Адиту покачала головой:
- Так не делается, Сеоман. Когда-то я уже пыталась объяснить тебе. Я сожалею, что смеялась, и помогу в ваших поисках.
Не похоже, чтобы она очень огорчилась, подумал Саймон. Но если он не понимает даже смертных женщин, где ему надеяться хотя бы за тысячу лет понять женщину-ситхи?
Собравшиеся медленно выходили из шатра Джошуа, тихо переговариваясь. Саймон подождал Мириамель. Когда она появилась, он пошел рядом.
- Значит, они собираются вернуть Камарису его воспоминания. - Мириамель выглядела расстроенной и усталой, как будто плохо спала прошлой ночью.
- Если только рог найдется, я полагаю, мы попробуем, - втайне Саймон был очень доволен, что Мириамель была в палатке и видела, как сам принц кое о чем советуется с ним.
Мириамель обернулась, чтобы взглянуть ему в лицо, вид у нес был сердитый.
- А что если он вовсе не хочет получить обратно эти воспоминания? спросила она. - Что если он счастлив сейчас, счастлив впервые в жизни?
Саймон был ошарашен и не смог быстро придумать ответа. Они молча шли через поселок. Наконец Мириамель попрощалась, сказав, что хочет погулять одна. Саймону осталось только без конца обдумывать ее слова. Выходит, у принцессы тоже есть воспоминания, которые она счастлива была бы потерять?
Джошуа стоял в саду за Домом Расставания, когда его разыскала Мириамель. Он смотрел в небо, на длинные ленты облаков, похожие на разорванное полотно.
- Дядя Джошуа!
Он обернулся.
- Мириамель. Рад тебя видеть.
- Ты рад, что пришел сюда, правда?
- Думаю, да, - он медленно кивнул. - Это хорошее место для размышлений. Я слишком беспокоюсь о Воршеве - о ребенке и о том мире, в котором ему предстоит жить - чтобы уютно себя чувствовать в большинстве случаев.
- И тебе не хватает Деорнота?
Джошуа снова обратил взгляд к затянутому облаками небу.
- Не хватает, да. Но, что еще важнее, я хочу, чтобы принесенная им жертва не оказалась бессмысленной. Если наша победа над Фенгбальдом что-то изменит, мне будет, легче смириться с его смертью. - Принц вздохнул: - Он был совсем молод в сравнении со мной - ему не было и тридцати.
Мириамель долго в молчании смотрела на дядю, прежде чем заговорить.
- Я хотела просить тебя об одном одолжении, дядя Джошуа.
Он протянул руку, указывая на одну из полуразрушенных каменных скамеек.
- Присядем. Пожалуйста, проси, чего хочешь.
Она глубоко вздохнула.
- Когда ты... когда мы войдем в Хейхолт, я должна буду поговорить с отцом.
Джошуа наклонил голову и так высоко поднял брови, что его бледный лоб собрался в складки.
- Что ты имеешь в виду, Мириамель?
- Перед последней битвой придет время, когда ты будешь говорить с ним. Я хочу быть при этом.
Джошуа помедлил.
- Я не уверен, что это разумно...
- И, - продолжала Мириамель, решив сказать все до конца. - Еще я хочу поговорить с ним наедине.
- Наедине? - Принц смущенно покачал головой. - Мириамель, это невозможно. Если мы осадим Хейхолт, твой отец окажется в отчаянном положении. Я не смогу оставить тебя одну с ним - он сделает тебя своим заложником!
- Это неважно, - упрямо сказала принцссса. - Я должна поговорить с ним, дядя Джошуа. Должна!
Джошуа удержался от резкого ответа; когда ои заговорил, голос его звучал мягко.
- Почему ты должна, Мирамель?
- Я не могу сказать тебе. Но я должна. Это может что-то изменить - очень сильно изменить!
- Тогда объясни мне, племянница. Потому что в противном случае я могу только отказать тебе. Найдя допустить, чтобы ты оставалась наедине со своим отцом.
Слезы заблестели в тазах принцессы. Она сердито вытерла их.
- Ты не понимаешь. Только я могу говорить с ним об этом. И я должна сделать это! Пожалуйста, Джошуа, пожалуйста!
Мучительная усталость была на лице принца - печать многих тяжелых лет.
- Я знаю, что это не пустой каприз, Мириамель. Но забота о жизнях сотен, может быть даже тысяч людей не давит на тебя, заставляя принимать определенные решения. Если ты не можешь рассказать мне о том, что считаешь таким важным и, я думаю, веришь, что это действительно так - я конечно не смогу позволить тебе рисковать ради этого своей жизнью и, возможно, жизнями многих других людей.
Она пристально посмотрела на него. Слезы высохли, их сменила холодная, бесстрастная маска.
- Прощу тебя, измени решение, Джошуа, - она показала на каменную пирамиду над могилой Деорнота. Несколько травинок уже пробивались между камнями. Вспомни своего друга и все то, что ты хотел бы сказать ему.
Ои расстроенно тряхнул головой. На солнце было видно, что его волосы уже начинают редеть.
- Во имя крови Эйдона, я не моху допустить этого, Мириамель. Ты можешь злиться, но ведь ты и сама понимаешь, что у меня нет другого выбора. - Его голос стад немного холоднее. - Когда твой отец, наконец, сдастся, я сделаю все возможное, чтобы ему никто не причинил вреда. Если это будет в моей власти, ты сможешь поговорить с ним. Это большее, что я могу обещать тебе.
- Да, но тогда будет уже слишком поздно. - Она поднялась со скамьи и быстро пошла через сад.
Джошуа проводил ее взглядом; потом, неподвижный, как каменная статуя, он наблюдал за воробьем, ненадолго приземлившимся на каменную пирамиду. Сделав несколько прыжков и весело чирикнув, птица улетела. Джошуа снова обратил взгляд к плывущим облакам.
- Саймон! - Он обернемся. По сырой траве к нему спешил Сашфугоп. - Саймон, могу я поговорить с тобой? - тяжело дыша, арфист натал юношу. Он был растрепан, а наспех наброшенная одежда не допускала и мысли о едином цвете или стиле, что было крайне необычно; даже в полупоходных условиях Нового Гадринсетта Саймон никогда не видел музыканта таким неопрятным.
- Конечно.
- Не здесь. - Сангфугол испуганно огляделся, хотя вокруг никого не было видно. - Где-нибудь, где нас никто не услышит. Может быть, в твоей палатке?