Вглядевшись, Эолер заметил какое-то движение среди красочных шатров стройные фигуры в одеждах столь же ярких, как и их жилища. Граф пришпорил коня и стал подниматься в юру, мимо зачарованных эрнистирийцев. Они голодными глазами смотрели на яркую ткань, к странных гостей, но, кажется, боялись пересечь последний кусок открытого пространства и подойти ближе. Многие смотрели на графа в его отряд с неким подобием зависти.
Когда они въехали в колышущийся на ветру палаточный город, навстречу им вышла одинокая фигура. Эолер натянул поводья, готовый к любой неожиданности, и был поражен, обнаружив, что человек, вышедший приветствовать их, был Краобаном - самым старым и самым верным советником королевской семьи. Старик, казалось, был совершенно потрясен появлением новых лиц; некоторое время он молча смотрел на Эолера, но наконец слезы выступили у него на глазах, и он раскрыл руки для объятия.
- Граф Эолер! С нами мокрое благословение Мирчи! Какое счастье видеть вас!
Граф соскочил с лошади и обнял старого рыцаря.
- И тебя, Краобан, и тебя! Что здесь произошло?
- Ха! Больше, чем я могу рассказать, стоя на ветру, - старик странно усмехнулся. Он казался одурманенным, чего Эолер от него никак не ожидал. Клянусь всеми богами, больше, чем я моху вам рассказать! Идемте в Таиг. Входите, вы должны съесть что-нибудь и немного выпить.
- Где Мегвин? Она здорова?
Краобан поднял голову и пристально взглянул на Эолера водянистыми глазами.
- Она жива и счастлива, - сказал он. - Но входите. Входите, увидите... как я уже сказал, больше, чем я могу рассказать вам сейчас. - Старик взял его за локоть и потянул.
Эолер повернулся и махнул своим спутникам.
- Изорн, Уле, пойдем! - Он похлопал Краобана но плечу. - Найдется какая-нибудь еда для наших людей?
Рыцарь беззаботно махнул костлявой рукой.
- Что-нибудь найдется. Наверное кто-то из горожан припрятал... Но много дел, Эолер, много дел. Не знаешь, с чего и начать.
- Так что же все-таки случилось? Ситхи прогнали Скали?
Краобан снова потянул его за руку, направляя к большому дворцу.
Граф Над Муллаха едва окинул взглядом два-десятка ситхи, находившихся на вершине горы. Те, кого он видел, были настолько поглощены устройством своего лагеря, что не обратили никакого внимания на Эолера и его товарищей, проходивших мимо, но даже на большом расстоянии бросалась в глаза необычность ситхи, их странные, но грациозные движения, их тихая безмятежность. Хотя в некоторых местах вместе работали довольно большие группы справедливых - и мужчин, и женщин - во разговоров не было слышно, по крайней мере таких, какие он мог бы услышать. Ситхи занимались своим делом со спокойной уверенностью, которая почему-то так же тревожила душу, как их чуждые лица и движения.
По мере приближения к Таигу все заметнее становились следы оккупации Скали. Эолер проклинал Остроносого и его варваров, в то же время недоумевая, что же могло случиться с захватчиками.
За массивными дверями Таига дела обстояли ничуть не лучше. Гобелены со стен были сорваны, статуи богов украдены, полы покорежены множеством тяжелых сапог. Резной зал, где Луг устраивал приемы, выглядел немного лучше - Эолер решил, что в нем располагался сам Скали - но и здесь остались следы, не свидетельствующие о чрезмерной почтительности северных грабителей. На высоких арках потолка, чья резьба оказалась соблазнительной мишенью для застоявшихся в тисках долгой зимы солдат Скали, зияли дыры от стрел.
Краобан, которому, казалось, не хотелось вступать в длинные разговоры, отвел их в зал и удалился, чтобы найти какой-нибудь выпивки.
- Как вы думаете, Эолер, что произошло? - Изорн покачал головой. - Мне становится стыдно за то, что я риммерсман, когда я вижу, что головорезы Кальдскрика сделали с Таигом. - Уле рядом с ним подозрительно вглядывался в темные углы, как будто там могли притаиться солдаты Остроносого.
- Вам нечего стыдиться, - ответил Эолер. - Они делали это не потому, что они из Риммергарда, а потому, что оказались в дурное время в чужой стране. Эрнистири, наббанаи или эркинландеры могли бы сделать то же самое.
Но Изорн все еще не мог успокоиться.
- Это неправильно. Когда мой отец получит назад свое герцогство, мы проследим, чтобы весь ущерб был возмещен.
Граф улыбнулся.
- Если мы уцелеем и эти разрушения окажутся самым страшным последствием войны, с которым нам придется иметь дело, я с радостью продам каждый камень своего собственного дома в Над Муллахе, чтобы исправить все это. Но я боюсь, что этого будет недостаточно.
- Наверное вы правы, Эолер, - нахмурился Изорн. - Бог знает, что могло произойти в Элвритсхопле с тех пор, как выгнали нос! Да еще после такой ужасной зимы!
Их беседу прервало появление Краобана. С ним была молодая эрнистирийская женщина, которая весла четыре кованых серебряных кружки с изображением скачущего оленя королевского дома.
- Я решил взять самые лучшие, - криво улыбаясь, проговорил Краобан. - Все равно никто не обратит на это внимания в эти страшные дни.
- Где Мегвин? - тревога Эолера возросла, когда принцесса не вышла приветствовать их.
- Спит, - Краобан снова отмахнулся от вопроса. - Я отведу вас к ней, когда вы отдохнете. Пейте.
Эолер встал.
- Прости меня, старый друг, но я предпочел бы увидеть ее немедленно. Тогда я подучу большее наслаждение от этого великолепного пива.
Старик пожал плечами.
- Она в своей прежней комнате. Там женщина присматривает за ней. Казалось, он гораздо больше интересовался своей кружкой, чем последним оставшимся в живых королевским отпрыском.
Несколько мгновений Эолер удивленно смотрел на него.. Что сталось с тем Краобаном, которого он так хорошо знал? Старик выглядел так, словно его только что ударили по голове дубинкой.
Впрочем, было множество вещей, о которых следовало побеспокоиться. Эолер вышел из зала, предоставив своим товарищам пить пиво и любоваться искалеченной резьбой.
Мегвин действительно спала. В лице женщины с растрепанными волосами, которая сидела у ее постели, было что-то знакомое, но Эолер едва взглянул на нее, прежде чем опустился на колени и взял руку Мегвин. Мокрая тряпка лежала на лбу принцессы.
- Она здорова? - Видимо Краобаи что-то скрывал от него - возможно принцесса была тяжело ранена?
- Она была ранена, - отвечала женщина. - Но это был легкий скользящий удар, и она уже поправилась. - Женщина подняла мокрую ткань, чтобы продемонстрировать багровый кровоподтек на бледном лбу Мегвин. - Теперь принцесса отдыхает. Это был великий день.
Эолер резко повернулся на звук ее голоса. Женщина выглядела такой же отстраненной, как Краобаи, зрачки расширены, губы подергивались.
Они все здесь с ума посходили, что ли? подумал он.
Когда Эолер снова повернулся к Мегвин, веки ее затрепетали, приоткрылись, снова закрылись и потом поднялись, чтобы больше не опускаться.
- Эолер... - се голос былй еще хриплым от сна. Она улыбнулась, как маленький ребенок, не осталось и следа той нервной раздражительности, которую он видел, когда они разговаривали в последний раз. - Это правда ты? Или опять сон...
- Это я, леди, - Он снова сжал се руку. В это мгновение она мало чем отличалась от той юной девушки, при виде которой впервые заинтересованно забилось его сердце. Как он мог сердиться на нее, что бы она ни сказала и ни сделала раньше?
Мегвин попыталась сесть. Ее каштановые волосы были растрепаны, глаза все еще полузакрыты. Видимо се уложили в постель не раздевая, только ноги, высовывающиеся из-под одеяла, были босыми.
- Ты... ты видел их?
- Кого? - осторожно спросил он, хотя был почти уверен, что знает. Но ее ответ удивил его.
- Богов, глупый чеповек. Ты видел богов? Они были такие красивые...
- Бо... гов?