропала, наследница – естественно, вторую они опять хотели девочку…
— Девочка эта должна еще и магическими способностями обладать! — огрызнулся Ворон. — Да еще и некоторыми личностными характеристиками! И не перебивай меня – твои реплики отвлекают мои мысли от предмета рассуждений!... Так вот, с Леонидией и Ратибором ясно. Случай же со свекровью Леонидии – еще яснее. Женщина, должно быть, обладала несговорчивым и вздорным характером, любила говорить и делать гадости, и, должно быть, ее часто именовали коброй, змеюкой и другими прозвищами серпентологического характера…
— А не ругаться если? — довольно кротко спросил Жаб. — Что это такое – сер... сепр-р…
— То есть связанными с миром змей – понятно? — пояснил Ворон.
— Я попрошу повежливее о моей матери! — раскипятился Чайник, подпрыгнув у Лёни на коленях. — Лёня, ты почему позволяешь…
— Ой, да ладно! — отозвалась Лёня. — В змею она превратилась – значит, и в самом деле в душе змея.
— Не обязательно в душе, — сухо проговорил Ворон. — Достаточно и подсознания. Даже не ее собственного, а к примеру, твоего.
Чайник снова забулькал, но теперь уже так возмущенно, что слов было не разобрать. И, кажется, нагрелся: Лёня сдвинула его с колен на лавку и подула на покрасневшие пальцы.
— Ой, — забеспокоился Домовушка, — а змия-то громыхающего я и вовсе не покормил! Не кашу же ему, бедолашному, в бочку совать! Что они, змии эти, потребляют, а, Воронок? И как его – в бочке, я чай, несподручно ему кушать, а выпустить – стремно…
— Этот вопрос мы решим после, — сказал Ворон. — На самом деле даже если она месяц поголодает – ничего не случится. Змеи могут обходиться без еды достаточно долгое время, даже и год. Впадет в спячку, и все тут…
— Э, Ворон, а я? — кое-как сообразивший, что к чему, встрепенулся Жаб. — Я ж – зуб даю! – не хотел быть птицей, а такой смехотворной тварью – тем более. И какому дебилу придет в голову, чтобы его в клеточку расчертили?
— Идиоту, вообразившему себя тетрадкой в клеточку, — хихикнул Крыс.
— Э, ты на что намекаешь, крысиная морда? Я никакой не идиот, я нормальный! Я теперь уже даже и непьющий – уже и вкус забыл, какая она, беленькая… — в голосе Жаба прозвучала тоска. Со слезой.
— Ты, Жаб, вообще побочный продукт – тебя там не должно было быть, и целенаправленно на тебя никто не воздействовал, — сказал Ворон. — На тебя заклинание просто срикошетило, понял?
— Понять-то понял, но откуда перья взялись? — не сдавался Жаб. — И хвост! И в клеточку!
— Хвост у тебя не в клеточку, не выдумывай, — мяукнул я.
— Перья взялись из твоего подсознания! — заорал вконец разъяренный Ворон. — И хвост, и клеточка тоже! Потому что ты вечно завидуешь теплокровным! И вечно ноешь!
— Да нету у меня никакого подсознания! — заорал в свою очередь Жаб. — Я сознательный!
Тут Ворон меня удивил в очередной раз. Он издал серию звуков, отдаленно напоминавших кваканье. Хотя больше было похоже, что Ворон давится рвотой. Но, наверное, это было какое-то ругательство на жабьем языке, потому что Жаб заткнулся и обиделся. А когда Жаб обижается, он краснеет и раздувается. И теперь Жаб разбух так, что вывалился из миски и взмыл к потолку. Такое с ним случалось и прежде, но тогда Жаб был просто Жабом – висит себе под потолком эдакий воздушный шарик, только что рот у него до ушей… Правда, ушей у Жаба нету.
Но теперь – теперь под потолком плавало нечто монстроподобное: перья на Жабе встали торчком, как иглы у встревоженного ежа, хвост тоже раздулся и напоминал зеленую сардельку, пунцовая морда в обрамлении перьев выглядела жутко и зловеще, а беззубая пасть раззявилась в безмолвном вопле. Украшение на Хэллоуин, да и только!
Да, ночью такое приснится – обмочишься. Тут не только младенца Егорушку – тут всех нас, взрослых, родимчик похватает.
Но товарищ капитан Паук сказал своим тихим и проникновенным голосом: "Хватит!", – и Жаб сдулся и шлепнулся обратно на подоконник. И тихенько убрался в свою миску, и накрылся полотенцем.
Паук участия в дискуссии не принимал, но слушал, как всегда, внимательно. И теперь он спросил:
— Ну, хорошо, Ворон, вы понятно и доходчиво нам объяснили причины изменения формы у всех, кроме Чайника. Вряд ли в его подсознании…
— Это потому что он всегда говорил: "Я в этом деле чайник!", — перебила Паука Лёня. — Я его прошу починить кран в кухне, а он мне: "Я в сантехнике полный чайник!" Или там котлеты перевернуть на сковородке, или пуговицу пришить…
— Пуговицы пришивать – женское занятие, не мужское! — булькнул Чайник.
— А если мне некогда? — проворчала Лёня, но ласково похлопала Чайника по круглому боку.
— Да, но странная какая-то ассоциация – почему именно Чайник? — удивленно пробормотал Ворон.
— Ничего не странная, — возразил я. — Это компьютерный сленг. Так называются пользователи, которые в компьютерах – ни уха, ни рыла. Ты что, компьютерщик?
— Ага, — пробулькал Чайник. — Программер.
— А я на системщика учился, на железятника…
Чайник приветливо присвистнул и звякнул крышкой.
Я ему кивнул. Тоже приветливо. Надо было бы пожать друг другу руки, но если я еще могу для пожатия протянуть вместо руки лапу, то Чайнику протягивать нечего – не носик же!..
— Однако, — перебил наш обмен приветствиями Паук, — что там с Ратибором? Скоро ему просыпаться, Ворон?
— Ой, — всполошился Ворон, — он уже четыре минуты, как не спит!...
И мы затихли.
И прислушались.
И услышали…