А той уже было ясно, что Молдер опять нашел своих зеленых человечков.
Теперь вот в северной части Тихого океана, на дне...
- Знаешь, ты меня просто удивляешь, - сказала она. - Сидишь в подвале, роешься в куче бумаг, смотришь какие-то передачи... Другой агент просто взял бы и выбросил это в мусор. В первую очередь - из головы.
Молдер сел за стол, с удовлетворенным видом оглядел "кучу бумаг".
- Не скажи!.. В подвал стекается далеко не один лишь мусор! Поэтому я и сижу здесь.
У него был такой самодовольный вид, что Скалли захотелось его уколоть.
- Ты сидишь здесь, - сказала она, - потому что боишься сам себя. Потому что боишься собственной дотошности... Ведь всем известно - тебя можно поставить посреди пустыни, сказать: "Здесь истина", - и ты потребуешь лопату, чтобы докопаться до нее и удостовериться, истина ли это на самом деле.
- Неужели ты действительно обо мне так думаешь? - удивленно спросил Призрак. Он не понимал причин ее яда.
"И в самом деле, - подумала Скалли. - С какой стати я на него набросилась? Разве он виноват в саботаже следствия?" - Ну, может, не лопату, - отступила она, - а кирку или экскаватор. Но попросишь обязательно.
Молдер усмехнулся и полез во внутренний карман пиджака.
- Вот и хорошо, - сказал он. - В Сан-Диего как раз нашлась подходящая куча мусора. - Он вытащил из кармана разноцветную бумагу, в которой Скалли сразу же узнала билет на самолет. - И я хочу, чтобы ты помогла мне в этой куче порыться, - он встал и протянул билет партнерше: - А вдруг найденo жeмчужное зерно!..
Военно-морской госпиталь Сан-Диего
В госпитале у них проверили документы и направили к доктору Сайзеру, который как раз и занимался командой французского судна.
Разыскав нужную палату, они обнаружили в ней мужчину лет сорока пяти, с усталым лицом и темными кругами под глазами.
- Доктор Сайзер? - спросил Молдер.
- Вы из ФБР? - Мужчина судорожно потер лоб. - Мне только что звонили снизу.
- Агент Молдер, - Призрак показал удостоверение и кивнул в сторону напарницы. - А это агент Скалли.
Скалли уже вела визуальный осмотр ближайшего больного.
Вид его был ужасен: все лицо в глубоких язвах и каких-то розовых ошметках, взгляд устремлен в потолок, и в глазах нет ничего, кроме нестерпимой, бесконечной боли.
Больной, лежащий на соседней койке, выглядел ничуть не лучше. Разве что глаза его были закрыты. Наверное, ему вкололи наркотики, и он на какое-то время забыл о боли и смог поспать...
- Вы по поводу французских моряков, получивших радиационные ожоги?
- Да, - кивнул Молдер. - Как у них дела?
- Дела, прямо скажем, не очень. Нам нужно выяснить, каким образом их следует лечить, а источник поражения так и не определен, потому что дело окружено ореолом секретности, - доктор Сайзер развел руками.
Скалли повернула к нему голову.
- А как вы можете характеризовать симптомы? - и добавила, заметив удивление в его глазах: - Не беспокойтесь, я медик с образованием. Можете мне сказать.
- Симптомы у них на лице. А кроме того, лейкоз, быстрая мышечная деградация, спонтанные кровотечения в кишечнике и других внутренних полостях. Наблюдается кровь в моче. У всех тяжелый бред и пока еще легкие степени комы. Прогноз, на мой взгляд, весьма неопределенный.
- Какому же воздействию они подверглись?
Доктор Сайзер крутанул головой, будто воротник рубашки жал ему шею.
- Не менее двухсот рентген. А может быть, и все четыреста. Причем очень высокая степень поглощения...
- Но это почти то же, что перенесли жертвы бомбардировки Хиросимы.
Сайзер понизил голос:
- Я не знаю, с чем именно вошли в контакт эти люди, но это явно был искусственный, а не природный источник. В природе подобного уровня просто не существует.
- На нашей планете действительно не существует, - встрял Молдер, и Скалли посмотрела на него с неудовольствием: даже здесь не может без своих выходок.
- Вам не удалось с ними поговорить?
- Нет, - врач опять развел руками. - Они находились уже в слишком плохом состоянии, когда поступили в госпиталь. Кроме одного парня. Кстати, это показалось мне очень странным. Парень абсолютно не пострадал. Абсолютно. Я держал его под наблюдением целые сутки и, в отличие от остальных, не обнаружил ни одного, даже слабого, симптома. Уровень лейкоцитов и эритроцитов был вполне нормальным. И вообще он пребывал в добром здравии.
Напарники переглянулись. Молдер явно оживился, и Скалли подумала, что Призрак уже продумывает очередную безумную теорию.
- В самом деле? - удивилась Скалли. - Пережив такой уровень радиации?!
- Совершенно не облучился, - Сайзер энергично кивнул. - Нонсенс какой-то. Хотя это пока что спасло остальных. Именно он и довел корабль до Сан-Диего. Остальные просто не смогли бы управлять кораблем в таком состоянии.
Напарники вновь переглянулись, и Скалли увидела, что Молдер еще более оживился.
- А можем мы поговорить с этим нонсенсом? - быстро спросил он.
- Могли бы, если б он находился здесь. Он выписался сегодня утром. Зовут его Поль Готье, - было похоже, что Сайзер запомнил имя удивительного феномена на всю жизнь. - У него есть дом в Сан-Франциско, - он подошел к компьютеру. - Сейчас я дам вам адрес.
Пасифик-хайтс, Сан-Франциско Калифорния
В тот самый момент, когда Модцер и Скалли разговаривали в Сан-Диего с доктором Сайзером, в четырех с половиной сотнях миль к северо-северо-западу от них так и не ставший больным человек по имени Поль Готье стоял на пороге своего дома.
Закрыв входную дверь, он внимательно прислушался.
В доме было тихо, лишь урчал кондиционер, поддерживая заданный температурный режим.
Готье вошел в комнату и внимательно осмотрелся. Голубые глаза скользнули по камину в центре комнаты, по дивану и креслам, по темному экрану телевизора, по картине, висящей на стене. Потом взгляд его переместился на противоположную стену, где висела фотография в простой деревянной рамке.
Готье подошел ближе, впился в фотографию глазами.
На снимке была изображена Эйфелева башня, а на ее фоне - мужчина и женщина. Мужчиной был Поль Готье, а компанию ему составляла Джоан, на которой он был женат уже почти десять лет.
Готье смотрел на нее, будто не узнавая, пока за спиной не разразился нетерпеливыми трелями телефон.