2 ОКНА, КАК ГЛАЗА
Бараны сгрудились так тесно, что между ними почти невозможно было пройти. Бинабик пел тихую овечью колыбельную, с трудом пробираясь между мохнатыми спинами.
- Ситки! - позвал он. - Мне надо поговорить с тобой.
Она сидела скрестив ноги и перевязывала узлы сбруи своего барана. Вокруг нее несколько других троллей - мужчин и женщин - заканчивали последние приготовления перед тем, как вместе с отрядом Джошуа продолжить путь к Наббану.
- Я здесь, - сказала она.
Бинабик огляделся.
- Не пойдешь ли ты со мной в какое-нибудь более тихое место?
Она кивнула и положила сбрую на землю.
- Пойду.
Они пробрались через стадо толкающихся баранов, забрались на холмик и сели на траву. Суетящийся лагерь расстилался перед ними. Палатки разобрали еще ранним утром, и теперь от того, что в течение трех дней было маленьким городком, осталась только бесформенная движущаяся масса людей и животных.
- Ты раздражен, - внезапно сказала Ситки. - Скажи мне, что случилось, любимый? Хотя, конечно, за последние дни у нас было достаточно неприятностей, чтобы расстроить кого угодно.
Бинабик вздохнул и кивнул.
- Это верно. Смерть Джулой - очень тяжелая потеря, и не только из-за ее мудрости. Мне не хватает ее самой, Ситки. Мы никогда не встретим никого похожего на нее.
- Но это не все, - мягко настаивала Ситки. - Я хорошо тебя знаю, Бинбиниквегабеник. Это из-за Саймона и принцессы?
- Это корень всего. Смотри, я покажу тебе кое-что. - Он развинтил свой посох. Длинное белое древко с наконечником из сине-серого камня выскользнуло оттуда.
- Это стрела Саймона. - Ситки широко открыла глаза. - Дар ситхи. Он оставил ее?
- Я не думаю, что он сделал это нарочно. Я нашел ее запутавшейся в одной из рубашек, которые ему сшила Гутрун. Он мало взял с собой, но все-таки не забыл мешок со своими главными драгоценностями - зеркальцем Джирики, куском камня, который он принес с могилы Хейстена, и кое-какие другие вещи. Полагаю, Белую стрелу он оставил по ошибке. Может быть, он для чего-то вынимал ее раньше и забыл положить обратно в мешок. - Бинабик поднял стрелу и повернул ее, так что она засверкала в лучах утреннего солнца. - Это мне кое о чем напоминает, - сказал он медленно. - Это знак долга Джирики Саймону - долга ничуть не меньшего, чем тот, который, в память Укекука, связывает меня с доктором Моргенсом.
Внезапно страх появился на лице Ситки, хотя она и делала все, чтобы скрыть его.
- Что ты хочешь сказать, Бинабик?
Он печально посмотрел на стрелу.
- Укекук обещал Моргенсу свою помощь. Я принял на себя его обещание. Я поклялся защищать юного Саймона, Ситки.
Она двумя руками схватила его ладонь.
- Но ты уже выполнил обещание - и даже больше, Бинабик. Тебе совсем не нужно сторожить его день и ночь до конца жизни.
- Это... это другое. - Он бережно убрал стрелу в посох. - Это больше, чем просто долг, Ситки. Путешествуя по этим диким местам, и Саймон, и Мириамель уже в опасности, но еще большей опасности они подвергнутся, когда придут туда, куда, я боюсь, они направляются. Но кроме того, они представляют собой страшную угрозу и для всех нас.
- Но почему? - Ей трудно было скрыть боль.
- Если их поймают, то наверняка доставят к Прейратсу, советнику короля Элиаса. Ты не знаешь его, Ситки, но я знаю, по крайней мере по рассказам. Он могуществен и без колебаний употребляет это могущество по любому поводу. И он жесток. Он узнает от них все, что они знают о нас - а Саймон и Мириамель, оба они знают очень много, - о наших планах, о мечах и обо всем остальном. И Прейратс убьет их - во всяком случае Саймона, - добывая эти сведения.
- Значит, ты идешь искать их? - медленно спросила она.
Он уронил голову.
- Я чувствую, что должен пойти.
- Но почему именно ты? У Джошуа целая армия!
- На то есть причины, возлюбленная моя. Если ты пойдешь со мной, когда я буду говорить с Джошуа, ты все узнаешь. Тебе в любом случае следует там быть.
Она вызывающе посмотрела на него:
- Если ты пойдешь за ними, я пойду с тобой.
- А кто убережет наших людей от опасности - в чужой стране, с чужим языком. - Он сделал жест в сторону двигавшихся внизу троллей. - Ты теперь хотя бы немного говоришь на вестерлинге. Мы не можем уйти вдвоем и оставить кануков глухими и немыми.
Слезы показались на глазах Ситки:
- Неужели нет другого выхода?
- Я не могу ничего придумать, - сказал он медленно. - Хотел бы, но не могу. - Его глаза тоже заблестели.
- Камни Чукку! - простонала она. - Неужели мы перенесли все, что нам пришлось перенести во имя нашей любви, только для того, чтобы вновь расстаться? - Она крепко сжала его пальцы. - Почему ты такой упрямый и благородный, Бинабик из Минтахока? Я проклинала тебя за это и раньше, но никогда еще мне не было так больно.
- Я вернусь к тебе. Я клянусь, Ситкинамук. Что бы ни случилось, я вернусь к тебе.
Она наклонилась, спрятала лицо у него на груди и зарыдала. Бинабик обнял ее и крепко прижал к себе; по его щекам тоже катились слезы.
- Если ты не вернешься, - простонала она, - пусть у тебя не будет ни минуты покоя до конца времен!
- Я вернусь, - повторил он и замолчал.
Они долго стояли так, скованные горестным объятием.
- Я не могу сказать, что мне нравится эта идея, Бинабик, - сказал принц Джошуа. - Нам придется нелегко без твоей мудрости, особенно теперь, после смерти Джулой. - Принц угрюмо покачал головой. - Эйдон знает, каким ударом это было для нас. Я почти болен от горя, и у нас нет даже тела, чтобы оплакать ее.
- Таково было ее желание, - мягко сказал Бинабик. - Но в относительности нашего первого беспокойства мы не имеем возможности очень меньше печалиться о потере вашей племянницы и юного Саймона. Я объяснял вам мои соображения.
- Возможно, но как быть с мечами? Нам еще многое нужно узнать.
- Малое воспомоществование я могу оказать Стренгъярду и Тиамаку, - сказал маленький человек. - Я уже производил переводы на вестерлинг почти всех пергаментов Укекука. С очень немногими оставшимися может помогать Ситки. - Он указал на свою невесту, молча сидевшую подле него. Глаза ее покраснели. - А затем с сожалением сообщаю, что после окончания этой работы она будет забирать оставшихся кануков и возвращаться к нашему народу.
Джошуа посмотрел на Ситки.
- Еще одна утрата!