Утро сегодня словно решило поиздеваться: яркое солнце, прозрачное голубое небо, Яндекс-Алиса в телефоне радостно сообщила, что на улице летняя погода, можно гулять и попутно поздравила с первым днём учебного года. Настроение из-за этого, и так паршивое — всю ночь Василиса задыхалась, ей снился кошмар, что она бредёт по бесконечной раскалённой пустыне — окончательно испортилось. Вдобавок мама уже перед выходом пожелала «побыстрее найти себе подходящих друзей в новом месте», и всю дорогу до школы Василиса представляла, как на неё станут пялиться во время линейки. Как же, одиннадцатый класс — и вдруг пришла новенькая. Когда уже показалась решётка школьного забора, ноги предательски дрогнули и сами повернули в сторону калитки. Василиса решила, что так тому и быть. Ничего страшного не случится, если торжественное построение она пропустит.
По случаю первого сентября и линейки класс был пуст: все покидали сумки и отправились скучать под бдительным надзором учителей. Василиса осторожно вошла и осмотрелась. Последняя парта в ряду возле окна оказалась не занятой. По крайней мере, ничьих вещей на стуле не лежало. И это радовало. Отсюда можно спокойно изучать, с кем ей придётся иметь дело весь последний учебный год в новой школе. Никто же не будет прямо во время урока оглядываться назад?
Стоило усесться за парту, как древний стул опасливо скрипнул под весом девушки. Взгляд сразу зацепился за обшарпанную столешницу, и Василиса поняла, что краснеет. Кто-то нарисовал маркером похабную картинку, а ниже добавил с какого-то порносайта чуть ли не абзац текста, с матерками и подробным описанием совокупления. В прежней школе за такое вышибли бы со скандалом, а тут за лето даже не закрасили!.. «Лучше бы меня отсюда выгнали, чем тут учиться!» — мысль мелькнула и мгновенно испуганно исчезла. Какая бы ни была школа, а с треском вылететь, не закончив одиннадцатый класс, врагу не пожелаешь.
Душу опять захлестнула ненависть, аж задрожали колени и похолодели кончики пальцев. Ненависть к отцу — после развода он согласился с доводами суда, и дочь осталась с матерью. А ведь мог бы подключить свои знакомства, похимичить… Так нет, принципиальный, честный. Ненависть к матери — импульсивная истеричка, которая всегда старалась всех и всё «держать под собой». Удивительно, как папа столько лет с ней прожил и ушёл к более молодой и привлекательной девушке только сейчас. А в результате «ради дочери» мать отказалась от квартиры в Ярославле, и месяц назад они переехали в этот маленький поганый городок. Рыбинск, «мамина родина». Что там подружка Василисе перед отъездом нагадала? Всё у тебя переменится, встретишь ты свою судьбу суженую… Ага, как же! Судьбу?
Век бы этот Рыбинск, дыру идиотскую, не видеть. Всё в городе было вроде как положено: дома-девятиэтажки, улицы и тротуары, школы и больницы, заставший наверняка ещё мамино детство кинотеатр и даже что-то похожее на торговый центр. Но выглядело это «всё» так, что раньше Василиса побоялась бы подойти к нему ближе, чем на десять метров. Тут же пришлось для справки в школу ходить по врачам в поликлинике… Когда прямо перед Василисой на пол и чуть не на голову упал увесистый кусок штукатурки, она закатила истерику. Ну а мама, вместо того чтобы понять и утешить, сначала обругала прямо там, а потом дома отдельно устроила скандал — им здесь жить, а дочь их с первого же дня перед людьми позорит.
Захотелось плакать, но этого делать было нельзя. Пересесть Василиса тоже не успела. Класс быстро начал заполняться парнями и девушками: линейка, на которую Василиса не пошла, закончилась. На новенькую откровенно пялились, но хотя бы открытой ненависти не чувствовалось. Василиса стараниями родителей всегда училась в очень хороших гимназиях, зато про всякие «отстойники» для хулиганья или разные там провинциальные школы в интернете начиталась заранее. Надо же понять, куда её мать засунула? Если верить всяким статьям и форумам, вроде бы начало неплохое.
Классная руководительница вошла за последним учеником. Василиса торопливо раскрыла блокнотик, куда, не надеясь на память, на всякий случай записала имя: «Лариса Демидовна». Пока учительница грозно осматривала подведомственных ей учеников, так же внимательно Василиса осматривала и её вместе с классом. Средних лет женщина выглядела ухоженной — аккуратная укладка окрашенных в светлый цвет волос, модный маникюр. Общее впечатление немного портила некоторая полнота, которую она пыталась скрывать, и от этого платье сидело не очень удачно, мешковато. Как учил отец — наверное, в прошлой жизни — Василиса постаралась вычленить главное в своём первом впечатлении. Результат не понравился: ребятам классная руководительница отдавала однозначное предпочтение по сравнению с девочками. Впрочем, и было-то парней всего одиннадцать из тридцати.
И если проследить, на кого из учеников какие взгляды брошены, сразу понятно, кто в классе лидер и любимчик. Вон тот симпатичный шатен с модной короткой стрижкой. Василиса всмотрелась: действительно, внешностью не обижен, тонкие губы, прямой нос, большие синие глаза, спортивная фигура. А ещё белоснежная рубашка, галстук, школьный пиджак с иголочки, не то что расхристанный и не самый богатый вид у остальных парней. Наверняка все девчонки в классе за ним бегают, поэтому надо его обходить за километр. Тут и без форумов Василиса знала: побьют. Да и первое впечатление парень оставлял какое-то не очень приятное. И рот у него не закрывался, что нравилось сидевшим рядом девчонкам, но отталкивало Василису. Самой разной масти: одна вся конопатая и волосы кудряшками, две полноватых, четвёртая худая и высокая как жердь. Василиса сразу отметила, как они свысока поглядывают на остальных и посматривают на красавчика, внимая его трепотне. Всех остальных девчонок можно отнести в категорию «серых мышей», а от этой четвёрки надо держаться подальше. Ещё увидят в новенькой соперницу за внимание своего красавца.
Дальше наблюдать, прикинувшись «тише воды, ниже травы», не получилось. Лариса Демидовна грозно зыркнула и постучала указкой по столу. Дождалась, пока смолкнут разговоры, и вдохновенно начала:
— Прежде чем напомнить вам, что этот год ваш последний в школе, в конце одиннадцатого класса вы сдаёте Единый государственный экзамен, а дальше перед вами открывается дорога в жизнь — и от экзамена зависит, какая она будет, эта дорога, я хотела бы познакомить вас с новым учеником. Встань, пожалуйста, перед доской. Вашего нового товарища зовут Василиса Громова, она переехала к нам из Ярославля вместе с мамой. Школу она закончит вместе с нами. А теперь расскажи о себе.
— Я не знаю, что сказать, — растерялась Василиса.
— Не состоял, не привлекался, — кто-то решил подсказать.
Большая часть класса мгновенно отреагировала хихиканьем.
— Не обижайся, мы рады новому ученику, правда, ребята?
— «Она нежно подмигнула одной из девочек, и тут Глебу стало обидно». О, спалился! Точно, ты на неё запал и влюбился с первого взгляда. Вон морда стала красная, — громкий голос какого-то парня раздался с самой дальней парты.
Василиса машинально отметила, что любимчика классной руководительницы и красавчика зовут Глебом: он невольно вздрогнул, когда шутник назвал его по имени. Дальше покраснел от злости и показал куда-то назад кулак.
— Транслирую мысли Глебчика дальше: «А я думал, ты сначала мне дашь», — громко продолжил всё тот же шутник. — Эй, Вася, ты какой ориентации? По девочкам, или по парням?
— Андрей, прекрати немедленно, — Лариса Демидовна начала сердиться, вперила грозный взгляд в самую последнюю парту в углу, за которой вальяжно развалился шутник. — Или завтра в школу ты вернёшься с родителями!
— А я чё? Вы же сказали: надо знакомиться. Вот я того, и знакомлюсь. Надо же узнать, какой она ориентации. Она себе место выбрала? Василиса Прекрасная. Прекрасно даёт. Ну вот надо же знать, кому она даёт? А вдруг у нас своя будет, розовая? Ты это, сразу колись, если что!
— Чугунов! Кажется, ты соскучился по нашему психологу? Анна Геннадьевна будет счастлива тебя видеть.
Эта угроза подействовала, хотя Василисе и показалось, что она услышала: «Испугала ежа голой жопой». Зато по всему классу снова пошли смешки, теперь намного громче и злее. И тут Василису прорвало. За все летние месяцы и новую дурацкую школу разом. За дуру классную, которая не может унять «Камчатку на задних партах»: в прошлой гимназии во время урока никто и пикнуть не смел. Там, если классная руководительница была недовольна, ученики вообще дышали через раз — а здесь с бардаком на уроках придётся жить весь год. И да, Василиса знала и про свою блондинистую внешность, и про роскошную косу, и про то, что лицом и фигурой напоминает ту самую Василису из советских фильмов-сказок. В старой-то гимназии прозвище терпеть не могла. А здесь, с таким намёком и на глазах у этой дуры Лариса Демидовна — стоит, ещё и улыбается… И плевать на последствия!
— Пусть остаётся, простим дурака. Только как тебя там, Андрей? Предупреждаю. Запомни. Василиса Премудрая. Напомнить, чем отличается? Сунешься — х…й оторву и на память замариную. На этом вопрос о моей ориентации считаю закрытым, — по классу прокатился настоящий хохот. — Можно, я вернусь за парту?
Не дожидаясь разрешения, Василиса вернулась на выбранное место, стараясь сохранять невозмутимый вид и успокаивая себя тем, что ей абсолютно безразлично, с кем учиться. Внутри же всё оборвалось и захолодело. Лариса Демидовна теперь сожрёт без соли, с классом отношения испорчены, не успев наладиться. Какой скандал дома устроит мать, лучше вообще не думать. Надо же было так неудачно выбрать парту, ясно с чего она стояла пустая.
— Да ладно вам. Наш пацан! — слова того самого хохмача Андрея Чугунова прозвучали для Василисы последним гвоздём в гром похороненных перспектив хоть как-то тихо и незаметно пересидеть последний год в новой школе.
Остаток дня стал кошмаром. Василиса костерила себя на все корки, обзывала самыми страшными ругательствами вплоть до «дура-блондинка» и «краса-тупая коса». Не просто сорваться, а матом — полное позорище. Да и отец всегда говорил, что нецензурной бранью щеголяют одни лишь идиоты, не умеющие свою мысль донести нормальными словами. А уж как станет вечером трепать нервы мать, особенно после визита к завучу по воспитанию… Классная нажалуется обязательно, это как пить дать. И хоть домой не приходи. Вдобавок чуть ли не на каждой перемене рядом оказывался Глеб, то ли «клеился», то ли пытался «загладить вину». Так что от взглядов, которые Василиса несколько раз ловила от сидевших рядом с ним девчонок, нехорошо сосало под ложечкой. Конец первого учебного дня Василиса встретила как манну небесную. И специально решила чуть задержаться, пусть остальные уйдут. По крайней мере, если Глеб всё-таки пытался именно «клеиться», точно ждать не станет. А четвёрка поклонниц сообразит, что она на «их прелесть» не претендует.
Троица девчонок-воздыхательниц Глеба появилась внезапно. Как резкий порыв ветра посреди солнечной и ясной погоды. Вроде бы в коридоре никого — Василиса специально посмотрела, прежде чем войти в гардероб за ветровкой и сменкой обуви — и вот уже стоят на пороге. Брезгливый взгляд, которым девушки окинули соперницу с ног до головы, прошёлся свинцовыми волнами неприязни по телу. На секунду остановившись глазами на толстой и роскошной косе, конопатая плотоядно улыбнулась.
— И что он в тебе нашёл? Подобие одно, а не девушка. Не зря Чугун тебя за парня принял. За трансвестита, — обе толстушки, у которых уже была не только округлая по-женски фигура, но и большая грудь, противно захихикали.
— П-простите? — переспросила ошарашенная Василиса, и почувствовала, что у неё дрожат коленки.
Кажется, реакция «мстительниц» позабавила. Откинув со лба завитые тугими кольцами волосы, конопатая хищно оскалилась.
— Понаехала, и сразу чужих парней отбивать. Думает раз из большого города и папик богатый — всё можно? А у нас всё не так.
В её голосе так и сквозили нотки разочарования, презрения и желания не просто отвадить соперницу, а унизить. Конопатая нагло схватила жертву за подбородок, как будто та какая-то чудная зверюшка, и начала с любопытством разглядывать. Надо было оттолкнуть или ударить, но Василиса не могла пошевелить руками и ногами, те стали словно ватные.
— Ну, девочки, поучим?
В это мгновение в коридоре спасительно хлопнула дверь, и зацокали чьи-то каблуки. Продолжать драку с риском попасться кому-то из учителей троица не стала. Конопатая развернулась:
— Ладно, пошли, девочки, — и, уходя, бросила через плечо: — Очень тебе не советую, мымра, болтаться у нас под ногами. Рискнёшь ещё раз отбивать чужих парней…
Оставшись в гардеробе одна, Василиса сползла по стене на пол, будто в теле не осталось ни одной кости, её заколотило от пережитого страха. Чудом ведь не избили. Чтобы не разреветься прямо на месте, девушка схватила ветровку и мешок с обувью, не переодеваясь, прямо в школьных босоножках выскочила на улицу. Забравшись с ногами на скамейку в углу школьной территории, со всех четырёх сторон спрятанной высокими кустами, медленно принялась дышать, стараясь успокоиться и не зареветь. И тут до сознания дошла странность: а почему их было трое? Вчетвером бить сподручнее, вдруг жертва не испугается и начнёт сопротивляться. Да и камера в углу раздевалки висит, жаль звук не пишет… Развели как последнюю лохушку! Те шаги в коридоре принадлежали той, четвёртой. Только идиот будет устраивать драку на территории школы, да ещё под камеру. Зато где новенькая живёт и каким путём ходит, они ещё не знают. А вот так пугануть и потом проследить — запросто.
Рот наполнился противным кислым привкусом. Если сейчас кинуться домой — четвёрка запросто или по дороге прямо сегодня, или завтра-послезавтра поймает. И драку они устроят по-настоящему. А дома мама, ей уже наверняка из школы настучали и про то, что дочка не явилась на торжественную линейку, и как она потом «вливалась в новый коллектив». Скандал гарантирован, причём не один. И непонятно, что хуже — четыре ревнивые дуры из класса, или мамины истерики. Не раздумывая, Василиса упихала мешок с запасной обувью в сумку, и плевать, что изящный фирменный «городской» рюкзачок от этого превратился в страшный мешок. Подхватила ветровку и пошла совсем в другую от дома сторону. «С городом познакомлюсь», — начала убеждать себя девушка.
Шла Василиса долго и бесцельно. То брела по улице, то заходила в какой-нибудь магазин, и неважно в какой и на что пялиться. Хоть на сотовые телефоны, хоть на порошки. Потом снова шла куда-то в сторону Волги. Всё дальше и дальше от знакомых мест, которые не получалось называть «своими» — хотя именно такими они и грозили отныне стать надолго. И с каждым шагом Василиса ощущала, как они с городом похожи. И здесь тоже всё самое лучшее, слава и хорошая жизнь осталась во вчерашнем дне. Сегодня же лишь память о прежнем счастье и медленное увядание в тиши ненужности на обочине жизни.
— О! Вася! Василиса! А ты здесь откуда? — неожиданный возглас со спины заставил вздрогнуть.
Обернувшись, девушка с удивлением обнаружила Андрея Чугунова. Того самого, который сначала острил в её адрес насчёт ориентации, а потом сказал, что она «свой парень». Сейчас удалось его рассмотреть повнимательнее. Здоров и широкоплеч, наверняка силён, нос картошкой и когда-то сломан в драке, круглое лицо простое, бесхитростное — легко обманешься, посчитав парня за глупого дурачка. На руках какие-то синие татуировки от запястья и выше уходили под рукава футболки.
— Дай угадаю. Домой нельзя, будут нервы мочалить. За сегодняшнее, — Василиса кивнула. Угадать нетрудно, но сейчас Андрей как-то не вязался с тем образом хулигана и гопника, который она нарисовала себе утром. Даже говорил правильно и чисто, без мата и разных словечек. — Есть место, до утра пустят без вопросов и откуда тебя не выцарапают. Я сейчас как раз туда, по одному делу. Пошли тогда со мной, перекантуешься. Я попрошу, со мной пустят.
Идти пришлось совсем недалеко. Возле подъезда потрёпанной жизнью длинной советской девятиэтажки на скамейке стояли и сидели несколько парней лет по восемнадцать-двадцать, не торопясь курили и вели тихую беседу между собой. На Василису посмотрели внимательно, оценивающе, так что девушка почувствовала себя немного неуютно. Но Андрея, судя по всему, тут знали хорошо, здоровались с ним как с равным за руку и посторонились, пропуская к двери, без вопросов.
Дверь квартиры открыл крепкий и плечистый парень лет двадцати пяти, с широким лицом и длинными вьющимися рыжеватого оттенка волосами. Андрей дал знак спутнице подождать возле лифта, сам что-то негромко объяснил. Хозяин квартиры кивнул и сделал шаг назад в прихожую, Андрей же призывно махнул рукой. Квартира оказалась типичной восьмидесятых годов трёшкой, в зале на побитом временем советских времён диване сидели ещё двое. Парень — ровесник Василисы и Андрея, явно родственник хозяина, похоже, младший брат. У него на коленях расположилась высокая и стройная, с длинными ногами, брюнетка. Причём юбка у девушки сбилась, обнажая колено и угрожая чуть ли не открыть трусы, но той, похоже, было без разницы.
— Познакомьтесь, это моя, — Андрей сделал ударение на этом слове, — школьная подруга Василиса. — Это Стас, Паша и на коленях у него Света.
— Здорово! Пиво пьёшь? — не вставая с дивана, поинтересовался Стас.
— Ч-честно говоря, нет.
— Может, что покрепче?
— Вообще-то, я не пью.
— Классная у тебя подруга, — заключил Стас.
— А я тебе уже не нравлюсь? — кокетничая, встряла в разговор Света. Для пущей убедительности она подобрала свою юбку до самого верха, что на бледной коже аж ненадолго мелькнула чёрная ткань трусиков, и покачала ножкой. — Ну как я тебе, а?
— Ты лучше всех, — категорично отрезал Стас.
— Может, попробуешь пивка? — стал уговаривать новую гостью Паша.
— Я, честно, даже не знаю. Может, попозже? — растерялась Василиса
Андрей её привёл, познакомил и куда-то пропал. У него, вроде бы, тут были какие-то дела? И как тогда вести себя ей, ибо в таком месте и в такой компании она была первый раз? Разумнее было бы сразу развернуться и уйти, по крайней мере мама, объясняя про подобные места и всякие «вписки», всегда учила именно так. Воспоминание о маминых наставлениях тут же подняло в душе новую волну раздражения, у Василисы аж уши зачесались. Ну уйдёт она сейчас. И куда? Домой, в очередной скандал про её поведение, слушать очередную истерику? Да никогда. И в конце концов, не глухой лес, город, соседи кругом. Как человек разумный и взрослый, она в состоянии оценить возможные риски. Силой к ней здесь никто не полезет, но если дело примет нехороший оборот, она всегда успеет свалить. Всё-таки самый идеальный вариант, если удастся вернуться домой только утром, когда мать уже уйдёт: компания на квартире не самая подходящая, но ради такого дела можно и потерпеть.
— Попозже нам, может, и самим мало будет, — подхватил Стас, — так что угощайся, пока мы тебе предлагаем. — С этими словами он протянул Василисе высокий стакан, до краёв наполненный пенящимся янтарным напитком.
Чтобы не обидеть, пришлось взять и немного отхлебнуть. С непривычки — дома всегда на стол ставили вино, а пиво Василиса пробовала первый раз — вкус показался странным.
— Пашок, ты Димону не звонил? — поинтересовался Стас.
— Он чутка попозжа обещал подвалить. Он к какой-то подруге, что ли, заскочить хотел. Кстати, Димон сказал, что пузырь принесёт.
— А что за подруга такая? А то пусть к нам приводит, интересней будет.
— Стас, блин, тебе что здесь, ещё и баб не хватает? — язвительно отозвалась Света.
— Так я ж это, для компании, а ты у меня самая лучшая, зайчик, — Стас прижал сидевшую у него на коленях девушку к себе и начал целовать её в губы.
— То-то я заметила, как ты всё на чьи-то ножки пялился, — и Света увлечённо продолжила целоваться.
Василиса поняла, что краснеет и понадеялась — остальные решат это от пива. А ещё не получалось понять, нравится ли ей такой вот комплимент насчёт красоты и от такой компании, или нет.
— Вы чё, пацаны, после пива по водке хотите? — удивлённо спросила Света.
— А ты с нами не будешь? — озадачился Пашка, — кстати, ну и как тебе «Балтика»? — он переключил своё внимание на Василису.
— Да так, хорошо вроде, только водку я не буду, — с тревогой заметила она. — И пива мне хватит.
— Светка, а ты? Ещё пивка?
— Водку я тоже не буду. А вот от джин-тоника не отказалась бы. Паша, звякни этому своему Димону, может он лучше джин-тоник купит?
— Лады, если у него капуста есть, — тут раздался звонок, сквозь «картонную» дверь из коридора донеслись голоса. — О! Поздняк звонить.
Паша отправился открывать в дверь, пока её не снесли — кроме звонка гость ещё и пнул её ногой. Вскоре из прихожей раздалось:
— Здорово, Димон. Ты чё, один пришёл?
— Да ну её, эту Юльку, ломаться стала. А чё, вас много тут, что ль? — голос Димона был грубый и самоуверенный.
— Мы со Стасом, его Светка, и одна девчонка, Чугун привёл. Лёха ещё обещал подвалить.
— О, Чугун здесь, — Василисе показалось, что радости от этого пока неведомый Димон не испытывает. — Девчонка-то хорошая?
— Увидишь.
— А что, больше баб не будет?
— Машка ещё обещала. В нашем дворе живёт, ты её видел, под рыжую перекрасилась.
— А-а-а, эта.
Василиса машинально отхлебнула из своего бокала пива, а дальше всё происходящее как-то начало размазываться, рассыпаться на осколки. Вот Стас уже взасос целовался со Светой под смутно знакомый поп-хит сезона. Света сидела на нём верхом, лицом к лицу, обхватив колени парня своими ногами, её чёрная юбка сбилась на талии, полностью обнажив ноги и бельё, а руки Стаса обхватывали её спину, наполовину задрав вверх блузку. Вот уже Паша сел рядом с Василисой и попробовал её поцеловать, но она отказалась… кажется. Зато ей налили ещё бокал пива, но неудачно, облив Василисе юбку, а какая-то крашенная в рыжий цвет девушка повела её в ванну юбку застирывать.
Вернулась обратно в комнату Василиса, обмотав себя вокруг пояса полотенцем, так что получилось нечто вроде набедренной повязки. И вот она уже, непонятно в какой момент сидела на полу чужой квартиры и держала в руках бутылку тёплого пива в окружении незнакомых людей. Какая это была по счёту, она уже и не помнила. Может пятая, а может и десятая. Люди пили, курили и громко говорили, орала музыка. Несколько раз приходил сосед с криками, что сейчас вызовет полицию, если хозяин квартиры не прекратит шуметь. Всем было плевать. Света умудрилась на какое-то время исчезнуть со своим парнем, потом вернулась, очень довольная. Димон предложил девушкам потанцевать, Света и рыженькая принялись медленно кружиться в обнимку, потом Света вернулась на колени к Стасу, а её в танце заменила Василиса. Полотенце понемногу сползало то ли от движения, то ли оттого, что рядом пристроился Димон, чьи руки сначала гладили плечи, но бесцеремонно спускались всё ниже.
Последнее, то Василиса запомнила, перед тем как провалиться в чёрное беспамятство — это грозный рык Андрея Чугунова:
— Совсем охренели, мудаки? Приличную девушку с вами ненадолго оставить нельзя?! А тебе, Димон, последнее предупреждение. Я говорил, что она со мной… И дальше ты меня знаешь.
********
Василисе опять снилось, что она бредёт по жаркой душной пустыне. И там, словно в огромном духовом шкафу, её поджаривают и высасывают влагу до последней капли. Наконец липкий кошмар удалось отогнать и проснуться. Но легче от этого не стало. Голова гудела и пылала, как доменная печь. Или мартеновская? Правда, Василиса в жизни не видела ни ту ни другую, но везде читала, что жарит и гудит эта штука страшно. Вот примерно так, как и башка сейчас… Не открывая глаз, Василиса попыталась поменять позу, уложить голову по-другому — а вдруг поможет — но толку из этого оказалось мало. Боль только усилилась, прибавилась тяжесть в желудке. А во рту словно положили тонну какой-то химической дряни и потом сожгли, до того там было мерзко и сухо. Мышцы сотрудничать решительно не желали, и Василиса застонала с раздражением: вдобавок кто-то включил яркий свет.
Свет уходить не желал, и глаза пришлось открыть. От неожиданности девушка зажмурилась, оставались бы силы — вообще закрыла глаза ладонью. Но сил не было даже сжать веки. Если зрение не врало, она лежала на старенькой советских времён тахте, укрытая одеялом. И находилась тахта в таком же древнем советском гараже, приспособленном под жильё. Въевшийся в стены и крышу на века запах бензина и масла перепутать было нельзя. В углу тихо гудел древний холодильник марки «Свияга», под потолком светила и потрескивала лампочка, ввинченная в патрон прямо на проводе. Вдоль стены примостились полки со всяким барахлом, под которыми приютился дико смотревшийся в подобном антураже новенький керамический электрообогреватель-батарея. А над кроватью возвышался и ухмылялся мужчина лет тридцати. Его улыбка была ненормальной и какой-то пугающей. Будто перед Василисой стоял маньяк, который обнаружил очередную жертву и этому рад.
«Может, так оно и есть? Ой, мамочка…» — захотелось натянуть одеяло на голову, но остатки здравого смысла и головная боль, долбившаяся в затылок от любого движения, настоятельно утверждали, что таким способом прятаться бесполезно. Поэтому на всякий случай — хотя и не получалось сообразить, на какой именно — Василиса мужика принялась рассматривать внимательно. Он был высокий, кажется, выше Андрея, но уже в плечах. Тёмно-пепельные волосы торчали в разные стороны, а лицо обладало довольно аристократическими чертами, тёмно-зелёные глаза устало и колюче смотрели на девушку. А ещё почему-то, несмотря на жару в гараже, на мужике была рубашка с длинным рукавом.
— Т-ты кто? — заикаясь, решилась спросить Василиса. — И где я? Ой… — в затылок ударило тупой болью.
— У девочки первое в жизни похмелье, — насмешливо ответил незнакомец. — По уму в воспитательных целях надо бы дать тебе его ощутить до конца, но времени нет. Юбка под подушкой, пей лекарство и одевайся. Вернусь через пять минут. Не успеешь — придётся устраивать стриптиз передо мной.
Мужик сунул в руки стакан и вышел, а Василиса осталась, наливаясь густой краской стыда: это что же, её неизвестно куда и сколько так и тащили в одних трусах?
Вернулся хозяин гаража, как и обещал, ровно через пять минут. Достал с полки складную брезентовую табуретку и сел напротив тахты, опираясь спиной о стену и заложив ногу на ногу.
— Да, если что, меня зовут Виктор. И если что, в нашем Килька-граде я знаю всех и каждого. А если не знаю, то слышал. И по-хорошему такую эгоистичную дурочку, как ты, стоило бы пустить в свободное плавание. Не вляпалась вчера — вляпаешься через неделю. Или всё-таки по пьяни лишиться девственности, причём в групповухе, в твои планы не входило? — он хмыкнул. — Дошло, что вчера тебя чуть не пустили по кругу? Сначала по одному, потом трахали бы сразу вдвоём, а то и втроём?
— Ой, мамочки… я-я-я… — побелела Василиса.
— Ага. Вижу, что доходит, и ты не совсем пропащая. Да и Андрюха за тебя просил.
Виктор говорил тихо и совершенно спокойно, но его голос с чего-то пугал до мурашек по коже, поэтому Василиса быстро закивала, соглашаясь со словами этого незнакомого мужчины.
— Тогда заруби себе на носу. Никогда не пей незнакомые напитки в незнакомой компании. Иначе обязательно окажешься — заметь, не можешь оказаться, а обязательно окажешься — в ситуации, когда групповуха с тремя-четырьмя парнями покажется милой ерундой.
— Со мной такое один раз… — сипло попробовала возразить Василиса: головная боль ушла, но слабость осталась.
— Если не возьмёшься за ум, то не один, а первый. А ума пока, смотрю, нет. Куда тебя, дуру, поведут, туда и пойдёшь. И не спорь, — голос Виктора неожиданно из страшного стал насмешливо-усталый. Именно это и заставило всё-таки слушать, хотя нравоучения «от старших» Василиса не переваривала. — Для начала подумай, как ты здесь, в смысле в нашей дыре, оказалась.
— После развода суд меня к матери пихнул. А отец…
— Что отец? Тебе сколько лет? Пять? Или шестнадцать? Да, по закону ещё решает суд. А самой сказать? Выступить, пошевелиться, упереться? Нет, куда пнули ёжика — туда и полетела. Привыкла во всём полагаться на папу? До конца жизни? В школе то же самое. Ты по пьяни нам раз пять всё рассказала. Одного не пойму: что тебе мешало при всех этого донжуана сопливого послать с первого раза? Нет, опять пошла по течению. Он клеится, а ты вроде не при чём. То же самое и с мамой. Истерить будешь, а потом послушно делать, что она велит. Причём она-то всё прекрасно понимает, и думать будет в первую очередь о себе. И во вторую тоже о себе. Поверь, я не наговариваю. Твоя мать меня не помнит — а вот я её вполне неплохо. Просто так от бывшего мужа она не отстанет, пока не решит, что сумела получить всё, что ей нужно и что смогла. А ты для этого самый удобный инструмент.
— Расписал так, что краше в гроб кладут, — буркнула девушка. — Предлагаешь повеситься?
— О, как мы заговорили? А вот в гроб даже не думай, — Виктор внезапно резким движением закатал рукав рубашки, и Василиса сглотнула: вдоль вен там шёл старый длинный шрам. — Поверь опытному человеку. Который всю дурь опробовал на себе. Проблем твоих это не решит, как и водка с наркотой. И ссоры с родителями у меня были, и наркота, и резать себя пытался. Нашёлся золотой мужик, низкий поклон ему и пусть земля станет пухом. Врач скорой, который, когда меня с венами увёз, по дороге и в больнице потом сумел… в общем, вытащил он меня раньше, чем я с синтетики на героин перешёл. Но родителей в гроб я загнать успел, и брата потерял — он мне так и не простил.
— А мне что предлагаешь… предлагаете делать?
— Я? Ничего не предлагаю. Я по просьбе Андрюхи тебя приютил на ночь. Да нет, не живу я здесь, так, когда-то обустроил под одно дело. С тех пор иногда здесь сплю. И с тобой вожусь исключительно по просьбе Андрюхи, отсюда дважды повторять не буду. Во-первых, ухаживать он за тобой не собирался и не собирается. Во-вторых, чувствует себя виноватым за вчерашнее, что привёл тебя и оставил без присмотра.
— Мы в ответе за тех, кого приручили, — съязвила Василиса, радостно ощущая, как силы понемногу возвращаются: руки-ноги уже не ватные.
— Банально звучит, но верно. И в третьих. Андрюха предложил тебе дружбу на равных, но нужна ли она тебе, решай сама. Даю пять минут на раздумья, потом запускаю его сюда.
Виктор смолк, словно в гараже он один, не глядя на собеседницу встал и вышел. Андрей с виноватым видом зашёл через несколько минут. Отвёл глаза в сторону.
— Извини. Не сообразил, что они так быстро начнут… развлекаться, — Василиса заметила, что на языке у него вертелось иное слово, но в последний момент удалось его заменить на что-то приличное. — Меня там знают, я предупреждал, что ты со мной и рассчитывал — успею вернуться. И не подумай, у Стаса обувать и разводить никого не принято, если кому и припёрло прямо там, они всегда отдельно в другую комнату уходят. Не думал, что Димон сегодня вообще туда завалится, гнида такая. А ещё решится после моего предупреждения всё равно вот так, да ещё побыстрее, пока меня нет…
Очень хотелось разрыдаться, до того было паршиво на душе. Ведь если по-честному, она сама виновата, никто её пить не заставлял. А ещё очень смущал вопрос: как её Андрей тащил и куда при этом смотрел… Но сейчас всё это было точно не к месту, потому Василиса заставила себя пожать Андрею руку «по-мужски».
— Извини. Это я тебя подставила. И спасибо. И за вчера, и что нашёл место… переночевать.
— Прорвёмся.
— Точно. Говорят, один друг прикрыть спину — это уже много.
Андрей заулыбался, и Василиса поняла, что угадала правильно. А ещё, кажется, сообразила, чем парень её привлекает. Он на удивление в любой компании умел подбирать нужные слова и быть своим. Что среди тех куривший парней вчера у подъезда, что во время попойки на «вписке», что сегодня с ней — стоило быть честной, девочкой из семьи обеспеченной и с рождения не имевшей проблем. А уж от встречи с «улицей» и обычной жизнью её стерегли почище золотого запаса страны.
— Виктор сказал, чтобы я тебя довёл до подъезда.
— Пока я ещё чего не учудила, — Василиса, сама от себя не ожидая, прыснула от смеха. — Тогда пошли, — она посмотрела на часы. — Школу мы оба промотали сегодня… ну и плевать. Скандал мне всё равно гарантирован. Получу за вчера и сегодня сразу. Не обидишься, если не до квартиры, а до двора? Мама точно дома, а окна во двор. Если нас увидят вдвоём…
— Замётано, — расхохотался Андрей. — Меня точно опять пихнут к Анне Геннадьевне. Это наш психолог школьный. Ты не пугайся, она мировая тётка и с пониманием. Пугать и мозги канифолить зазря не будет, — он вздохнул. — Потому и расстраивать её не хочется. Я обещал, что в школе беспокоить её больше не буду.
Оставшись одна, Василиса задрожала, пальцы набрали код домофона с третьего раза. Она медленно вошла в подъезд и также медленно, спотыкаясь на каждой ступеньке, поднялась на третий этаж, достала ключи из кармана и открыла дверь. В квартире было тихо, но радость — матери нет или она спит — не успела разгореться, как сразу погасла. Мама уже стояла на пороге прихожей и зала. Едва дочь вошла и закрыла уличную дверь, мама немедленно сорвалась в крик:
— Ах ты, паршивка! Ты где всю ночь шлялась?! Да ещё после того, как нас опозорила на всю школу и в первый же день. А сегодня вообще не пришла на уроки. И не ври, я уже звонила и спрашивала.
— Да, мам. У меня были обстоятельства. Прекрати, пожалуйста. — Василиса старательно и неторопливо повесила ветровку на плечики, плечики на вешалку, мешок с обувью лёг на полочку.
— Прекратить? Прекратить?! Что прекратить? Ты что мне вчера написала? Ты зачем телефон отключила?
— Я тебе писала, что у меня так сложились обстоятельства, и я задержусь.
— Я всю ночь не спала! Что-то сердце прихватило, — охнула мама.
В зале рядом с дверью на тумбочке лежали какие-то таблетки, уже вынутые из блистера, и стакан воды. Мама демонстративно проглотила одну, залпом выпила воду и посмотрела на дочь. Но то ли слова Виктора ещё продолжали действовать, то ли что-то изменилось в ней самой — на Василису спектакль не подействовал. То есть позавчера она бы испугалась, а сейчас подумала, что сердцем мать никогда не страдала, да и таблетки приготовлены картинно и заранее.
— Ты понимаешь, что своим поведением ты сейчас перечёркиваешь все десять лет прошлой учёбы, золотую медаль. Я столько вложила в тебя сил, чтобы ты выросла образованной, сумела поступить на хорошую специальность… — остальной монолог Василиса пропустила мимо ушей. Хорошо хоть успела ухватить последнюю фразу: — Не ври собственной матери! Немедленно рассказывай!
— А что рассказывать?
— Правду!
— Правду? Хорошо, как скажешь, — в душе вскипело бешенство. — Меня вчера прямо после школы попытались избить одноклассницы, за то, что я приезжая. Потом мы с моим другом пошли в одну компанию, там я лишнего хлебнула пива, проспала всю ночь и сейчас у меня похмелье. Так что будь добра, давай все истерики потом, когда голова не так станет болеть. Расскажешь и про душу, которая у тебя болит, не зря ты витамины пьёшь, — по нервно дёрнувшейся щеке Василиса поняла, что с таблетками попала в цель. — И про золотую медаль занюханной школы, куда ты меня упихала — всё потом. Лучше 6ы я с отцом осталась, чем с тобой. Он бы, по крайней мере, моё состояние понял.
После чего быстро спряталась в своей комнате. Уже захлопнув дверь на защёлку, Василиса подумала, что про отца она ляпнула всё-таки зря. Теперь мама взбесится ещё сильнее. Радовало одно: хотя дверь в комнату дочери была хлипкая, из «картона» — Василиса подозревала, что её специально выбрали именно такую, пусть легко прослушивается насквозь — ломать её мать не станет. Пожалеет денег на ремонт.
Дверь пропускала звуки в обе стороны, и подозрительная тишина за ней настораживала. Василиса сидела сколько могла, но дальше захотелось в туалет и есть… На кухне мама её и поймала. С улыбкой застегнула браслет на руке дочери и торжествующе оповестила:
— Я крайне недовольна твоим поведением. Отныне ты ходишь исключительно на уроки — и всё. Это браслет специально для детей. Он будет сообщать, где ты. И если ты ещё хоть раз попробуешь улизнуть к своим алкашам, буду водить тебя за руку и забирать сама, — Василиса сглотнула: позора в виде «в школу с мамой под ручку» ей точно не пережить. — Также ты лишаешься всех карманных денег. Включая те, которые тебе перечисляет отец.
Мама картинно достала из ящика стола ножницы и банковскую карту, разрезала карточку пополам. Одновременно внимательно смотрела на дочь, как та отреагирует. Василиса надеялась — она ничем себя не выдала, хотя внутри кипела настолько, что готова была мать даже ударить. И эта мысль с чего-то больше не ужасала ни капли. Та смела рыться в её вещах! Ведь карточка лежала отдельно и спрятанная. А счёт оформлен хоть и на имя дочери, но до восемнадцати лет он под управлением отца. И теперь пока до папы дозвонишься, пока он найдёт время заглянуть в банк и заказать новую карту, а та приедет в Рыбинск… И не факт, что получится карточку забрать, если мать ещё и паспорт спрятала. Надо бы попросить Андрея ещё раз сходить к этому загадочному Виктору — он как заранее знал, что случится, когда она вернётся домой. Поинтересоваться насчёт матери, ибо сколько она, оказывается, про неё не знает. Всё потом. Пока же Василиса холодно уточнила:
— Кормить меня будешь? Или вдобавок назначишь наказание голодом? К слову, мне тогда куда-то надо идти жаловаться? Или перейти на одноразовое питание в школьной столовой? Ты у нас теперь мать-одиночка, бесплатный обед мне положен.
Мать заиграла желваками, но путь к холодильнику освободила. А потом вообще вышла из кухни.
Наутро Андрей встретил Василису почти на том же месте на краю двора, где они расстались вчера. Пожал руку и объяснил:
— Глебу я вчера популярно всё объяснил, — парень сжал ладонь в кулак и разжал. — Нет, пока без мордобоя, но с обещанием, если он своих прилипал не прижмёт — поправлю ему ориентацию. Он божился, что сегодня же им всё и сам объяснит. Но пока я сам не увижу, как этим четырём альтернативно влюблённым мозги прополощут, мне спокойней будет, если ты от дома до школы дойдёшь…
— В составе охраняемого конвоя, — расхохоталась Василиса. — Всё равно меня посадили под домашний арест. А это браслет-трекер, — она показала руку и вздохнула. — Без суда и следствия, следит за каждым чихом. Шаг вправо-влево считается побегом, прыжок на месте попытка улететь. Тогда как в школу придём, чур, не удивляться и не спорить. Кое-что хочу сделать, пусть подавятся. Лады?
— Тебе это слово не идёт. Больно ты правильная. Надо говорить «хорошо».
— От тебя дурных манер буду набираться.
— Лады, — рассмеялся Андрей.
Класс встретил друзей молчанием и оторопелыми взглядами: сразу после гардероба Василиса взяла парня под руку, так они вместе и дошли. Василиса села на заднюю парту по соседству с Андреем и подмигнула воздыхательницам Глеба. Андрей сумел удержать на лице спокойно-улыбчивое выражение, хотя и он был удивлён — пусть это заметила одна сидевшая рядом Василиса. Репутация в школе у Андрея не очень приличная? Зато он уже доказал, что друг настоящий. А уж выражение лица Ларисы Демидовны, когда она вошла провести классный час и увидела, где и с кем теперь сидит новенькая, стало достойной наградой за то поганое «знакомство с товарищами», которое учительница первого сентября устроила Василисе.
— Твоей матери, как пить дать, нажалуется, — шепнул Андрей. — У неё не зря прозвище «крыска Лариска».
— А плевать. Всё, что можно, мать у меня уже отобрала вчера. Теперь мне нечего терять, кроме своих цепей.
********
Просить Андрея проводить её после уроков обратно до дома Василиса не стала: у парня и свои дела есть. Хотя пока шла, всё время успокаивала себя, что она готова защищаться, сердце же бешено подпрыгивало от каждой тени и резкого звука. А вдруг Глеб не успел девчонок предупредить или те не послушаются? Дома выяснилось, что утренняя шутка насчёт «лишили всего» оказалось правдой. Симка на телефоне была оформлена на маму, и лимит интернета она, конечно же, не пополнила. На свой компьютер мама поставила пароль, с ноутбуком дочери поступила просто — уходя, оставила включённым, а зарядку забрала с собой. Помаявшись с час и сделав уроки не только на завтра, но и всё, что вообще задано, Василиса достала мольберт, краски и лист акварельной бумаги. Библиотека почти целиком осталась у отца, и рисование оставалось единственным занятием. К тому же создавать картины ей всегда нравилось и, по словам учителей в художественной школе, получалось у Василисы отлично. Сделать несколько набросков. Подарить сначала Андрею, ему будет приятно. А потом намекнуть, что хорошо бы «отблагодарить» и Виктора. Преподнести ему парочку рисунков — вот и будет повод наведаться, поговорить насчёт прошлого.
Девушка поставила мольберт возле окна и решила для начала изобразить дворовый пейзаж. Точнее, тот кусок их «коробки», который просматривался из окна. Руки, управляемые краешком сознания, работали как бы сами по себе. Разводили краски, смачивали кисточки и укладывали мазки. Голову до отказа забили мысли, что же ей делать и как выстраивать отношения с мамой? Минимум год, пока Василиса не окончит школу, не поступит в университет и не уедет отсюда в Ярославль или в Москву, им придётся сосуществовать вместе. Лишь когда всё было закончено, пришлось грустные размышления отложить в сторону. Чтобы ещё влажный лист переложить на стол и не смазать рисунок, необходимо делать это аккуратно и внимательно.
— Ни хрена себе!
На листе был изображён вовсе не двор. Василиса внимательно посмотрела за окно — вдруг она чего-то пропустила? Но нет, там на жухлом пожелтевшем газоне играли в футбол мальчишки, в стороне резвилась стайка девочек лет десяти, а в песочнице, пользуясь последним скромным теплом осени, под присмотром мам возились малыши. На рисунке под небом, выцветшим от зноя, извивами охристых и жёлтых линий застыли раскалённые пески. В зените горело злое жгучее солнце, вдалеке у горизонта темнели скалы и загадкой чернели наполовину занесённые песком непонятные развалины. Василиса аж передёрнула плечами, до того удалась картина, стараясь ворваться в прохладу квартиры огнедышащим валом.
Гадая, как у неё это получилось, девушка аккуратно принялась снимать бумагу с мольберта. Стоило рисунку оказаться в руках, и комната пропала! Теперь Василиса стояла посреди огромной диспетчерской. Ничем иным зал с рядом кресел перед пультами и большими видеоэкранами быть не мог. Сейчас зал пустовал, ни одно кресло не занято. Девушка пошевелила ногой и с удивлением обнаружила, что она «ощущает» себя в двух местах сразу. Жёсткий ботинок, под подошвой мягко легонько проминалась губчатая резина покрытия пола — и одновременно голые ступни ощущали ворс паласа у себя в комнате. Пол чуть-чуть проминался под ботинком, девушка могла потрогать и ощутить холодный пластик любого предмета. Стоило сделать с десяток шагов, как стало ясно, что если в диспетчерской Василиса перемещалась с места на место, то дома она замерла в неподвижности. В комнате она уже давно запнулась бы о стол, кровать или мольберт — в зале получалось ходить свободно. К тому же если ноги по-прежнему ощущали и домашний ковёр под голой подошвой, и стельку ботинка, руки и остальное тело чувствовало исключительно предметы в диспетчерской.
Глаза, наконец, привыкли к здешнему густо-медовому освещению, так что получилось разобрать детали. Зал был не из современности, а из далёкого будущего. В этом обожавшая фантастику Василиса ошибиться не могла, не существует на Земле таких вот огромных бесшовных объёмных видеоэкранов и сенс-панелей. Как не существует и голографических проекторов: они рисовали для оператора кусок пустыни, что-то вроде застывшего кратера вулкана и картинку из космоса. Да и в остальном вокруг сплошной металл и пластик, ни грамма бетона, краски или дерева. А ещё зал ощущался не очень человеческим. Создателям, похоже, нравились исключительно жёлтый и синий, никаких других цветов в дизайне они явно не признавали. Не нравились здешним творцам ещё прямые углы и полукруги. Если угол — то вместо двух сходящихся плоскостей будет как «фаска» третья плоскость, если нужен полукруг, его сделают из нескольких десятков отрезков. Плюс стоило занять ближайшее кресло, как ощутилось, что хотя сидеть и можно, но не очень удобно. Создано под более высокую и худую фигуру, причём с гораздо более длинными руками.
— Прошу разрешения на синхронизацию, — противно зазвенел в голове сухой металлический голос. — Прошу разрешения на синхронизацию. Прошу разрешения на синхронизацию, — Василиса встала из кресла — голос пропал. Села — внутри черепа опять загудело: — Прошу разрешения на синхронизацию. Прошу разрешения на синхронизацию.
— Чёрт с тобой, синхронизируйся.
От макушки до пяток прошла щекочущая волна, почему-то в нос ударил запах горячего шоколада.
— Степень сведения информационных баз пятьдесят процентов. Степень связи девяносто эргов. Степень синхронизации три четвёртых доли. Отклонения параметров в пределах синего допуска. Начать смену?
— Да.
Василиса ничего не понимала, но решила поступать так, как читала в книжках. То есть соглашаться и подыгрывать. Наверное, не просто так она сюда попала?
— Смена начата. Число активных операторов на текущий момент — один. Ваш допуск — синий. Число операторов жёлтого допуска на текущий момент — ноль. Внимание, красная тревога! На время тревоги ваш допуск повышен до жёлтого. Найдены союзники. Количество союзников одна тактическая единица. Внимание, атака. Внимание, атака. Обнаружены зверлинги. Тип — завроид. Сто двадцать единиц. Дать развёрнутую информацию? Дать локальную информацию?
— Да!
— Принято. Даю локальную информацию.
— Ч-чёрт, железяка тупая, — успела ругнуться Василиса.
И оказалась, что она уже смотрит на ту самую пустыню со своей картины. Как бы стоит на балконе на уровне третьего этажа. Внизу за грудой то ли развалин то ли камней залёг человек в самом настоящем бронескафандре: если хоть раз смотрел космические боевики и аниме или видел иллюстрации к фантастике, ошибиться невозможно. Сейчас броня почти сливалась с жёлто-бурым песком. Если бы не слабый голубой ореол вокруг фигуры, Василиса её вообще бы не заметила. А ещё человек отстреливался, огрызаясь короткими очередями в сторону подбиравшихся тварей. Они то ползли, то перебегали на четырёх или двух лапах. Покрытые мелкими чешуйками завроиды, как их обозвал здешний компьютер, напоминали одновременно змею с бронированной головой и доисторического ящера, сразу за короткой шеей находился широкий костяной воротник как у трицератопса. Твари всё ближе подбирались к человеку. И, похоже, не имели инстинкта самосохранения, ибо на песке валялось не меньше трёх десятков дохлых туш, но гадины упорно лезли.
— Развёрнутую давай!
Василиса снова сидела в кресле, на экране, словно глядишь сквозь окно на объёмный макет, появилась жёлтая пирамида, несколько серых непонятных полуразрушенных зданий — и одинокая синяя точка, которую вот-вот захлестнёт море красных. На самом краю макета внимание Василисы привлекли два жёлтых кружка.
— Статус! — сообразила приказать девушка и ткнула пальцем в кружки.
— Орудийные платформы второго класса, восстановлены на шестьдесят пять единиц. Силовые поля десять единиц. Активировать поддержку? — в металлическом голосе послышались сомнения.
— Да!
— Предупреждаю оператора. Ваш постоянный статус — синий. В случае превышения степени полномочий и признания Советом архонтов планеты неправомер…
— Огонь! И локальную информацию мне.
— Принято.
Василиса снова «стояла на балкончике». В двух точках на расстоянии полутора километров взметнулись фонтаны песка. Поднялись две сверкающие шестерни, над каждой загорелся ослепительно яркий шарик и полетел в ближайшее скопление завроидов. Раздались два взрыва, поползла туча пыли. Солдат внизу мгновенно этим воспользовался. Длинной очередью он расстрелял трёх зверюг, закопавшихся в песок и мешавших отступить, а сам метнулся к зданию и занял позицию уже в проходе. Но и завроиды не растерялись. Они мгновенно разделились на три группы. Два отряда атаковали пушки, которые теперь защищал прозрачный голубоватый купол. На расстоянии пары метров завроиды выстреливали из своего бронированного тела колючки, которые осыпали землю вокруг подобно смертоносному дождю, дальше подбегали и царапали преграду двумя выступавшими из тела возле хребта дополнительными конечностями, которые заканчивались похожими на косы опасными лезвиями. От этого купол на глазах бледнел. Третий же отряд по-прежнему старался добраться до человека.
— Внимание. Завроиды атакуют Врата. Внимание. Завроиды атакуют Врата. Силовые поля орудийных платформ — осталось две единицы. Начинаем закукливание Врат. Жёлтому персоналу эвакуация, процесс несовместим с биологическими компонентами. Синему персоналу оставаться на местах.
— Он же погибнет!
— Неверная команда. Приоритет синего персонала гарантировать сохранение работоспособности Врат.
— Тупая железка! Человек там погибнет!
— Нет инструкций, — засомневался голос. — Включить союзника в число жёлтого допуска?
— Да.
— Предупреждаю оператора. Ваш постоянный статус — синий. В случае превышения степени полномочий и признания Советом архонтов планеты неправомер…
— Вытаскивай нас обоих, робот идиотский! Как там правильно? Эвакуация союзника.
— Принято.
На сколько-то мгновений девушку окутала темнота, не хватало воздуха, словно в нос и рот напихали мокрой ваты. И вот уже всё пропало. Василиса стояла в своей комнате. А на полу у её ног без движения вытянулась фигура в сине-сизом бронескафандре.
Почти сразу фигура начала таять, растворяться в воздухе. И если бы не остававшийся висеть в воздухе запах пустыни, непонятной химии и густого звериного мускуса, Василиса решила бы, что ей всё привиделось. Девушка опустилась на колени коснулась рукой — вот он гость, лежит как лежал. Просто включился какой-то камуфляж. Ведь и «там» во время боя на песке его не было видно, пока робот с металлическим голосом не подрисовывал контур.
Гость резким движением ухватил руку хозяйки возле запястья. Броня тут же потеряла прозрачность, вернула прежний сине-сизый цвет с металлическим отблеском. Василиса зашипела — больно, синяк останется. Но пришелец уже сообразил сам. Ослабил хватку, потом вообще руку отпустил. Опираясь на стол и мольберт, он встал. Следом напротив него поднялась и, не отрывая любопытного взгляда, замерла Василиса. Одновременно пыталась смотреть чужаку в глаза — или где они должны располагаться под шлемом, и обежать взглядом фигуру в броне от широких плеч до кончиков ног и выглядывавшего из-за спины то ли автомата, то ли короткой винтовки. Пауза затянулась, тем временем взгляд художника вычленил, что еле заметные линии на броне примерно делят её на шлем, наплечники, грудной отдел. Рукава, брюки и сапоги. Но одновременно ни одного просвета, будто перед ней фигурка пластмассового солдатика, на котором при отливке условно разделили детали.
Чужак медленно обернулся вокруг. Осматривал комнату? Снова встал забралом к Василисе. Сорвал шлем, лицо под ним было красным, молодой парень-ровесник Василисы судорожно заглатывал воздух. Резким движением притянул девушку к себе, больно хватанув за спину. И поцеловал. У Василисы бешено застучало сердце, по голове словно молотком ударили, в глазах потемнело до черноты. Потому-то она и не увидела, что инопланетянин упал на пол, лишь услышала глухой звук. Когда зрение вернулось, чужак лежал на полу без сознания.
Несколько секунд Василиса не могла прийти в себя, её бил озноб, бросало то в жар, то в холод. Если это то самое из книжек «соприкосновение истиной пары из иного мира» — в гробу она видела и эту самую «пару», и всё остальное. Или это она на поцелуй так позорно отреагировала? Она, конечно, целовалась и раньше… но с чего взгляд так упорно тянет к поясу парня, примерно где под бронескафандром спряталось?.. Василиса покраснела, продолжая логическую цепочку, очень уж не вовремя всплыли в голове некоторые обязательные пикантные моменты из фантастических романов про попаданок. Дальше удалось взять эмоции под контроль, и девушка себя обругала полной дурой, начитавшейся идиотских книжек. Информацию этот чужак ей передал. Видимо, ему нужен был контакт кожа-кожа, и не лбами же стучаться с разбега? А к поясу её тянет, потому что там, если она правильно поняла, аварийный ключ. Он поможет снять броню снаружи и оказать гостю помощь.
Василиса встала на колени. Торопливо провела ладонью в указанном месте: там от брони и в самом деле отделилось что-то вроде толстой шариковой ручки. Экспериментировать Василиса решила с наиболее безопасной части тела. Провела кончиком «ручки» по шву сапога. В одном месте появился небольшой проём. Стоило ухватиться за него пальцами, как остальной шов разошёлся словно липучка. Сапог получилось снять. Под ним оказалась самая обычная нога в носке и серебристом трико. Дальше дело пошло. Второй сапог, «брюки». Когда пришёл черёд нагрудника, Василиса заодно, наконец, внимательно рассмотрела своего гостя. «Ручка» выскользнула из ослабевших пальцев на пол. Перед ней было лицо её одноклассника Глеба!
Секунду спустя тренированный глаз художника отметил, что она всё-таки ошиблась. И дело не только в глубоком загаре, худом лице и небольшом шрамике на щеке — в книжках любили писать про всякие «петли времени», да и волосы могли выгореть на солнце, сменив оттенок на тон светлее. Но пришелец выше её одноклассника примерно сантиметров на десять. Василиса на всякий случай немедленно в этом убедилась: прилегла рядом, вытянулась и сопоставила свой рост и рост гостя. Но парень никак не хотел приходить в сознание, не помогли ни лёгкое похлопывание по щекам, ни срочно найденный в аптечке нашатырный спирт. Василиса сняла с гостя остатки брони. Потом, кряхтя, взвалила его на свою кровать: чужак оказался на удивление тяжёлым. Дальше Василиса села напротив кровати на пол, обхватив колени руками, и лихорадочно начала обдумывать ситуацию.
Маме она пришельца отдавать не собиралась. Но тогда у неё три часа до её возвращения, чтоб всё устроить. И тут рецепты из книжек отказывали напрочь, ибо там героиня всегда была взрослая, самостоятельная и обязательно одиноко живущая. Была бы она дома в Ярославле… Хотя себе-то можно не врать. Нет и никогда не было у неё там настоящих друзей, сплошь одобренные родителями положительные подружки. Таких, как Андрей, без раздумья готовых полезть за тобой куда угодно, просто потому что тебе нужна помощь — раньше не было. С другой стороны, и Андрея-то она знает три дня. Мало, чтобы проверить по-настоящему. Но лучше нет. Да и интуиция шептала — лучше и не надо, Андрей уже всё доказал. Решено!
Номер Андрея в телефоне, естественно, записан не был, но на память Василиса не жаловалась и сейчас набрала нужные цифры с первого раза.
— Привет. Можешь говорить? Слушай, можешь прямо сейчас ко мне подъехать? У меня проблемы, — и даже не пришлось изображать испуг, голос и сам по себе задрожал. — Нет, не мама, хуже. И номер квартиры знаешь? Да. Её сейчас нет, так что давай сразу наверх.
Андрей находился где-то неподалёку, звонок в дверь раздался всего минут через двадцать. Парень вошёл, аккуратно и плотно закрыл дверь, защёлкнул замок и только потом спросил:
— Что случилось?
— Вот, — Василиса ткнула пальцем на разложенные на полу зала бронескафандр и винтовку. — И это не бутафория. Хозяин в отключке лежит у меня в комнате.
Андрей подошёл к деталям, взял и покрутил в руках винтовку.
— Ни х… То есть ни хрена себе. Рассказывай.
— На кухню пошли, чаю хоть налью. С конфетами или с вареньем?
— С конфетами. Если есть, лучше шоколадные, — ничуть не постеснялся Андрей.
— Тогда сейчас. Можешь пока на этого, на гостя посмотреть.
— Нет уж. Давай сначала объясни.
Ради друга Василиса не постеснялась залезть на мамину полку, достав оттуда запрятанные шоколадки. И улыбнулась своей правильной догадке, глядя на то, как загорелись глаза Андрея — шоколад он явно обожал. Дальше разлила чай и начала пересказывать события, иллюстрируя карандашными набросками в альбоме, которые успела сделать, пока ждала. Шоколада как раз хватило на весь разговор.
— Ты шикарно рисуешь.
— Спасибо, — Василиса вздохнула и не удержалась похвалиться. — Красный диплом художки и второе место на конкурсе по городу. А с этим что делать? У меня его оставлять нельзя.
— Это точно. Вот тебе соображения. Первое. Я правильно не пошёл к нему без тебя. Есть у меня друган, хорошо успел на Кавказе повоевать. Не, он нормальный, дурь, если что, терпеть не может. Но вот неожиданно будить его, особенно если он слегка в неадеквате, например, с вечера посидели хорошо… В общем, от неожиданности может не сообразить и руку сломать. Это я к тому, что по твоему рассказу, этот парень тоже из таких. Тебе он с чего-то доверяет, а вот кому другому, как очнётся, сначала запросто в морду даст. Так что хорошо бы, когда его перетащим, ты с нами была.
— Ты про браслет? Да начхать мне на него. И пусть попробует «в школу за руку», я ей при всех такое устрою! Тут такое творится! Думаешь, я просто так уйду?
Андрей аж вздрогнул, до того бурно и с энтузиазмом говорила и жестикулировала подруга.
— Тогда соображение второе. Надо звать на помощь Виктора. Других достаточно надёжных людей я не знаю, а жить «этому» где-то надо пока. У меня тоже не вариант. Да и везти надо на машине, так что без Виктора тоже не обойтись.
— Согласна, — Василиса не стала раздумывать. И Андрей вроде за Виктора поручился, и заодно теперь не надо искать повод поговорить насчёт прошлого.
— Тогда третье. Деньги. Одеть, накормить.
— А-а-а, ну это вообще ерунда. Да не смотри ты как на дурочку, которая думает, что булки на деревьях растут, а деньги из кармана папа достаёт. Отец, когда родители разошлись, большую часть денег переводит не матери, а мне лично и на мой счёт. А ещё папа у меня умнее, чем я думала. Или догадывался, чем неизбежно кончится. Карточку мать вчера порезала, но там оформили ещё и доступ по биометрии. Я точно знаю, что три «Сбера» в центре по морде лица работают, специально узнала, ещё когда приехали.
— Тогда я звоню Виктору, и пошли смотреть на настоящего пришельца.
Виктор ехал больше часа. За это время Андрей невозмутимо выпил целый чайник и догрыз вторую порцию шоколада, ради которой пришлось окончательно разорить мамины запасы. А Василиса извелась до такого состояния, что поймала себя на том, что пыталась обкусывать ногти — чего не позволяла себе делать класса с шестого. Виктор сумел Василису удивить: по оставшемуся у неё с прошлого раза впечатлению она не ждала, что тот приедет в костюме и при галстуке. Как и Андрей, он сначала тщательно прикрыл дверь, осмотрелся — Василиса отметила, что квартира ему точно знакома, сейчас гость именно сравнивал, что изменилось за годы. Дальше последовал вопрос:
— Что случилось? Да ещё, — он грустно улыбнулся, — в такой компании?
— У меня в комнате пришелец лежит.
— Не смешно.
— Нам самим не смешно, — скривился Андрей. — Но именно пришелец и именно лежит поленом на кровати. Это не шутка. Сам смотри, — и сунул в руки Виктору шлем.
Тот прошёлся пальцем по краю шва, повертел шлем и посмотрел край на свет, удивлённо прошептал: «Микроконтакты!»
— А теперь дайте разуться, подробный рассказ и показываете.
Василиса повторила историю с демонстрацией рисунков, дальше пересказала план, который они уже успели продумать вдвоём. Виктор слушал, не задавая вопросов. Когда осматривал чужака, не ограничился взглядами, а заодно пощупал руку, потом зачем-то коснулся губами лба.
— Вы упустили ещё один момент. У парня лихорадка. И если его срочно не лечить, он просто загнётся. Для начала, везём его ко мне. В гараж, в гараж. А ты, Андрей, молчать, гусар.
Василиса заинтересованно и непонимающе посмотрела на мужчин и так забавно хлопала ресницами, что Виктор сначала рассмеялся, потом сжалился и соизволил объяснить.
— Я живу один и к себе домой баб не таскаю принципиально и никогда. Для этого тот сарай и обустроен. Но так получилось, что год назад Андрею пару месяцев пришлось жить у меня, холодновато в гараже зимой в минус тридцать. Ну и поползли слухи, что я голубой, а у меня живёт сама понимаешь кто. Вон, смотри, до сих пор наш герой багровеет, едва вспомнит. Хотя кулаки он за эти слухи тогда почесал знатно. Зато теперь некоторые соседи меня обходят за километр. А это что?
Пока Виктор рассказывал, Василиса успела пошарить в секретере в зале и достать стопку листочков рецептов. Теперь быстро их перебрала, отложила штук пять, остальные сунула обратно.
— Это рецепты. Нам же нужны антибиотики? А просто так их в аптеке не продают.
— И как ты их собираешься покупать по прошлогодним рецептам, — всмотрелся Виктор, — да ещё по рецептам на капли от кашля?
— Проблема-то, — фыркнула девушка. — У меня интернет кончился, продиктуйте кто-нибудь название.
Дальше на глазах ошеломлённых товарищей Василиса под диктовку вписала в один из рецептов нужные лекарства и поправила дату. Теперь он получался выписанным всего неделю назад.
— Тихо шифером шурша, крыша что-то не спеша, — помотал головой Виктор. — Не видел бы сам — не поверил. Андрюха, мотай на ус. Вот до чего женщину доводит энтузиазм, если ей очень надо. А ещё вчера была такой тихой затюканной пай-девочкой.
— Да ну, что вы на пустом месте ерунду городите. Элементарно же. Красный диплом лучшей художки города. Профессиональному художнику почерк подделать раз плюнуть. Не на экспертизу же потащим? Если уж я папе помогала отчёты переписывать, он терпеть не мог от руки их писать, а с него регулярно требовали. Тут вообще плёвое дело.
— Тогда хватит болтать, тащим. Да, Виктор, у тебя в машине кусачки есть? И не смотрите так. Василиса, ты про свой браслет забыла? Хочешь, чтобы нас сразу выследили и спалили? Тогда будем ломать, и сунешь потом куда-нибудь поглубже.
*****
В гараже чужака переложили на кровать, после чего Василиса раскомандовалась:
— А теперь ему надо срочно дать лекарства.
— Слушаюсь, товарищ генерал. И как? — с насмешкой поинтересовался Виктор. — Пациент без сознания, таблетки глотать не может. И это хорошо, а то ещё доказывать бы пришлось, что не отрава. На тебе бы продемонстрировали сначала как вариант.
— Ну… Ну… — Василиса разом растеряла половину энтузиазма. — У нас же шприцы есть. Мы же не зря в растворе купили… — и осеклась: Виктор сунул ей упаковку со шприцами и флакон с антибиотиком.
— Делай.
— Я… Я… — девушка растеряно оглянулась и посмотрела на Андрея, ища у него поддержки. Но тот скрестил руки на груди и молча осклабился в усмешке, наслаждаясь ситуацией. — Я не умею… — жалобно выдавила из себя Василиса.
— А раз не умеешь и не знаешь, тогда не лезь с ценными советами. Я умею делать уколы, — Виктор вздохнул. — Хоть какая-то польза от дурной молодости. Так. Андрей, поможешь. А ты, дорогая, подождёшь на улице. Чтобы не мешала советами и маленькая ещё смотреть.
Что ответить Василиса не нашлась, и пулей вылетела наружу, пока над ней не начали смеяться вслух. Гаражи стояли двумя не очень длинными рядами позеленевшего от времени белого силикатного кирпича. И все вместе они прятались от жилых домов за сосновой рощей, в которую от гаражей ныряла старая плотно набитая грунтовка. Гараж Виктора был крайним в ряду, землю вокруг усыпали старые иголки, сквозь них пробивалась свежая трава и незнакомые цветы — машинами в здешних местах давно и не пахло. Зато пахло терпкими ароматами и хвоей, а солнечный свет, растекавшийся по золотистым стволам, казался жидким мёдом. Город здесь не слышался и не чувствовался совсем, гулко жужжали запоздалые осенние насекомые. Звонким серебром гудел в небе над головой ветер. И от этой умиротворяющей картины Василиса не находила себе места ещё сильнее.
— Заходи, — голос Виктора за спиной заставил вздрогнуть. — Лихорадку мы ему сбили пока, но по хорошему его бы настоящему врачу показать.
— Не дам! Знаю я вас. Сначала врачу, потом отдать на благо страны, высокие технологии, а его запрут где-то. Нет уж, он ко мне вывалился.
— Начиталась, — расхохотался Виктор. — Книжек и интернетов. Конфликт ценностей поколений. Вроде умно, а на деле глупость, извини. Как недоучившийся инженер я тебе скажу, что отдавать эту его броню и оружие просто нет смысла. Это как Ломоносову вручить современный ударный беспилотник. Он мужик был гениальный во всех смыслах, но не сообразил бы ни хрена. В его время про электричество ничего толком не знали, про радио и не догадывались — до их понимания одной математике расти ещё лет двести. Про электронику вообще молчу. Так и эта броня: столетия прогресса по готовому изделию не обманешь. Но в чём-то ты права. Если про твоего гостя узнают, жизнь парню испортят. Ладно. Я пока смотаюсь за вещами для него на первое время, а вы посидите. Насчёт врача пока сала в голове нет, но придумаем.
— Книжки ещё с картинками надо, — в последний момент вспомнила Василиса. — Какие-нибудь игрушки там говорящие для детей, которые говорить учатся. Или на мониторе показывают и слово произносят. Вам денег хватит?
— Понял. И хватит, ты тогда сняла — слона обеспечить можно. Как говорится, «шоб я так жил». Если что — звоните.
Когда Василиса зашла в гараж, чужак по-прежнему лежал на кровати, но уже не в забытьи, как минут пятнадцать назад: обморок перешёл в сон. Андрей приютился на знакомой складной табуретке. Заметив подругу, снял со стеллажа ещё одну такую же табуретку, выдвинул из угла небольшой столик и поставил две чашки. На холодильнике, оказывается, стоял и уже вскипел чайник, только заливай пакетики.
— Чёрный? Зелёный?
— Зелёный терпеть не могу. Больно полезен для здоровья.
— А я наоборот. И чем заниматься будем, пока Виктор мотается?
— Буду на тебя положительно влиять. Ты, смотрю, удачно сумку со школы таскаешь, — Андрей поморщился. — Да ладно, я уже в курсе твоих предпочтений. Девчонки у нас не представляешь, какие сплетницы. Как вчера нас увидели вдвоём, всё-всё про тебя рассказали. Математику и физику к тебе полкласса списать напрашиваются, а остальную лабудень ты не перевариваешь. Так что давай тетради и показывай образцы. Я уже дома всё сделала, осталось тебе переписать.
Следующие полчаса Андрей с восторгом наблюдал, как тетради, включая обещанные ещё с прошлого учебного года долги в виде сочинений по литературе, заполняются его почерком — даже с точно такими же кляксами и помарками. Разве что иногда приходилось поправлять смысл, сам он в жизни бы не написал именно так, и это могло их выдать. Василиса замечания принимала и вообще вся отдалась работе, очень уж ей хотелось уязвить Ларису Демидовну и дальше: могла бы отнестись с пониманием и с первого дня матери не жаловаться. Оба настолько увлеклись, что не заметили, как гость очнулся. Лишь когда ему надоело смотреть, и он присел, нарочно шумя, друзья обернулись.
— Ой! Я — Василиса, — она ткнула пальцем себя в грудь. — Это Андрей. А ты?
— Глеб, — прозвучало с акцентом, но разборчиво. А вот следующие слова оказались непонятны, но по интонации можно было сообразить, что спрашивают «где я».
— У друзей. Всё хорошо. Ты ко мне попал и…
Гость резким движением поднялся, крепко девушку поцеловал, аж губы обожгло. И тут же без сил опустился на кровать, оставив Василису судорожно заглатывать воздух и краснеть — то ли от поцелуя, то ли отреагировав приливом крови к лицу на обрушившийся поток информации.
— Шоб я так жил, как говорит наш общий знакомый, — восхитился Андрей.
— Это он сообщение передавал.
— Так и я о том же. Ухаживаешь за красивой девушкой, поцеловался — и всё сразу всем понятно. Приятное с полезным.
Василиса покраснела ещё сильнее и показала Андрею кулак. Хотелось то же самое сделать и гостю, но вдруг он не понимает, чего творит? Хотя нет, улыбается, всё эта зараза понимает.
— Ему в… в… в туалет ему надо. И он хотел выйти, осмотреться. А насчёт одежды и учебников я угадала.
— Понял. Подожди пару минут снаружи. Потом поможешь его вывести. Кстати. Обрати внимание. Выглядит он как наш красавчик, и имя звучит один в один. Зуб даю — не просто так.
На улицу вели чужака под руки вдвоём, Василиса больше придерживала, и то порадовалась, что Андрей и сам парень здоровый — как чужак один раз опёрся на неё всем своим весом, так девушка аж крякнула и присела. А на вид не так чтобы толстый… На улице чужак встал. Опираясь на стену гаража, глядя на сосны улыбнулся. Дальше повернул голову в сторону остальной линии гаражей — и с экспрессией высказал какую-то фразу, похоже, выругался. И глаза у него стали донельзя удивлёнными, про такие обычно говорится «по пять рублей каждый». Василиса проследила за линией взгляда. Ну высовывается из-за деревьев верхушка одной из немногих здешних четырнадцатиэтажек. И что в ней такого? Вполне прилично выглядит, даже покрашена не так давно. Но тут гостью стало хуже, он начал заваливаться, и друзья поспешили его уложить обратно в постель.
Дверь гаража с металлическим лязгом открылась, и почти сразу следом вошёл Виктор.
— Смотрю, гуляете?
— Да. Только вот этот с чего-то обычной многоэтажки испугался, — пожала плечами Василиса.
— Может ему просто от наших сосен и зелени плохо стало? — предположил Андрей. — Сама говорила, у них там пустыня. Может там везде так, и он дерева никогда не видел. Сплошные аксакалы растут.
— Саксаулы, — машинально поправила Василиса.
— Какая разница? Всё равно дубы, — рассмеялся Виктор. — Так. Я верю, что ты отличница и не надо мне говорить про разницу. Кино ты вряд ли смотрела и анекдота не поймёшь. Помогите мне всё притащить из машины, а дальше я тебя отвезу домой. Потом у меня не будет времени, а с твоей мамой мне стоит поговорить. На будущее.
— А я схожу за врачом. Есть идея. Да не смотри ты на меня так, не сдам я нашего пришельца. Помнишь, я про Анну Геннадьевну говорил? У неё первый диплом до психолога — терапевт. А ещё она надёжный человек. Нет, я ей ничего говорить не буду. Но попрошу просто зайти и посмотреть, без вопросов. Я думаю, она согласится. Объясни этому, чтобы молчал, пока его смотрят?
— Это вы о чём? — удивился Виктор. — И с чего это дама у нас так краснеет?
— Чугун ты. Бесчувственный!
— Он её поцелует — и у них через это полное взаимопонимание, как в сказках. Она ему всё объяснит, он ей чего надо.
— Нет, ребята, вы друг друга стоите. И не спорьте, девушка, вы точно с Андрюхой два сапога пара. Вот уж послала судьба на мою голову. Вы часом не родственники? Ладно, мы снаружи подождём, ты давай объясняй, и поехали.
Всю дорогу до дома Василиса молчала, у неё горели щёки, хотелось Андрея треснуть чем-нибудь тяжёлым. И почему-то упорно лезла в голову мысль, что вообще-то целуется гость лучше всех, с кем она гуляла и целовалась в прошлой школе. Дверь подъезда Василиса рванула так, что не будь та железной, вырвала бы с корнем, до нужного этажа взлетела. Но перед дверью квартиры решимости убавилось разом втрое, да и Виктор с чего-то приотстал, встав на середине лестницы.
— Ты звони, звони. Я тут, никуда не пропаду. Если меня в глазок увидят — запросто не откроют, и ночевать тебе в подъезде. Запасная кровать у нас, если помнишь, занята.
Трель звонка разорвала тишину трубным гласом подступающего Конца света. С громовым грохотом распахнулась дверь и на пороге замерла мама. В бешенстве она зашипела:
— Дожили! Срезала браслет, ушла к своим дружкам. Надеюсь, хоть в подоле ты никого не принесёшь? Отдала мне ключи и марш в свою комнату. Завтра же поставлю на окна решётку. Отныне из квартиры ты выходишь исключительно со мной.
Василиса хоть и вздрогнула — если мама не орала, а вот так вот шипела сквозь зубы, это было очень нехорошим признаком — но не сдвинулась с места. Присутствие Виктора придавало сил, да и за последнее время случилось столько всего, что мамины угрозы уже как-то не воспринимались чем-то серьёзным.
— Я бы позвонила, что мне срочно понадобилось уехать. Но кто-то, — Василиса постаралась добавить побольше яду в голос, — не заплатил мне за телефон. Только входящие, а вызывать тебя через кнопку «спаси меня» на браслете я побоялась. У тебя сердце слабое.
— Ах ты, паршивка! Да как у тебя язык поворачивается шутить над моим здоровьем. И это после всего, что я для тебя сделала. Чего замерла? Домой, я кому сказала!
Ухватить дочь за руку и поволочь силой женщина не успела: на площадку поднялся Виктор.
— Здравствуй, Надя.
— Не может… не може… н-не может быть, — мама замерла на середине движения, побледнела и перекрестилась. — Саша? Ты всё такой же…
— Немного ошиблась. Я его младший брат, Виктор. Но да, мне всегда говорили, что мы очень похожи. Я рад, что ты нас ещё не забыла.
— Чего тебе надо? — мама поджала губы и говорила сухо, вроде бы без прежнего страха, хотя руки и продолжали мелко подрагивать. — Я не желаю тебя видеть. Ни тебя, ни… Василиса, иди к себе. Иди отсюда, я сказала!
— Охотно верю, что не хочешь. Сашка после вашей ссоры выбил себе назначение в Благовещенск и с тех пор ни разу не приезжал. Но к твоему несчастью, я остался. В здравом уме и очень хорошей памяти. И я хочу поговорить.
— А я не хочу!
— Зря. Тогда я вынужден буду поговорить с твоей дочерью. Про мамину бурную молодость. Например, как она встречалась сразу с двумя и спала сразу с двумя. В итоге решила, что зелёный курсант и перспектива жены лейтенанта по гарнизонам тебя не устраивает. Продолжать здесь? Или?
— Не надо. Заходи, поговорим.
— Хорошо. Василиса, будь добра. Посиди в своей комнате с полчасика, ладно?
Девушка испуганным зайцем метнулась в свою комнату, закрыла дверь и замерла, не в силах унять взбесившееся сердце. Виктор не знает, а она никогда не задумывалась над тем, что между свадьбой родителей и её рождением прошло всего полгода. Василиса замотала головой, прогоняя нехорошие мысли, и продолжать цепочку возможных рассуждений себе запретила. Нет. Совпадение, и не больше.
Ровно через тридцать минут Виктор позвал Василису обратно и вслух проговорил условия. Василиса соблюдает «правила общежития». Предупреждает, когда задерживается после школы по своим делам, ночует всегда дома. Если по каким-то причинам приходит домой вечером достаточно поздно, её обязательно сопровождают Виктор или Андрей. Взамен мать не следит за каждым шагом дочери, не устраивает по любому поводу истерики и не ограничивает дочь в выборе знакомых. Капитуляция выходила почётная, но именно капитуляция, и Василиса немедленно пообещала выполнять свою часть обязательств. Когда Виктор ушёл, мать за вечер не проронила больше ни слова. Василиса же сказала себе, что не хочет даже подозревать, чем маме выкрутили руки — и тоже молчала.
*****
Следующим утром в город пришла осень. И пусть воздух ещё оставался тёплым, ветровку пришлось снять и нести в руках, но ветерок уже весело играл на асфальте с первыми опавшими листьями и лениво качал головками запоздавших пожухлых цветов в клумбе возле подъезда. Большая рябина в центре двора хвалилась сочными оранжевыми гроздьями на ветках и стыдливо прятала за зелёной гущей первую жёлто-багряную седину в кроне. Пахло туманом, мягкой осенней сыростью, влагой приближавшихся дождей.
Возле школы Василиса встретила конопатую заводилу четвёрки, которая всего несколько дней назад собиралась её бить. Девчонка мазнула по «конкурентке» высокомерно-презрительным взглядом, а Василиса вдруг поняла, что не боится теперь ни капельки. И не заступничество Андрея причиной. И тут же Василиса задвинула неприятную встречу куда-то на задворки воспоминаний. Донельзя хотелось бросить всё и проверить гостя, но школа входила в один из пунктов вчерашнего соглашения с мамой. Придётся сидеть от и до.
Андрей уже был на месте. Стоило сесть рядом, как он одними губами шепнул:
— Была вчера. Всё в порядке. Кое-что дописать надо.
Василиса молча открыла блокнот, куда в обложку были вложены оставшиеся рецепты. Тут в класс вошла учитель литературы, и стало не до разговоров.
— Чугунов. И что ты мне скажешь хорошего? — парень молча отдал сочинения. Учитель быстро их просмотрела. — Я смотрю, новая соседка на тебя очень положительно влияет. Как минимум, переписывал ты их сам, надеюсь, в голове хоть что-то останется.
Каким чудом Василисе удалось всю тираду просидеть с каменным выражением лица, она и сама не знала.
К середине дня солнце спряталось, небосвод нахмурился и посерел, угрожая обвалиться проливным дождём. Ветер из тёпло-игривого стал раздражённым, колючим и злым. По дороге до гаража Василиса раз пять за себя порадовалась, что не стала утром возвращаться и оставлять ветровку. Андрей оказался менее предусмотрительным, в одном школьном пиджаке промёрз, и, войдя в гараж, сразу же достал чашки, чай и плеснул себе кипятку. Даже не посмотрел, что гость сегодня не лежал, а сидел с образовательной игрушкой в руках, проложив подушку между спиной и стеной. Василиса, наоборот, это заметила сразу, повесила на крючок пакет с лекарствами — ещё раздавят ненароком. Поздоровалась, потом на всякий случай легонько поклонилась, как видела в японских аниме: кто этих пришельцев знает, какой у них этикет?
— Ничего себе он пожрать, — Андрей запнулся о ведро с мусором, полное упаковок. — Я столько за четыре дня не съем, а он за ночь и утро умял. Если он и дальше так будет, проще пристрелить, чем прокормить.
— Между прочим, так говорить невежливо. Хорошо, он не понимает…
— Удивительно, насколько живучая идиома. Столько веков прошла без изменений, — голос был приятный, мягкий пусть и хриплый, с акцентом, но понять можно.
— Он говорит!
Андрей среагировал мгновенно, занял позицию между девушкой и кроватью с чужаком.
— Говорит. А вчера молчал. Выучил за ночь?
— Совершенно верно, — торопливо заговорил чужак. — Не идеать… не идеан… Не очень хорошо и быстро говорить. Говорю. Имплантат-биопроцессор. У Пса. У всех Псов есть имплантаты. Книжки понять основы. Дальше подключился в сеть. Она у вас медленная, зато защиты нет. Чем медленнее говорю, тем правильнее. Практика надо.
— Да уж. А я Виктору не поверила. Он вчера говорил про разницу в технологиях. Ну да, ему отсюда до какого-нибудь вайфая дотянуться и в сеть пролезть — раз плюнуть.
— А заправлялся пирожками, лапшой и котлетами.
— Большой расход энергия. Энергии. Биопроцессор. Пока он как перевод. Чем больше говорю, тем лучше учить… учу сам. Ваш язык похож на мой.
— Точно из будущего! — загорелась Василиса. — Или эти, как их, параллельные миры. Я про такое читала. И смотрела в аниме.
— Параллельные что? — оба парня спросили одновременно.
— Миры. Ну это. В какой-то момент миры разделились, один пошёл так, другой эдак. У нас Пётр Первый победил, в соседнем мире его сестра убила. А где-то римляне не развалились и в космос вышли.
Андрей налил себе чаю, глотнул, обжёгшись, ругнулся и высунул язык. Поставил чашку остужаться, и вынес вердикт:
— Не сходится с твоими параллельными мирами. Как тебя зовут? Глеб?
— Да.
— Имя русское. Язык, сам сказал, похож, так чтобы за день пусть с процессором, но разобраться. Если бы римляне были в космосе, они бы на латыни говорили. А если и там русские — слишком большая разница. Ты давай-ка, колись. Кто и откуда. И говори лучше медленнее, но понятней.
Андрей ждал, что чужак переспросит, но и эта идиома, похоже, Глебу оказалась знакома.
— На «кто» я вам отвечу. Боевой пёс. Мы элитные солдаты. Я состою в шестой роте полка рейдеров Пустынной бригады. То есть, скорее всего, состоял. Остальных сожрали завроиды.
— Те твари! Они тебя там окружили. Точно, ты же не знаешь. В общем, я нарисовала…
— Я считал из твоей памяти. Извини, перебил. И ещё раз извини, что сделал тогда без разрешения.
— Но очень было надо, — хмыкнул Андрей. — Понимаю. И способ приятный. А язык так выучить нельзя? Э… меня целовать не надо, — он демонстративно отодвинулся: Глеб как раз чуть наклонился вперёд, поправить сползшую подушку.
— Нет. Не хватит ёмкости канала. С тобой не получится, я уже пробовал. Только с… Василисой. Можно обойтись просто контактом головы, кожа к коже.
— Ах ты! — девушка вскочила и гневно зашарила глазами по гаражу, ища, чем бы ударить. Чтобы не зашибить, но больно. — Контакт ему!
— Красивую и привлекательную девушку целовать очень приятно. Я решил воспользоваться моментом.
— Ах вы! — Василиса гневно посмотрела на хохотавшего в голос Андрея. — Все вы, мужики, одинаковые! — и покраснела, не к месту вернулась вчерашняя мысль, что целовался этот Глеб лучше всех.
— Я продолжу?
— Продолжай. А ты хватит ржать, не лошадь. Лучше печенье поищи, там точно есть. Мы вчера много купили. Хоть что-то, но должно остаться. А ты давай, говори. Нарабатывай навык, — и застыла на своём табурете в королевской позе, не обращая внимания на бурчание Андрея.
— Рассказ будет короткий. Мой мир называется Опал. Мы колония Земли. У нас девятьсот семидесятый год от выхода в космос. По-вашему, это две тысячи девятьсот двадцать седьмой. Планету кроме нас заселили несколько инопланетных рас: удобное сочетание кислородного мира с пригодной биосферой и богатейших запасов ископаемых. Началась драка. Понятно пока?
— Да.
— Чтобы построить полноценные транспортные ворота, нужно время и ресурсы. Зверлинги враги всем, с другими чужими то союз, то война, но у нас каждый захотел Опал лишь для себя. Война шла исключительно на местных ресурсах. Мы победили, но регулярной связи с Землёй пока не будет. Мы отстраиваемся и развиваемся, но самый… Самая? Самое плохой, что Опал — это сплошная пустыня. Есть подземные моря, там, где они выходят на поверхность, редкие оазисы. Люди могут жить только там. И в городе, там искусственные скважины. Пустыня очень опасна. И местные хищные виды, и от зверлингов остались. Они были большие любители выращивать на подножном корму живое оружие. Несколько видов уцелели, хотя и одичали.
— Те песчаные динозавры! Эти, как их? Робот в зале назвал их завроидами.
— Самый страшный ужас пустыни. Хищники. Живучие и сообразительные. А тут соединилось несколько стай. Зверлинги не рассчитывали на удалённое управление в бою. Каждая особь у них всегда была кирпичиком нейросети. Число особей достигло критической величины, они объединили нервную систему в компьютер, и запустилась древняя боевая программа. Всё. Были звери — стали боевые автоматы. Отряд погиб, нас с Ирмой догнали у Ворот.
— А тебе сколько лет? А Ирма это…
— Девятнадцать. Ирма была моя напарница. Ты на неё похожа. Очень. И возраст, и внешность.
Глаза у Василисы немедленно загорелись. Ну точно как в прочитанных книжках. Возлюбленная погибла, а она похожа и должна занять место и выполнить предназначение! Глеб заметил состояние девушки, усмехнулся и тут же уточнил:
— Именно напарница. Сложно ухаживать за андроидом впятеро старше тебя, даже если её биологической оболочке всего семнадцать лет. На планете один единственный город. Заводы, эко-купол, вокруг пояс поселений. Во время войны нашли базу керхеров. Они были очень умелыми, ряд их технологий нам не доступны до сих пор. Тогда сообщить про базу не смог никто. Сейчас узнали, направили экспедицию исследователей. Ирма должна была стать ключом, который запустит систему управления.
— А оказалась я. В будущем.
— Не знаю. То есть… в общем, когда нашу экспедицию догнали завроиды, Ирма отправилась внутрь. Запустить оборонительные системы нам в помощь. Точно дошла до контрольного зала, но что-то пошло не так. Слишком долго она там была, реакции ноль. И тут как-то попала ты. У меня гипотеза. Керхеры освоили технологии вершителей — очень древняя раса, последние вершители исчезли самое меньшее за десять миллионов лет до появления людей как вида и каменного века. В нашем случае Врата помимо всего остального позволяют изгибать пространство, соединяя ненадолго две точки внутри планетарной системы. А тут по какой-то причине в тело Ирмы попала ты. Дальше запустила от спячки процессор Врат, потом перенесла меня сюда. Я сначала подумал, что мы внутри эко-купола. Просто на другой колонии. А когда увидел высокий дом… под куполом таких не построишь, да и небо настоящее. Но путешествия во времени согласно нашей науке невозможны. И при этом вы однозначно наши предки. Язык, идиомы. Слишком много для совпадения.
— Мало ли чего учёные говорили про «невозможно», — развёл руками Андрей и допил чай одним глотком. — Ты же здесь, в прошлом? И сам сказал, между нами тыща лет.
*****
Домой Василиса вернулась в самом радужном настроении. И тут же удача к ней словно повернулась другой стороной. Утром, включив телефон, девушка заметила, что встроенной памяти на карте смартфона стало меньше. Где-то у основания черепа сразу зашевелился нехороший червячок, но времени проверять уже не было. Зато в школе, пользуясь тем, что сидит она на самой дальней парте, Василиса начала разбираться. Новых ярлыков не добавилось, но в списке активных программ в памяти висел какой-то трекер.
— З-зараза. Мне мать на телефон маяк повесила. И не снести. Через родительский контроль ставили.
— Тогда тебе сегодня нельзя.
— Но…
— Я как раз после уроков опять насчёт врача договорился. Давай так. Как разберёшься, звони. Я скажу, можно уже приходить или нет.
— Громова, Чугунов, хватит болтать и играться с телефоном. Смотрю, ты на новенькую плохо влияешь? Может вас рассадить?
Пришлось оставить телефон в покое. Но и на перемене программу снести не удалось. В сердцах Василиса попросту сбросила настройки системы «по умолчанию» в исходное заводское состояние… В результате смартфон перестал видеть сим-карту. Андрей же к тому моменту уже ушёл. Пришлось возвращаться домой, цеплять телефон к ноутбуку и, лазить по форумам, вспоминая, как эта проблема решалась в прошлый раз. И никак не получалось подобрать нужную прошивку, гнев плохой помощник: мама нашла способ обойти договорённости, не нарушая своего слова. Василиса ни минуты не сомневалась, что это только первая ласточка их долгой войны. В итоге закончила она возиться как раз к возвращению мамы.
— Ты зачем опять отключаешь телефон?! — грозный оклик полетел прямо из прихожей.
— А затем, что кто-то без спроса поставил на него следилку, телефон помер, и я пол дня его реанимировала, — огрызнулась девушка.
С минуту мать и дочь метали друг в друга молнии взглядами, затем разошлись и остаток вечера не разговаривали. Не получилось съездить и назавтра: сразу поле уроков Василису поймала классная руководительница.
— Так, Громова. Я поговорила с твоей мамой, она сказала, что ты готова загладить своё поведение первого числа. Ты хорошо рисуешь, поможешь оформить стенгазету. Тогда сложим пятёрку, даже две пятёрки, с твоей двойкой. И в итоге выйдет четвёрка.
Глядя на улыбающуюся Ларису Демидовну, Василиса обречённо подумала: «быстро спелись», и выдавила из себя:
— Ватман нужен, и краски. Я завтра захвачу или лучше за воскресенье дома нарисую.
— Ну как же. Нам надо в субботу, к тому же стенгазета — это совместный труд, который сближает с одноклассниками. Ватман у нас есть, твоя мама завезла по моей просьбе краски. Два товарища тебе помогут.
Хорошие оценки входили в соглашение, поэтому Василиса, стиснув зубы, предупредила Андрея и пошла обратно в класс. Уже на месте тоскливо подумала: «Лучше бы отказалась». Мама по незнанию, конечно же, вместо бросовой краски передала коробку лучшей акварели. На стенгазету такую расходовать — как мусорный бак из золота отливать, но придётся. Вдобавок в «помощь» Лариса Демидовна отрядила своего любимчика и одну из его подпевал. Опасения подтвердились уже через полчаса. Главный красавец школы всё время говорил, сыпал комплименты и рассуждал о совместном труде. Руки при этом у него росли не из того места, так что когда он запорол рисунок, начав писать прямо по непросохшей краске, Василиса категорично потребовала, чтобы «сидел в углу и не лез под руку». Через пятнадцать минут туда отправилась и вторая «помощница» — она постоянно отвлекалась, слушая и поглядывая на предмет своих мечтаний, что уронила готовую часть на пол и чуть не встала на ватман грязной туфлей. В итоге два дня парень давал советы, одноклассница млела, что всё его внимание только ей одной, а Василиса работала. Домой приползала под вечер и без сил. В субботу, когда газету после уроков торжественно повесили, а Лариса Демидовна двоих поблагодарила поимённо, а третью рабочую лошадь упомянула как «новенькую», сил не оставалось даже съязвить. Лишь на автопилоте дотопать до дома и завалиться спать.
Зато утром воскресенья Василиса проснулась бодрая и счастливая. Деревья за окном уже пожелтели, но температура воздуха была плюс девятнадцать. Наспех в себя что-то закинув, девушка ненадолго задумалась — ветровку всё же решила поверх джинсов и блузки накинуть — и убежала. Уже на пороге её догнал грозный окрик:
— Ты куда?
— Я на твои хотелки весь остаток недели пахала. Сегодня имею право на личную жизнь, буду вечером.
И не дав ответить, захлопнула входную дверь. Настроение от этого подросло ещё сильнее, девушка казалась себе воздушным шариком — тронь слегка, и полетишь. Не остановило и то, что дороги к запасному «лежбищу» Виктора в среду Василиса не запомнила. Быстро по яндекс-карте она нашла, где рядом с сосновой рощей есть многоэтажка, и заказала такси. А уже на месте без труда отыскались гаражи.
Глеба она встретила на улице. Он очистил от шишек и иголок небольшой пятачок и делал разминку.
— О, тебе уже всё разрешили?
— Я — Боевой пёс. У меня полно биоимплантов на регенерацию и много чего ещё. К тому же у вас хорошая вода, не хуже эко-купола.
— Тогда раз здоров, пошли, прогуляемся. Покажу город.
— Но…
— Не боись, по телефону найдут. Позвонят и спросят. Город маленький, далеко не уйдём.
— Хорошо.
Первое время Василиса, опять же вспомнив книжки, и как гость отреагировал на высотку, боялась, что инопланетянин себя выдаст. Вряд ли он видел земные города. Но Глеб дорогам, машинам и девятиэтажкам ничуть не удивился. По сторонам хоть и осматривался, но не больше чем если бы как турист приехал в соседнюю область. Хотя вопросов задавал много, например, его удивляло, как можно парковаться и мусорить на газонах. Под эко-куполом, где воду приходилось фильтровать, растения были ценностью, без них никакие машины не смогли бы обеспечить оптимального микроклимата. Единственное же настоящее недоумение у него вызвал магазин: зачем один и тот же товар идентичного качества делать в стольких вариантах упаковки и дизайна, когда достаточно единственного.
— Ну… реклама. Конкуренция, — попробовала объяснить Василиса.
— Читал, — признался Глеб. — И никогда не мог понять такой бессмысленной траты ресурса. Вдобавок это усложняет жизнь. Подходишь к полке и пытаешься сообразить, где нужный тебе продукт.
А ещё Глеб оказался намного более неутомимым ходоком, чем девушка. И три часа спустя оставался бодр и неутомим, тогда как у Василисы ноги гудели.
— Передохнём? Бананы, сок, пирожки и во двор на лавочку. А потом покажу тебе зрелище, которое ты, гарантирую, в жизни никогда не видел.
— Не возражаю.
Во дворе их и настигли неприятности. Стоило с удобством разместиться и разложить еду, как во двор вошла компания парней. Заметив Глеба и Василису, тут же направились к ним, один вступил вперёд.
— Чугун узнает, с кем его девушка ходит, — с гневом начал вожак, — тебя, шлюшка, уроет. А ты, козёл, ведь предупреждали. За тобой должок. Кстати.
— Не трогайте его, — Василиса встала и загородила Глеба. — Во-первых, Андрей в курсе, а во-вторых вы ошибаетесь. Это наш общий друг, приехал из другого города. Я ему город показываю.
— Будем знакомы,
Глеб тоже встал, деликатно пододвинул девушку в сторону и пожал заводиле руку. Тот не ожидал, отодвинуться не успел, а после рукопожатия затряс кистью руки.
— Здоров, — сказано было уже с нотками интереса и уважения. Видимо, Глеб-одноклассник так не мог.
— Отойдём? Переговорить надо. Василиса. Подожди здесь.
— Отойдём.
Парни все вместе переместились в другой угол двора, минут десять о чём-то беседовали — Василиса аж извелась — потом вернулись. Причём обратно Глеб шёл с ними как равный. Заводила пожал девушке руку:
— Извини, обознались. Но похож. Чугуну привет.
— Без обид, — согласился Глеб. А когда они остались снова вдвоём, задумчиво сказал: — Спасибо. Ты, не раздумывая, меня пыталась защищать. Я… в общем, спасибо. И всё-таки не может это быть просто совпадением. Ты похожа на Ирму, я на твоего одноклассника.
— Виктор? Андрей?
Глеб не ответил, а Василиса вдруг почувствовала во всём теле слабость, её начала колотить дрожь. Выброс гормонов как реакция на несостоявшуюся драку. Остро захотелось стресс чем-то погасить, например, что-то купить. Но вместе Глебом мотаться по магазинам было стыдно, да и здешний торговый центр внушал опасения и брезгливость. И тут она удачно вспомнила, что совсем недавно они проходили мимо магазинчика для художников. Вернуться туда показалось самым мудрым решением. И купить что-то можно, не стыдясь перед гостем, и рисование всегда успокаивало.
— Пошли. Я тебе обещала интересное зрелище? Но перед этим давай красок купим. У меня из-за маминой придури всё закончилось, а так я заодно порисую.
Магазин пустовал. Василиса сразу устремилась к стенду с «премиальными» красками и кистями, деловито отбила атаку продавщицы, которая попробовала всучить самый дорогой, но при этом не самый лучший набор. Ехидно прочитала короткую лекцию «раз уж торгуете, стоит ознакомиться с товаром». И вышла обратно совершенно счастливая с пакетом, где лежал отличный набор красок и кисти. Сзади пыхтел Глеб, нагруженный бумагой и переносным малым этюдником — старый остался в Ярославле, как раз хотела покупать здесь новый, а тут заодно носильщик подвернулся.
Ехать пришлось на автобусе, и Василиса невольно порадовалась, что они удачно зашли за этюдником. Очень уж нервировали снисходительные взгляды, которые на них все бросали поначалу — ещё одна романтическая парочка молодых людей. Но дальше замечали ватман и этюдник, и взгляд мгновенно становился равнодушным: а-а-а, это с художественной школы на пленэр едут. Всё равно, едва в динамиках автобуса прозвучало «остановка Кабельный завод», из салона на улицу Василиса чуть ли не выпрыгнула, к мосту двинулась быстрым шагом.
Дорога поначалу шла мимо лесополосы, отделявшей промзону, и Василиса специально заговаривала зубы так, чтобы Глеб всё время смотрел именно туда. Ему с одной стороны зрелище вроде привычное, в эко-куполе леса росли, а с другой стороны совершенно одичавшие заросли деревьев и кустарников, густо усеянные высохшей травой и жёлтыми листьями, парня заворожили. Естественный процесс смены времён года он наблюдал первый раз в жизни.
— А теперь обернись налево.
Ветер как раз стих, зеркальная гладь Рыбинского водохранилища матово сверкала куском прозрачного серовато-зелёного хрусталя. Солнце бросало в водяную зыбь мелкие медово-жёлтые кругляши, собиравшиеся в широкое золотое монисто солнечной дорожки. Вернулся ветер, осторожно потрогал воду, солнечные монетки запрыгали с одного бурунчика на другой, утопая в серебристой пене.
— Это… это вода? Как красиво… Никогда в жизни не видел столько воды. Читал, но даже представить не мог.
— Во-от. Наш мир в этом получше твоего будет. Ладно, смотри, а я пока рисовать стану.
Первые несколько листов Василиса рисовала то просто пейзаж, то пейзаж и жадно смотревшего на Волгу парня. Заодно, пользуясь тем, что от зрелища Глеб словно немного опьянел, понемногу выспрашивала у него про его родину. И наконец, решила сделать подарок. Глеб как раз рассказывал, как первый раз уже после училища участвовал в рейде по старым бункерам — после войны с керхерами, особенно возле бывших стартовых столов, осталось немало заброшенных построек и развалин. На очередном листе Василиса решила изобразить услышанную историю. Светило в зените белесого неба обдаст жгучею волной. Безжалостное око глядит на знойную пустыню. Нагроможденье жёлто-бурых песков, сотворённые ветрами извилистые дюны под ногами душными волнами разбиваются о развалины. Взгляд подавлен пустотой и безлюдной тишиной, в каждой песчинке витает забытый дух пустынных призраков отгремевшей войны. Живые здесь одни тощие колючки и шипокобры — похожи на вытянутых очень длинных ящериц, но стоит их напугать, как прячут лапки, поднимают верхнюю часть туловища и раздувают капюшон иголок — очень похоже на королевскую кобру перед броском. И одинокий, бредущий в изнеможенье путник, которому мерещатся миражи зелёных островов.
— Ай!
По глазам на мгновенье мазнуло липкой чернотой, и сразу в лицо дохнуло раскалённым сухим воздухом. В глаза ударил нестерпимо-яркий свет: они находились посреди пустыни, точь-в-точь как на картине, всё ещё лежавшей на этюднике. И больше ничего родного и знакомого, один Глеб в двух шагах всё так же сжимал в руках пакет и несколько упаковок листов ватмана для акварелей.
— Мы на Опале. Непонятно как, — голос у Глеба был под стать окружающему воздуху, такой же сухой и безжизненный.
В этот момент девушку догнали ощущения с остальных органов чувств. Кожу рук обожгло солнцем, в уши ворвался шорох и шелест мириадов трущихся песчинок, кроссовки на песке стояли не как на утоптанной земле твёрдо, а упруго будто на резине. В нос ударил тухло-гнилостный аромат разложения.
— Фу, воняет.
— Не поворачивайся! — окрик Глеба запоздал.
Василиса обернулась к источнику запаха — и завизжала. Там лежали остатки человека. Чернобородая голова с выбитой нижней челюстью, рядом валялись оторванные рука и нога, на концах у них махрились мясо и кожа. Остальное тело разодрали в лохмотья, на куски, обглодали и бросили. Темнело огромное бурое пятно крови, завершали зрелище разбросанные вокруг обгрызенные кости с остатками мяса и клочками одежды. И шипели, распушив иголки «капюшона» три шипокобры. Девушку вырвало сначала остатками обеда, потом одной желчью.
Испуганно убежать сломя голову Василисе не дал Глеб. Поймал — хватка у него оказалась железная, пару секунд держал, дальше силой крепко поцеловал. И тут же содрал с девушки блузку. Василиса задохнулась от возмущения, труп был забыт.
— Так. Спокойно. Говорят, от истерики пощёчины помогают, но и так неплохо вышло. Блузку на голову от солнца, повторяй за мной. Ветровку как халат. Иначе сгоришь. Получилось? А теперь медленно, не оборачиваясь, идёшь за мной.
Кругом царило гнетущее безмолвие. Глеб шёл впереди, выдерживая одному ему известное направление, словно держал в руках компас, Василиса брела позади него. В горле мгновенно пересохло, глаза слепило от солнца, золотистого блеска под ногами и мелкого песка. Иногда попадались занесённые песком обломки и невысокие развалины, но Василисе было не до них. Наконец обнаружился вход в какой-то тоннель, и они вошли туда. Воздух здесь был такой же сухой, но хоть какое-то убежище от зноя. Пол, напоминавший растрескавшийся бетон, был покрыт мелким песком, зато из глубины тоннеля по ощущениям тянуло прохладой.
— Подожди меня здесь. Вглубь не заходи. Я должен осмотреться. Подождёшь?
Глеб пристально посмотрел в лицо девушке, явно опасаясь новой истерики и просьб её не оставлять одну. Заорать и в самом деле хотелось, но, не понимая где, без еды и воды они умрут в пустыне. И очень быстро. Труп же означал, что где-то поблизости хоть плохие, но люди. Василиса стиснула зубы и выдавила из себя:
— Иди. Я… Я дождусь.
Девушка села прямо на пол, обхватив колени. Едва Глеб растворился в сиянии пустыни, как страхи и сомнения захлестнули Василису с головой. Правильно ли она поступила? Дождётся ли она Глеба? А если с ним что-то случится? Если нападёт какая-нибудь тварь вроде тех, что она видела в прошлый раз? Воображение раз за разом рисовало такое же растерзанное тело, только вместо чернобородого на песке валялась голова Глеба. Зубы с каждой минутой стучали всё сильнее, ощутимо дрожали колени. И всё сильнее хотелось выглянуть и посмотреть. Василиса уговаривала себя так не делать, но с каждой секундой голос разума звучал всё тише. Может, она, в конце концов, встала бы и вышла наружу, но силы утекали ещё быстрее.
— Держи.
Голос Глеба заставил Василису подскочить и распрямиться как сжатую пружину. Ни капли не стесняясь, что стоит перед ним полуголая и сквозь распахнувшуюся ветровку виден плотно облегающий грудь бюстгальтер телесного цвета, девушка крепко парня обняла и прижалась к нему. И то, что горячая рука сейчас гладила голую спину, ни капли не казалось неприличным.
— Всё хорошо, ты молодец. Я боялся, что не выдержишь и высунешься. На, — он сунул в руки бутылку из непрозрачного пластика, отливавшего металлическим серебром. — Пить медленно, мелкими глотками.
Воды внутри оказалось мало, с непонятным привкусом и горячей, но это была вода. С каждым глотком Василиса ощущала, как понемногу оживает. Пропала слабость, и появилась жажда деятельности.
— Откуда?
— Не переживай, не с трупа. Нашёл его стоянку. Запасной одежды нет, зато кое-что осталось.
— И куда мы дальше? — Василиса решила сделать вид, мол, поверила. Правду выяснять не особо хотелось.
— Сначала понять, где мы. И как вернулись. Ты рисовала. Что?
— В-вот. Сюрприз хотела тебе сделать. Ты говорил, я по твоим словам рисовала.
Глеб внимательно всмотрелся в листок, покачал головой.
— Можно считать доказанным, что наше перемещение как-то связано с твоими рисунками. Что-то знакомое, действительно чем-то похоже на Старую бойню. Так называется район ракетных стартов, возле которых сожгли армию керхеров. Но не она. Понимаешь, колония расположена на невысоком плато. Возле одного из спусков и расположена Старая бойня, а ни тут, ни на рисунке гор нет. Они невысокие, стоят по периметру плато. Их также видно из Города и ближних к нему построек. А дальше, в глубину плато, песка меньше, там каменистая пустыня. Значит, мы на одной из линий внешних укреплений.
— Это хорошо?
— Не знаю. Дальний периметр подковой охватывает плато с Городом. Очень много развалин. Некоторые бункеры и старые посёлки обжиты, если поблизости оазис, или сохранилась скважина. По таким идут торговые тропы пустынников. Это люди, которые живут и кочуют в песках. Остальные бункеры и поселения давно пусты и мертвы, хотя есть охотники, которые шарят по развалинам. Иногда в них попадаются ценные вещи. Предкам они были не нужны, их бросали в бою или при отступлении, а сегодня… В общем, дорого стоят.
— Т-тот человек, — к горлу подкатила тошнота, стоило вспомнить растерзанное тело.
— Да. Не хотелось бы тебя пугать, но это был один из таких охотников. Что за тварь его сожрала, я не знаю.
— Врёшь, — пристально посмотрела ему в глаза Василиса. — Я тебя хорошо уже знаю. Врёшь.
— Вру. Точнее, не договариваю. Есть два варианта. Один весьма вероятный и для нас безопасный. Это был песчаный лев. Охотится на шипокобр, попасть в его ловушку может разве что полный идиот или если под кайфом. Этот лев тварь довольно трусливая, своим появлением мы его спугнули. Второй вариант настолько маловероятен, что я его пока не озвучу. Но на всякий случай на, — Глеб сунул в руку Василисе пистолет. — Неважно, что стрелять не умеешь. Это предохранитель, сдвигаешь вот так и нажимаешь на спусковой крючок. Пистолет примитивный, пороховой, так что учитывай, отдачей по руке бьёт. Зато звук громкий. Враг испугается, я услышу.
— Ты опять уходишь? — на самом деле было ясно и так, но оружие в руке как-то сразу успокоило, так что вопрос прозвучал больше для проформы. — А может я смогу нарисовать, и мы домой попадём?
— А если нет? Воды мало. Потрать всю на краски — а если ничего не выйдет? Предлагаю этот вариант оставить на крайний случай. Если мы в радиусе досягаемости какого-то оазиса, сначала добраться туда, а уже потом экспериментировать.
Глеб ушёл, Василиса снова осталась сидеть одна. Крепко сжимая в руке оружие, она какое-то время сидела на полу и обдумывала мысль, как ей отнестись к нынешнему приключению. С одной стороны риск, но с другой просто не может быть, чтобы они вдвоём не нашли выхода. Дальше ей стало скучно и жарко. Поразмышляв, Василиса сняла бюстгальтер: под ветровкой не видно, зато кожа не потеет и не чешется. Здравый смысл ещё немного поборолся с любопытством, но в итоге Василиса убедила себя, что если бы в глубине тоннеля могло встретиться хоть что-то опасное, её бы здесь не оставили. Да и спускаться вниз ей не запрещали. Ну а раз так — то можно совсем немного отойти внутрь, пока хватает света от выхода, и оглядеться. Когда ещё появится шанс увидеть пусть старую, но настоящую космическую базу. Девушка храбро углубилась на пять шагов, потом ещё на пять и ещё немного. Ей показалось, что из глубины тоннеля послышался непонятный звук, и Василиса замерла. Какой-то шорох… Воображение мгновенно нарисовало картину обвала — тут всё очень старое, и Василиса торопливо вернулась обратно, поближе к выходу.
Девушка как раз собралась присесть, когда из глубины тоннеля шорох раздался снова, уже отчётливей. И тупые негромкие звуки. Василиса замерла, испуганно выцеливая пистолетом сумрачную темноту. Тут же отругала себя: с обвалом решила воевать? Может, выйти наружу? Но там солнце, с её хлипкой защитой тепловой удар обеспечен в два счёта. А если не обвал, а какое-то чудовище? Например, гигантская крыса? Или змея какая-нибудь?..
Голый человек показался из тоннеля неожиданно. Попал в полоску света. Глаза — мутные бельма. Кожа на лице и торсе местами отсутствовала, обнажая мясо, а там, где осталась, приобрела мертвенно-бледный синюшный оттенок. Губы наполовину разложились, обнажая зубы. Дохнуло разложением. Василиса завизжала и, не пытаясь целиться, начала стрелять. Пистолет больно ударил по руке, но в упор почти все пули попали в цель, отбрасывая зомби назад в тоннель.
— Помогите!.. — девушка выскочила наружу и побежала примерно в ту сторону, куда, как она видела, ушёл Глеб.
Пули зомби если и повредили, то не сильно. Тварь выбралась наружу и довольно шустро припустилась вслед за девушкой. На свету зомби оказался ещё отвратительнее, точь-в-точь как в кино — только ещё страшнее. На бегу выпустив от страха остаток патронов и даже умудрившись несколько раз попасть в цель, Василиса продолжила улепётывать, увеличивая дистанцию: одна из пуль, похоже, повредила чудищу ногу. При этом включившийся инстинкт самосохранения подсказал обходить другие провалы и возможные укрытия, так что когда выскочил ещё один зомби, Василиса вовремя успела сменить траекторию движения. Но хотя страх и подстёгивал силы, тело, особенно по жаре, имело физический предел, девушка быстро начала задыхаться. Не заметив обломка, споткнулась, полетела кубарем. Вскочила. Второй зомби уже близко!..
Хлопок выстрела стегнул окрестности бичом, голова зомби разлетелась ошмётками. Чудище не упало замертво, а встало на месте, шевеля руками. Безголовый труп сделал осторожный шаг вперёд, но тут ещё четыре выстрела слились в один, оторвав чудищу руки и ноги. Василиса замерла, прислонившись к какому-то то ли обломку, то ли куску камня, торчащему из песка. Глеб дал ещё несколько выстрелов, подбежал к девушке и прижал к себе. Василиса вцепилась в него мёртвой хваткой и заревела, страх всё-таки прорвался наружу.
— Тихо, тихо, всё хорошо. Ты молодец, всё в порядке.
— З-з-зом-м-мб-би, — зубы выстукивали чечётку. — Н-нас-с-стоящ-щ-щие.
— Всё хорошо. Двоих я убил. Сколько их было?
— Д-дв-ва. Од-д-дин из т-т-он-неля, а вт-тор-рой выск-к-оч-чил…
— Тогда всё. Нам надо забрать оставшиеся вещи.
— Не уходи!
— Я и не собирался. Вместе пойдём.
— Н-ненадо, а вдруг т-там…
— Всё хорошо. Я вооружён. А без твоих рисунков нам не выбраться.
Его рука крепко обнимала девушку, оказалась прохладной, а ещё на уме крутилось слово «нежной». И тут Василиса сообразила, что из своей футболки Глеб тоже сделал тюрбан, лифчик же она сняла, ветровка расстегнулась. Теперь Василиса стояла, прижимаясь обнажённой грудью к голому торсу парня, и от этого ей ни капельки не было стыдно, а наоборот — чувствуешь своей кожей его кожу, и от этого в кольце обнимающих рук просто замечательное чувство защищённости и уюта.
— Хорошо. Пошли. Только ты не отпускай меня, хорошо?
Новым убежищем Глеб выбрал нечто вроде остатков башни. Кольцо стен на уровне первого этажа, пусть и без крыши — солнце уже прошло зенит, так что одна из стен давала сносную тень. Парень сунул девушке бутыль с водой:
— Можешь допивать до конца. Тебе понадобятся силы. Пей мелкими глотками, иначе не напьёшься.
Василиса выхлебала бутыль до половины, дальше сумела себя заставить остановиться и спросить:
— Всё так плохо?
— Как говорят у тебя в твоём мире, нам полный песец. Но шансы есть.
Глеб говорил подчёркнуто спокойно, неторопливо, и Василиса поняла, что он сейчас сам испуган до дрожи, но не хочет, чтобы девушка это поняла. И от этого с чего-то у неё страх пропал, хотя по идее должно было быть наоборот.
— Зомби? Или как их тут называют?
— Так и называют. Зомби. Извини. Это я виноват. Не сообразил, что ты не местная. Здесь у всех в спинной мозг въелось, что в заброшенные бункеры в одиночку и без света заглядывать нельзя. А если что-то шумит, надо драпать от развалин быстрее и подальше. Ты ведь внутрь заглянула? А потом побежала, только когда зомби увидела? И я хорош. Прощупал через имплантаты ближнюю часть туннеля и успокоился.
Василиса кивнула и закусила губу. Ей история донельзя напомнила день знакомства с Андреем. Опять она, дура, наделала дел, а Глеб переживает и винит во всём себя.
— Но в остальном ты везучая, очень. Зомби попался свеженький, причём помер сам от вторичной лихорадки. Ожил недавно, почуял тебя, когда ты подошла близко, и полез. Но пока трупное окоченение сойдёт, он медленный. А дальше ты ему кость ноги разбила.
— Ты же их убил. Или тут у вас есть целый район, — на Василису напала нервная икота, с которой она справилась не сразу, — где зомби водятся?
— Примерно да. Мы в Чумной пустоши. Здесь зверлинги пытались прорвать оборону, использовав новое изобретение. Биологическая цивилизация, они были мастера на всякую живую гадость. Закидали район бомбами с вирусным программирующим гелем. Попав в организм, он превращал человека в зомби. Биоробота, если понаучней. Остаётся оболочка, внутренние органы у него не действуют, точнее, вещества из них расходуются как батарея на движение. Ну и нервная система работает: пока цел мозг, что-то из его знаний «роботы» могут использовать. Для ориентирования есть не только зрение и слух, но и что-то вроде сонара. Поэтому даже без головы зомби будет нападать. Программа зашита во всём теле, чтобы их уничтожить, надо порубить зомби на куски. Потом оказалось, что на гражданских как оружие вирус действует отлично — посёлок тут неподалёку обезлюдел — а вот против военных не выгодно. Дорогое производство, а эффекта, считай, никакого. Фильтры брони токсин задерживают, бронепехотинец порвёт зомби голыми руками, как бойцы они туповаты. Плюс у военных в любой момент в скафандрах как минимум половина персонала находится, да и в остальном в бункерах строго соблюдают меры биозащиты. Нападение отбили, но район забросили. Очистить его не было тогда времени и свободных ресурсов, работать в условиях биологического заражения, когда вокруг полно места, нет смысла. Проще отстроить новую полосу укреплений. Всё равно на воздухе и солнце вирус-токсин разрушается за несколько суток даже в теле зомби. Но неразорвавшихся спор-бомб до сих пор полно.
— Здесь, наверное, много ценного осталось? Если всё побросали, особенно в том городе, куда вирус попал?
— Посёлке. Город у нас пока единственный. И всё намного хуже. Ты права, по пустыне с войны осталось полно развалин и заброшенных бункеров. Их понемногу потрошат: то же военное снаряжение с погибших гарнизонов, сама понимаешь, на чёрном рынке дорого стоит. Чумную пустошь обходят стороной. Без скафандров тут делать нечего, есть риск нарваться на не протухшую вирусную мину. Да и баек про эти места и зомби ходит полно. Но те, у кого есть нормальная броня, имеют доступ к промкомплексам. Официальным структурам старьё из развалин просто ни к чему. Какая-то гнида, — Глеб сжал кулак, словно кого-то душил, — наняла отморозков и заказала доставить ей неразорвавшиеся бомбы. Сама понимаешь, такую штуку ищут не шипокобр травить по подвалам. Целый караван, три лёгкие машины и грузовик с холодильником для биообразцов. Совсем новые машины, только что с конвейера. Только у зверлингов, когда они провалились с зомби, появилась вторая модификация вируса. Заражённый человек внешне выглядит нормальным, его не распознают сканеры. Зато внутри органы и кровь перерождаются во взрывчатку. Живёт такое создание недолго, но ума ему хватает подобраться к людям или механизмам и взорваться. Какой-то жадный дурак то ли напоролся на мину с взрыв-вирусом, то ли решил заодно подзаработать и пошарить по развалинам. Заразился, подобрался к машине с зомби-бомбами и подорвал себя. Кто стоял рядом, надышались и переродились мгновенно. Вторые, кто подальше, схлопотали дозу токсина, но сумели убежать, всё равно померли и переродились. А третьи…
— Тот… кого мы… там… с бородой
Перед глазами у Василисы опять встало разодранное тело, сложилось с тем, как её преследовал зомби. Девушку заколотила дрожь, хотя она и пыталась себя убеждать, что Глеб рядом и всё будет в порядке. Разум соглашался, а сердце всё равно дрыгалось как сумасшедшее. Пришлось Глебу ненадолго присесть рядом и держать Василису в кольце рук, пока она не успокоится.
— Да. Зомби, выработав ресурс, дохнут — но если сожрут любую органику, смогут продлить работу. Вдобавок, ночью они видят лучше людей и бегают быстрее. Все машины в хлам, пешком — догонят, вокруг Чумной пустоши сплошная плешь, голый песок. Те, кто остался жив и не заразился, прятались в развалинах, думали переждать. Зомби передохнут, они уйдут. В караване много народу было, и большая часть, к сожалению, поначалу уцелела. В итоге, в округе навскидку, до двух десятков активных зомби. Я ночью тоже вижу, но не с этим против них воевать, — Глеб хлопнул по винтовке и автомату. — Пороховое оружие, разрывных пуль нет. Из такого в корпус бить бесполезно. Задержать, оторвав голову, а потом стрелять по конечностям, причём переломать все четыре выше сустава. Но зомби умом хоть и не отличаются, не настолько тупые, чтобы переть напролом. Ночью нас могут и сожрать.
— Боишься?
— Боюсь. Мой оживший кошмар, с детства, как увидел учебный фильм про Зелёный стан — это тот несчастный посёлок — и до сих пор… Снится, что я без брони, а меня окружает толпа зомби.
— Мне рисовать?
— Да. Пока день, рисуй. Надеемся, что я угадал правильно, и это сработает. Вся вода твоя. Если нет — главное продержаться ночь. Дальше я починю хотя бы одну из машин.
Василиса не стала переспрашивать, и так понятно. Глеб её утешает, но сам не верит, что им удастся пережить ночь. Отсюда вариант «не сработает» не рассматривается. Руки дрожали, и пока Глеб приматывал длинный шнур сначала к своему к поясу, потом обвязывал девушку, и пока Василиса доставала краски и крепила на этюдник лист бумаги. Но стоило взять в руки кисть, как всё прошло. «Художник должен быть спокоен, даже если вокруг рушится мир. Взял кисть — рисуй и не отвлекайся». Сколько они в художественной школе ругались на старую учительницу, которая водила их на пленэры по городу, и долбила, требовала, чтобы они не обращали внимания ни на что кроме работы, пусть рядом хоть трасса шумит, хоть стройка. И вот теперь это её спасение. Страх и посторонние эмоции тут же спрятались куда-то на задворки сознания.
Прежде чем рисовать какой-то домашний пейзаж, Василиса решила поймать настроение. Поэтому первым рисунком стала окружающая пустыня, только Глеб стоял хоть и с ружьём, но без куртки, с голым торсом. Не к месту заглянуло воспоминание, как он её совсем недавно прижимал к себе и какая у него приятная кожа, особенно если касаешься… нет, это сейчас точно некстати. Василиса прикрыла глаза, пытаясь поймать воспоминание, как они вдвоём целую вечность назад стояли на берегу Рыбинского водохранилища. Потом быстро набросала рисунок. Вышло неплохо, но картина осталась бездушной, неживой. Над ухом бухнул выстрел из винтовки, заставляя вжать голову в плечи. Почти сразу ещё один.
Василиса сменила ватман. Ни на что не обращая внимания, пусть всё чаще тишина сменялась грохотом винтовки или злым тявканьем автомата, начала рисовать. Ярославль, школьный двор, пара видов Рыбинска. «Домой хочу, — что-то заскулило внутри. — Диван, тапки, ноутбук и смотреть, как во дворе малыши играют». И тут Василиса поймала нужное настроение! Быстро, пока оно не ушло, на ватмане начала проявляться её комната. Стол, кровать, занавеска и кусочек окна, в котором видно немножко пожухлой травы и горящая багряным и медовым огнём рябина. Едва последний мазок лёг на лист, по лицу мазнуло влажной чернотой и оба оказались в её комнате!
— Получилось… — прошептал Глеб. — Получилось!
Он подхватил так и сидевшую перед этюдником девушку, прижал к себе и закружил по комнате, даже не думая, что тюрбан из блузки сполз, да и ветровка у девушки слетела на пол. А Василиса разревелась: страх и напряжение всё-таки прорвались в истерике. Она вцепилась в Глеба так, что не оторвёшь — лишь бы и дальше не отходил ни на шаг, лишь бы не оставлял её одну… Он всё понял, сел на кровать, усадил Василису к себе на колени, и без слов прижал к себе.
********
Андрей примчался быстро как мог, но всё равно звонок в дверь раздался только через час. Войдя в квартиру, он задумчиво оглядел Глеба, пившего чай с баранками и одетого почему-то в банный халат, и сидевшую рядом Василису с красными зарёванными глазами.
— На, привёз рубашку и штаны, как просили. Василиса, что случилось? У тебя такой голос был…
— Мы случайно провели эксперимент по перемещению. Она рисовала по моему рассказу, и мы попали на Чумную пустошь… В общем, умудрились переместиться в одно из самых поганых мест на Опале. Выбрались Божьим провидением да ещё выдержкой Василисы. Рисовать обратную картину, когда над ухом стрельба, а на тебя толпа зомби прёт — это железные нервы и сила воли.
— У вас там ещё и зомби водятся? Самые настоящие?
— Лучше бы пластиковые и надувные, — скривился Глеб. — Как у вас в кино. В любом мире не переводятся идиоты, которые лезут куда нельзя. Я тебе потом расскажу, если интересно. Да не смущайся ты, ну расплакалась потом. Так дома же были уже. Нормальная реакция нервной системы на стресс.
Василиса кивнула и понадеялась, что красные уши и всё остальное Глеб примет именно на счёт стыда за истерику. А не насчёт того, как она чуть ли не полчаса голая сидела у него на коленях, да и на нём были лишь драные штаны. Хотелось провалиться сквозь землю. И всё равно против воли вырвалось:
— Одну меня не оставляйте.
— Там действительно страшное место, — пояснил Глеб. — Вдобавок мы наткнулись на местного жителя, который по дурости сунулся на Пустошь, и его сожрали живьём. От такого зрелища если что здоровых мужиков выворачивает. Да, ещё вопрос, что с этим делать? Надо как-то избавиться. У вас, если я правильно понимаю, в городской зоне подобные вещи тоже хранить не положено. Закапывать нельзя. Запросто кто найдёт, а это обычное пороховое оружие. Заинтересуются неизвестной конструкцией, начнут искать, и у нас будут проблемы.
Андрей взял и осмотрел сначала автомат, потом винтовку.
— У нас такое вообще никак и не только в городе нельзя, сразу срок. Хорошо, возьму на себя. Разберу и утоплю. Не криминальный ствол, дно прочёсывать не станут. Дайверов в нашей речке не водится, опасно для здоровья. А дальше заржавеет и сгниёт.
— Согласен. Насчёт утопить как-то не сообразил. Остаётся вопрос…
— Только одну меня не оставляйте! И ночью…
Парни переглянулись: и в самом деле, оставлять сейчас девушку в пустой квартире — начнётся истерика. Успокоить нервную систему можно или лошадиной долей транквилизаторов, или напоить до бесчувствия. Или…
— Предлагаю вариант, — осторожно сказал Глеб. — Тебе часа на железки хватит? Разобрать я помогу прямо сейчас.
— За глаза.
— Мама твоя когда будет? И во сколько вы спать ложитесь?
— Ч-через час примерно. Ну, полтора. В десять.
— Тогда так. Я жду до её прихода. Как раз стемнеет, спокойно вылезу через окно. Да не переживай ты, я уже проверил. Третий этаж всего, и не скала, тут подняться и спуститься как по лестнице можно. Андрей, встретишь меня? Я номеров транспорта не знаю, за вещами смотаться. Вернусь к десяти, залезу обратно и переночую у тебя в комнате. Идёт?
— Идёт, буду ждать, — Василиса торопливо согласилась, и ей было в этот момент плевать, насколько прилично со стороны будет выглядеть ситуация с парнем, который заночует у неё в комнате.
Мама пришла раньше, чем обещала. Василиса подозревала, что она так сделала специально: нежданно нагрянуть и проверить, какая она «личная жизнь», про которую дочка, не подумав, упомянула с утра. Глеб успел благополучно сбежать, Василиса же приготовилась дать отпор, едва мама попробуют посмотреть, не прячется ли кто-то у неё в комнате. К её удивлению, мама не стала никуда совать нос, за ужином принялась расспрашивать, как прошёл сегодняшний день, как одноклассники, и успела ли дочка за последние дни сойтись ещё хоть с кем-то кроме соседа по парте? Василиса отвечала коротко, по большей части «да» или «нет». Её всё сильнее охватывала паника, причём она никак не могла сформулировать причину. Разговор не клеился, мама состояние дочери заметила, но, вопреки ожиданиям, настаивать и вытягивать подробности выходного и причины не стала. Василиса забрала вторую половину ужина с собой как бы доедать за компьютером — на самом деле с учётом покормить Глеба — и ушла к себе в комнату. Оставив окно приоткрытым, она села на кровать с ноутом, бессмысленно шариться в интернете и по новостям «друзей» в «контакте», чтобы убить время и заглушить нарастающее ощущение тревоги.
Интернет, как и всегда, затянул. Хотя, читая статусы и бложики своих оставшихся в Ярославле подружек и одноклассников, Василиса и гадала: неужели и она была такой же дурой? И раз за разом себе отвечала: ещё неделю назад, да что там, ещё сегодня утром — была точно такой же. Надо оказаться в пустыне среди монстров и понять, что есть вещи действительно бесценные, такие как вода и патроны — а без всего остального можно и обойтись. Уже когда они вернулись, Глеб признался: спас их исключительно рисунок Василисы. К ним подбиралось не меньше двух десятков зомби, а у него оставалось полсотни выстрелов. Да и машины ремонту не подлежали, он соврал, чтобы девушку успокоить.
Глеб появился в комнате словно из ниоткуда, настолько Василиса «ушла в ноутбук». Мягко спрыгнул с подоконника, сел рядом на кровать и обнял.
— Ну как? Всё в порядке? Твоя мама спит.
Ноут мгновенно отправился под кровать, а Василиса принялась млеть в кольце рук Глеба, страхи и видения подбирающихся монстров мгновенно испарились. Хорошо и безопасно, вот что, оказывается, главное в жизни.
— Ой, а я там тебе ужин приготовила. Он уже остыл. Давай разогрею.
— Не надо. Я уже проверил, есть можно.
— Тогда ешь, пока не заледенело, — вставать не хотелось, но Василиса заставила себя взять со стола тарелку и вручить парню. — Нечего питаться пирожками и пиццей из коробок, желудок сорвёшь.
Спать Глеб устроился прямо на полу, заявив, что ничуть не жёстко и вообще дело привычки. Но стоило выключить свет, как страх накатил волной с новой силой. Каждая тень теперь казалась зубатым монстром, а перед глазами опять встало разодранное тело чернобородого. С минуту Василиса ворочалась, потом не выдержала и попросила:
— Извини… не могу, страшно. Иди ко мне. Тут кровать широкая, ляг рядом, пожалуйста.
Глеб вздохнул и попробовал прилечь рядом, но Василиса переоценила ширину кровати, чтобы на ней свободно могли уместиться сразу два человека. Но можно устроиться у парня на плече… тогда единственное место, куда Глеб сможет положить свою руку — это девушке на грудь или на живот. И плевать, что вместо рубахи-ночнушки Василиса надела короткий топик и легинсы, поэтому выходило совсем неприлично. Зато так лежать очень уютно, и заснула Василиса мгновенно.
Утром Глеб её разбудил совсем рано.
— Рассвело уже через окно выходить. Выпустишь через дверь?
Оставшись одна, Василиса сообразила посмотреть на часы — начало седьмого, ложиться бессмысленно. Зато когда заспанная мама встала, дочь уже собиралась в коридоре, помахала ручкой и вышла. От этого настроение, и так с утра радостно-ванильное, стало ещё замечательней. Андрей, встретив подругу, выдал что-то про «донельзя счастливую рожу», получил за это легонько кулаком по шее и больше шутить не рискнул.
Не испортил настроения даже Глеб-одноклассник. Точнее, поначалу Василиса не поняла, что он пытается за ней ухаживать. Андрей логично относился к подруге как к «своему парню», на этом «конкурент» и попробовал сыграть. Оказать мелкие знаки внимание, деликатно подвести к мысли, что «красавицу и девушку этот чурбан в тебе не видит, зря ты за ним бегаешь». Сообразив, в чём дело, Василиса тут же предупредила друга:
— Только морду этому ослу не бей, но наш местный неотразимый мачо решил меня добавить в список трофеев. Типа я девушка, а ты этого не догоняешь.
— А я не соображу, чего это он вокруг тебя увивается, — осклабился Андрей. — Да ладно, не буду я его бить. Лишнее внимание нам ни к чему. Да и не всегда он был такой вот. Мелкий козёл. Мы раньше дружили, пока у него батька с чего-то не разбогател, и мамка не начала с ним везде бегать и ему мозги канифолить, что он крут, а остальные говно. Что будешь делать?
— Пошлю. На следующей перемене громко и при всех пошлю. Ещё проблем с его прилипалами мне не хватало.
А после школы Василису ждал сюрприз. Андрей хитро посмотрел и поинтересовался:
— Пять минут через соседний двор одна пройдёшь? Я сегодня немного занят.
— Хорошо.
Василиса почувствовала, как сердце застучало вдвое быстрее. И очень понадеялась, что не вспыхнула румянцем. Но через двор шла подчёркнуто медленно, мол, я догадалась, ну и что в этом такого? И всё равно, когда за углом её встретил Глеб, по телу прошла приятная тёплая волна, а ноги стали какими-то ватными.
— Привет. Андрей сказал, что у вас там, в школе, некоторые разногласия намечаются? Вот мы и решили…
— Довести до дома в составе охраняемого конвоя. Надо Андрюху отблагодарить, опять он меня выручает. Да, есть у нас баран один, второй раз ко мне клеится. Я его послала, но как бы наши девчонки не решили, что это я так с ним заигрываю.
Глеб кивнул, причём выражение лица у него стало серьёзным.
— Тогда так. Утром я тебя встречаю возле подъезда и довожу досюда, после школы встречаю. В школе за тобой присматривает Андрей. И не спорь. Я, ещё когда мы попали на Опал, убедился, что вроде бы тебе везёт, но это везение, как правило, компенсируется потенциальной неприятностью.
— Да не спорю я. Надо так надо, да и в компании идти приятнее.
Про себя же Василиса порадовалась, насколько удачно всё сложилось. А Глеб-инопланетянин ей просто нравится исключительно как хороший друг, с которым приятно провести время. Зато теперь он будет рядом, и одновременно не подумает ничего такого ненужного. Просто охранник. Вот только дорога до дома оказалась слишком уж короткой, поэтому Василиса решилась пригласить Глеба к себе. Всё равно ему в городе делать нечего, да и вчера она оказалась «хороша» — вцепилась с истерикой, даже не предложив вымыться после пустыни. Зато сегодня сразу скомандовала:
— Так, пока я грею обед, успеешь сполоснуться. А то у тебя в гараже никаких условий. Не пойдёшь же в речке купаться? Холодно и вредно из-за химии. Разберёшься?
— Разберусь, — рассмеялся Глеб. — Не думай, что в нашей пустыне живут полные дикари. Меньше читай, как это у вас называется? Жанр постап? Я если что вырос в эко-куполе, там совершенно нормальный город, деревья и вода.
Глеб ушёл незадолго до прихода мамы, а вернулся, как и вчера, на ночь через окно. Кошмары, Василису, вроде бы больше не мучили, но спать вдвоём было и в самом деле намного уютнее, протестовать она не стала.
Глеб, как и обещал, встретил девушку и на следующий день, но после обеда Василиса предложила:
— Погода хорошая. Предлагаю всё-таки съездить и водохранилище посмотреть.
— На это я могу смотреть, наверное, бесконечно, — улыбнулся Глеб. — Но чур сегодня без рисунков.
— Нет уж, хватит с меня, — Василису аж передёрнуло. — Даже блокнот оставлю.
Опять они сидели в полупустом автобусе, и опять ловили снисходительные взгляды, которые на них бросали попутчики — ещё одна романтическая парочка молодых людей. Но сегодня это не смущало ни капли. Василиса пока так и не определилась, как ей относиться к Глебу. Но после приключения на Чумной плеши он ей точно больше не чужой. И потому пусть смотрят, так даже приятнее.
На улицу Глеб выскочил первым, вежливо подал руку Василисе, помогая спуститься. Но было заметно, как он сгорает от нетерпения, потому к месту они двинулась быстрым шагом. Чуть ли не бегом прошли мимо отделявшей промзону лесополосы. И вот уже перед ними расстилалась зеркальная гладь Рыбинского водохранилища. Матово сверкала куском прозрачного серовато-зелёного хрусталя, а низкое послеобеденное солнце бросало в водяную зыбь медово-жёлтые кругляши. Ветер осторожно потрогал воду, и солнечные зайчики устроили весёлую чехарду, перепрыгивая с одного бурунчика на другой, утопая в серебристой пене.
— Вечно бы так смотрел, — заворожённый Глеб, кажется, даже не понимая, что делает, обнял Василису со спины.
Наверное, надо было его сразу поправить и встать рядом: вроде бы он не её парень и даже не ухаживает, чтобы вот так обнимать. Разве что целоваться с ним приятно, так ведь это всё случилось исключительно по делу? Василисе непонятно с чего стало так приятно, а тело словно плавилось и таяло от того, что Глеб крепко её прижимает и жарко, порывисто дышит прямо в ухо. Ничего она говорить не стала, пока Глеб сам не сообразил. Выпустил девушку из объятий, сконфуженно посмотрел в другую сторону. Открыл было рот извиниться, и тут же закрыл — это вышло бы ещё глупее.
— Пошли, — решительно сказала Василиса, пока какая-нибудь случайность или неудачное слово не испортили шоколадное настроение. — Я ещё в прошлый раз хотела тебя довести до косы. Погода сегодня самое то, ветер, но берег не заливает, можно до конца дойти. Тебе точно понравится: стоишь, а вокруг море.
И пусть всю оставшуюся прогулку сконфуженный Глеб держался подчёркнуто по-дружески, радужного настроение это не испортило. Особенно когда ночевать он всё-таки пришёл. На уроки Василиса собиралась с такой довольной улыбкой, что мать, которая после вспышки гнева в воскресенье, следующие дни держала себя с дочерью ровно-вежливо, рискнула поинтересоваться «в чём дело». В ответ уже с порога получила нечто невразумительное, дальше Василиса торопливо хлопнула дверью. В школе не сходившую с лица улыбку заметил и Андрей, но он спрашивать вообще ничего не стал. И за это Василиса была ему отдельно благодарна.
На следующий день погода испортилась, зарядил промозглый дождь. Василиса порадовалась, насколько удачно они успели сходить вчера. Оказавшись дома, Василиса торопливо начала готовить обед — чтобы не выдать себя перед мамой, последние дни она по дороге из школы покупала что-то из продуктов. Каждый раз жалела, что не удастся накормить Глеба чем-то домашним и по-настоящему вкусным. Он, конечно, каждый раз отвечал — ему и так нормально, имплантаты отсеют постороннюю химию, в пустыне быстро учишься не смотреть на вкус… и всё же. Зато сегодня это стало спасением: пока еда готовится, сообразить, как можно уговорит Глеба не уходить. И чтобы всё выглядело естественным.
Разложив обед по тарелкам, словно невзначай Василиса поинтересовалась:
— Слушай, а почему ты о себе ничего не рассказываешь? Или это секрет? В прошлом подробности из будущего, эффект бабочки…
— Да какая там бабочка, — рассмеялся Глеб. — Даже попади моя броня в руки каких-то ваших вояк, или узнай они что-то от меня… Две тысячи лет. Я тут у вас читал, что в Древнем Риме про атомы догадались. Но до химического синтеза им те же две тысячи лет и осталось. Я при всём желании не смогу вам помочь ускориться. Я же военный. Стрелять умею, а как винтовка устроена — знаю только, какую деталь куда вставить. Просто я думал, тебе неинтересно.
— Наоборот интересно. Раз уж погода испортилась. Кто папа, кто у тебя мама?
— Ну… Биологические родители где-то числятся, а так я из сиб-группы, — заметив, как вытянулось лицо у Василисы, парень снисходительно-насмешливо улыбнулся. — Это совсем не то, что ты подумала. Это не ваш детдом. Именно сиб-группа. Скорее что-то вроде очень престижной школы-интерната. Мальчики от лучших биологических родителей. Выдающиеся физические и умственные данные, круглосуточное наблюдение лучших врачей и педагогов. Это помимо прочего позволяет без риска для здоровья пересаживать детям биоимплантаты. Аналоги кибер-органов, но живые, эти устройства росли и развивались вместе с нами, потому мы умеем ими пользовать как рукой или ногой. Из нас получаются самые лучшие военные, инженеры, исследователи. Но нас мало, в год выпускается не больше сотни. Потому нас и зовут Боевыми псами. Мы всегда были теми, кто первым идёт вперёд, кто завоёвывает для человечества новые плацдармы и рубежи.
— Рискуете жизнью, — по спине у Василисы прошёл холодок.
— Иногда и так. Там, где ты меня увидела — это остаток базы цивилизации керхеров. Они многое умели, их развалины представляют огромную ценность. К сожалению, нашу экспедицию нагнали завроиды. Это те хищные твари. Возле поселений их выбили, а в глубине пустыни, как видишь, ещё остались.
Что-то Василису царапнуло. Вроде бы в самом начале Глеб рассказывал, но зато в том зале механический голос говорил иначе? Спросить она не успела, Глеб всё понял сам.
— Ты вспомнила про Чумную плешь? Как и вирус, завроидов тоже создали зверлинги. Так их называем мы, самоназвание ты не произнесёшь. Это раса Чужих. Негуманоиды, они сделали упор на биологию, и сто лет назад пытались выбить людей с Опала. Колония находится в очень важном секторе. Мы их победили, но следы войны остались. Та же Плешь или гадость, которую они вырастили в пустыне. Зато иначе мы бы не встретились.
Василиса поняла, что тема Глебу не очень приятна и поспешила перевести разговор на что-нибудь другое.
— Ты сказал, вас выпускают одна сотня в год. А всего получается тысяч пять? Это мало?
— Меньше, — вздохнул Глеб. — Мы рискуем, точнее… Процент поранившихся и погибших в первые годы. Сразу после училища, как у вас тут говорится, ты очень крут и тебе сам чёрт не брат. Нас берегут, нас доучивают… Но всё равно определённый процент отсеивается. Так что на всю колонию нас в среднем около трёх с половиной тысяч. Нет, не все военные, повторюсь. После практики — её проходят кто где, например, я пошёл в корпус миротворцев, это что-то вроде вашей полиции — одни уходят в армию, других разбирают по разным службам. Мы отличные специалисты. И мы рассеяны по очень большой площади. Для примера в одном только городе живёт около миллиона человек. Плюс посёлки Первой полосы — это нечто вроде пригорода. Плюс дальние посёлки: фермы и шахты. Ну и пустынники — это те, кто живёт в пустыне в оазисах и Старшему координатору колонии подчиняются как бы формально, — Глеб усмехнулся. — А на деле живут сами по себе мелкими общинами и торгуют с городом. Мы начали заселять Опал не очень давно, и это самая удобная форма.
— Точно, — поддержала Василиса. — Как эти, американские пионеры на Диком Западе. Уехал, что освоил — то твоё. Частная инициатива…
Договорить она не успела. Глеб пристально поглядел в окно, что-то там высматривая, потом вскочил.
— Так, извини, я бегу. Там твоя мама. Пришла проверить тебя, я так понимаю.
Глеб, даже не надевая кроссовки, выскочил в коридор и умчался на верхний этаж. Василиса проводила его мрачным взглядом — ну точно как в анекдоте «муж вернулся из командировки». И сама торопливо принялась мыть тарелки и чашки: стол-то сервирован на двоих. Заодно девушка с опаской гадала, как мама себя поведёт. Сейчас придёт, увидит, что дочка купила сама себе продукты, ест не из общей кастрюли, а «демонстративно живёт отдельно». Раньше бы мать немедленно устроила скандал, постаравшись дочь «размазать по стенке». А теперь… все последние дни мама вела себя в меру спокойно, ругалась не больше «нормы» для обычной семьи. Виктор был прав, взбалмошная истеричка была маской, иначе мама не смогла бы уже который день вести себя настолько адекватно. Но история со «следилкой» на телефоне — наглядное доказательство, что надежду обратно подцепить мятежную дочку в свои коготки мама не оставила.
*****
В субботу Глеб встретил Василису на обычном месте, но хмурый.
— Почему так рано? Если ты прогуляешь школу, твоя мама может выйти из вашего соглашения.
Василиса хитро улыбнулась — кажется, Глебу тоже нравится её встречать — и ответила.
— А меня официально отпустили. Я в кои-то веки сама вызвалась оформить им кое-что для школы. Но мне нужен материал для эскизов. Да не пугайся ты, я карандашом в блокноте рисовать буду, наброски. Зато место я могу выбрать любое. Завтра погода испортится, а сегодня обещаю тебе зрелище не хуже водохранилища.
— И куда мы тогда?
— На автовокзал. Жаль, у нас тут электрички не ходят, ты наверняка в поезде никогда не ездил.
— Не ездил, и скажу больше — на самолёте не летал. У нас сплошь колёсный транспорт вроде машин, есть причины.
— Ураганы какие-нибудь?
— И не только. Смысла нет. Город расположен на скальном плато, там расстояния небольшие. А посёлки и оазисы в песках. Ты же видела лайнеры пассажирские? Читала, какая им полоса нужна? Запросто провалится, да и чистить постоянно, это уйму сил тратить после каждого самума. Проще на машине, тем более она не как у вас на бензине, а на специальных батареях. Очень ёмких.
Василиса кивнула: ну да, всё остальное тоже логично и понятно. Если у них, как говорит Глеб, ураганы — то лёгкие самолёты какой-нибудь санавиации тоже отменяются. Если расстояния небольшие, больного в городскую клинику проще по земле из дальнего посёлка доставить. Но тут подъехал троллейбус, и стало не до обсуждения транспорта. А на автовокзале тем более. Они уже взяли билеты и стояли на площадке ожидания, когда произошёл неприятный инцидент. Среди пассажиров был паренёк с небольшим барабаном в сумке — и к этому парню от нечего делать пристали пятеро гопников, то ли ждавших рейса, то ли просто скучавших рядом с вокзалом.
— Ну дай поиграть, пацан…
— Подожди меня, — Глеб в несколько шагов оказался рядом. — Граждане, что происходит?
Василиса ахнула. Сейчас рядом с компанией стоял самый настоящий полицейский! Мелочи в манерах, детали поведения. Никто на площадке, особенно гопники, ни на мгновение не усомнились: да, не на службе, скорее всего, выходной, но стоит именно сотрудник полиции, причём не ниже лейтенанта. И если он сейчас достанет удостоверение, а скандал перейдёт в официальную плоскость, то неприятности гопникам гарантированы. Шпану мгновенно как ветром сдуло. Парень с барабаном рассыпался в благодарностях. А Василисе стало как-то по-особенному приятно, когда Глеб к ней вернулся — такими восхищёнными взглядами на них смотрели пассажиры. «Пусть думают, что мы пара», — мысль была на грани дозволенного, но Василиса ей позволила остаться.
— Ну ты даёшь…
— Ничего сложного. Я же говорил, что практику проходил в корпусе миротворцев. Это что-то вроде аналога вашей полиции, но действует в пустыне. Там мне попадались крокодилы посерьёзнее, а не эта шушера.
Василиса кивнула, и всё равно всю дорогу смотрела на Глеба восторженным взглядом. А ещё небольшой ПАЗик набился пассажирами, и они стояли в самом центре салона со всех сторон окружённые людьми — Василису плотно прижимало к Глебу. И от этого всю дорогу с чего-то шумело в голове.
Вышли они на первой же остановке. Автобус, урча и пыхтя выхлопами, уехал. И сразу же Глеба и Василису окутали запахи листвы, мокрой травы, влажной земли и соломы. За спиной раскинулась деревня. А впереди — лесок и поля. В отличие от города, здесь осень уже даже близко не напоминала лето, все деревья давно поменяли свой цвет. В палитре вовсю горели жёлтая охра, лимонный и оранжевый, багровый и бордовый, алый, малиновый. Над головой в небе кружилась и кричала бесформенной кучей стая каких-то птиц. А чуть в стороне от леса до самого горизонта уходили поля. Ближние уже скошенные, они желтели от оставшегося после уборки хлеба жнивья. Но это ненадолго: если чуть дальше торопливо ещё трудился комбайн, то ближе к деревне по самому краю поля уже пошёл трактор, сменяя жёлтый цвет на цвет чёрной и свежей пахоты, жирной после ночного дождя. Но пока трактор сюда не добрался, в оставшихся после уборки урожая нижних частях стеблей деловито шныряла разнообразная живность, и прыгали крупные чёрные птицы, выискивая оставшиеся зёрна.
— Не может быть… — выдохнул Глеб. — Ты права, я и представить не мог, что что-то может стать красивее моря. На стенах купола проецируются изображения, чтобы не давило замкнутое пространство. Но настоящее… оно… нет слов, чтобы сравнить. Твой мир потрясающий. И ты потрясающая, раз догадалась мне это показать.
*****
Рядом с Глебом все те придирки, которыми её изводила мама, всё новые и новые попытки вернуть дочку «под контроль», казались мелкими и не стоящими внимания. И не хотелось думать, что на совещании в гараже они вчетвером решили: надо тщательно подготовиться и сделать новую попытку, попробовать открыть дорогу обратно к Вратам. Там наверняка осталась Ирма, ей, возможно, нужна помощь. И тогда Глеб уйдёт, ведь хотя ему здесь, в живом и зелёном мире, нравится, у него есть обязанности дома: там ждут новостей про старую базу загадочных керхеров.
Всё обязательно так и случится, но потом — пока же Василиса про это старательно не думала, а наслаждалась моментом. Не мешало счастью и хорошему настроению даже то, что в школе Глеб-один не оставлял деликатных попыток сойтись с Василисой поближе, хотя она несколько раз его при всех отшивала. Да и мама вдруг заговорила про отношения в классе, упомянув «красавца и отличника». Дальше сложить всё получалось элементарно. Мать опять, как и в Ярославле, решила подыскать дочке «правильную» компанию. Родители «одобренного кавалера» тоже проверили, кто у Василисы папа, и какие потенциально просматриваются перспективы. Дали сыночку ценные указания. Ну и наплевать на них всех с их далеко идущими планами!
Четвёрка воздыхательниц поймала Василису как раз в середине двора, за которым её ждал Глеб. Окружили, отрезая путь к отступлению, прижали к росшим посреди двора кустам. Одна из девчонок выбила из руки рюкзак, который Василиса поленилась надеть, и отшвырнула в сторону. Конопатая толкнула в грудь растерявшуюся, ещё не остывшую от эйфории предстоящей встречи Василису, так что жертва больно ткнулась спиной в прутья кустов.
— Тебя, говно, о чём предупреждали? — тут же в бешенстве начала конопатая. — Ты с кем крутишь? Мы знаем, кто там тебя ждёт, видели! Сама скажешь? Или помочь?
— Вообще-то это наше дело, моё, Глеба и Андрея и мы сами разберёмся, — Василиса прикусила язык и похолодела: идиотка, они же про другого Глеба говорят!
— Ах ты!
Остальное произошло мгновенно. Обезумевшая от ревности заводила выхватила нож. Ткнёт она или пугает, проверять Василиса не стала, да и приключение в пустыне её изменило намного сильнее, чем она думала. Под кустами валялись несколько бутылок из-под водки. Василиса подхватила одну за длинное удобное горлышко и с силой ударила нападавшую по голове. Конопатая рухнула как подкошенная, остальные «мстительницы» с визгом и воплями убежали.
Выдержки у Василисы хватило предупредить Глеба, чтобы не подходил и вообще не засветился. Заодно пусть сообщит Андрею: звонки с телефона наверняка будут проверять, так во всех фильмах показано и в интернете написано. Внутри же у Василисы всё оборвалось и опустело. Она дождалась приезда полиции и скорой помощи. Раненую погрузили и увезли. Хмурый дядька в синей форме осторожно сфотографировал лежавший на земле нож, упаковал, чтобы не стёрлись отпечатки. Заодно записал данные какого-то паренька, который гордо сообщил, что всё даже снял на телефон и готов передать запись… Василиса заметила, как лицо второго патрульного ненадолго сморщилось в брезгливой гримасе — записал, герой, но вмешиваться «благоразумно» не стал.
— Вам придётся проехать с нами, — старший обратился к Василисе, но вежливо. — Да не пугайтесь, девушка, не арестовываем мы вас. Нужны ваши письменные показания как пострадавшей.
В отделении Василису, уже немного «разморозившуюся», полный и немолодой следователь сначала заставил выпить кофе, чтобы успокоилась, и только потом начал разговор. Причём детали вытягивал профессионально. Василиса умудрилась не проболтаться, что Глеб-два на самом деле пришелец, зато всё остальное выложила как на духу. И что четвёрка пыталась её бить в первый день, и что к Андрею приехал знакомый, издали похожий на одноклассника, а Василису попросили показать ему город. Вот и обознались. Она как раз закончила читать протокол и расписалась «с моих слов записано верно», когда дверь в кабинет хлопнула, и вошёл ещё один полицейский в сопровождении Виктора.
— Привет, Женя. Вы закончили?
— Да, как раз отпускать собрался.
— Виктор, тогда забирай её, ноги в руки и тихо как мыши через служебный выход, — и пояснил. — Мать второй девчонки уже подсуетилась. И телегу накатала, и какого-то жюрналюшку напрягла, на выходе ждёт с камерой. Шум поднять, «её дитятко чуть не убили», черепно-мозговая.
— Про нож, конечно, ни слова? — скривился следователь. — И что тормозни эта девочка на пару секунд, в реанимации лежала бы уже она?
— Сам знаешь, кто первый настучал, тот у нас теперь и прав. Так что, Виктор, хватай её, и валите отсюда побыстрее.
— Спасибо, за мной должок.
— Да ладно, сочтёмся.
Совещание в гараже собрали вчетвером. Глеб сразу же схватил Василису в охапку и сел с ней на тахту, остальные заняли табуретки. Виктор сразу начал «выкладывать диспозицию».
— Первое. Я считаю, что ты сделала абсолютно верно. Лучше доказывать суду про меру самообороны, чем жаловаться ангелам на том свете. Второе. Меня удачно успели предупредить, у нас Владиком, это который со мной заходил, дела общие. На выходе из отделения нас не поймали, и нужной картинки не вышло, поэтому первый самый горячий сюжет мы им запороли. Но втаптывать тебя в грязь будут основательно. Твоего отца обязательно постараются зацепить. Да, он без вопросов хороший человек, хороший специалист и я в курсе, чем именно он занимается. Но раскручивать будут тему, как ошалевшая от безнаказанности дочка богатого чиновника из ревности чуть не убила одноклассницу, — Виктор скривился. — Сейчас это модно, подхватят все кому не лень. Остальное старательно обойдут. И нож, и как они тебя бить пытались. Так что будь готова заранее. Андрей, та история со впиской наверняка всплывёт. С тебя провести разъяснительную беседу со Стасом и остальной шоблой.
— А со мной посоветоваться не хотите?
Дверь скрипнула, и в гараж вошла женщина в брючном костюме. Невысокая, худощавая. Рыжина волос до плеча и острый курносый нос делали её чем-то походим на лису, но не злую из легенд, а улыбчивую добрую кумушку из русских сказок в адаптации для малышей. И возраст сходу не угадаешь, есть такой тип людей, которые одинаково выглядят и в двадцать, и в сорок. Разве что морщинки в уголках глаз выдавали: ей, скорее всего, больше тридцати.
— Анна Геннадьевна! — удивлённо воскликнул Андрей.
— Да вот вспомнила и решила проверить, как мой пациент…
Глеб прыгнул гостье навстречу. Василиса не подозревала, что так можно: миг назад ещё сидит и обнимает — и уже летит с неизвестно откуда взявшимся ножом в руке, нанося удар.
— Какой умный мальчик.
Женщина мгновенно стала полупрозрачной, словно выточенной из глыбы чистого льда, кисти рук заструились синими языками пламени. Из кончиков пальцев выскочили длинные нити, оторвавшись от хозяйки, на лету перехватили Глеба и вернули на тахту. Приклеились к стене, не давая парню шевельнуться. Тут же нити осыпались синей пылью, но мгновенно собрались обратно, второй раз уже сплелись по несколько штук в жгуты и снова зафиксировали Глеба как муху в паутине.
— Умный мальчик с отличной реакцией и нюхом на опасность. Даже если голова ещё сама не понимает, в чём дело. И девочка у тебя талантливая.
— Кто вы? — Виктор сделал жест рукой, останавливая остальных: мол, как старший буду говорить я.
— Меня уже представили. Анна Геннадьевна, школьный психолог.
— Хорошо, тогда спрошу иначе: что вы такое? И не пытайтесь нас убедить как «профессиональный психолог», что у парня просто нервы расшатались, а у нас галлюцинация коллективная. Я скорее поверю Глебу и его чутью. Предлагаю сначала спокойно поговорить, раз уж вы к нам заглянули, да ещё не особо скрываясь. И отпустите Глеба, обещаю, он больше не будет. Вам чаю налить?
— Пожалуйста, — синие верёвки растворились в воздухе. Гостья вернула себе нормальный вид, не спрашивая разрешения, взяла с полки ещё одну табуретку и села. — И чаю не надо, не обижайтесь, не люблю мусор из пакетиков. Я — джинна. Встречный вопрос. Как давно вы, Виктор, знаете, что эта девочка ваша племянница?
У Василисы внутри всё оборвалось и рухнуло, в глазах потемнело и в голове зашумело. Глеб тут же её обнял, а потом прямо при всех и, не стесняясь, поцеловал. Крепко, чтобы губы ощутили губы, а язык ощутил язык. Виктор сунул ей в руки кружку с тёплым и сладким чаем, заставил выпить. Убедившись, что в обморок девушка падать больше не собирается, вернулся на своё место и соизволил ответить:
— Сами понимаете, развод и возвращение Нади я просто так пропустить не мог. Но достать материалы суда, особенно когда по просьбе сторон процесс шёл в закрытом режиме — дело не очень законное, достаточно сложное и потому долгое. Пришлось изрядно напрячь свои связи. Когда Андрей притащил девочку ко мне первый раз, я ещё ничего не знал. Только услышав фамилию и адрес, сообразил, чья это дочь. А материалы по суду получил как раз в день, когда к нам провалился Глеб. Этим я тогда твою мать и пуганул, чтобы она тебя не доставала. Я сообщу тебе и остальным по всему городу результаты экспертизы отцовства и настоящую причину развода. Василиса, и не обижайся, пожалуйста, на своего отца. Он на самом деле очень хороший человек. Да, сейчас он поступил глупо и неправильно. Но отец в первую очередь это тот, кто тебя воспитал, поэтому всё-таки, несмотря на генетику, твой отец именно он. Вы обязательно должны помириться.
— Когда рядом такой замечательный молодой человек, — рассмеялась джинна, словно по гаражу покатились звонкие хрустальные колокольчики, — всё возможно. Но прежде чем я озвучу то, с чем я к вам заглянула, попрошу этого молодого человека тоже быть откровенным. Тебе ведь нравится Василиса? Как девушка нравится.
— Да.
— Тогда не стоит ей врать. Я и в самом деле школьный психолог и очень много работала с подростками. Так вот, послушай совет. Если ты и дальше будешь отмалчиваться и врать, ничего хорошего вашим отношениям это не принесёт. Пока Василиса готова всё выслушать именно от тебя — рассказывай. Не жди, пока она узнает от другого. Ты давно сообразил, что это не прошлое.
— Да.
Глеб вздрогнул, закаменел. И тут Василиса решилась. Обняла его и крепко поцеловала. Первая. А потом обняла, причём так, чтобы её рука скользнула под рубашку Глеба, и ладонь касалась кожи, а не через ткань. Глеб обнял девушку в ответ, причём и его рука, не думая о приличиях, скользнула под ткань блузки, обхватив за талию.
— Совершенный солдат не может быть безмозглым исполняющим приказы орудием. Будущим Псам преподают в том числе и историю. Хорошо преподают. Вы очень близки к нам, но у нас весь двадцать первый век доминировал континент по ту сторону океана. Здесь же по миру — паритет сил. По планете сначала ударит глобальное потепление, потом, когда его остановят, окажется, что начинается похолодание и новое оледенение. Общество наиболее технически передовых стран на той стороне океана у нас раскололось надвое. Одни начали настаивать на остановке технического прогресса, корректировке собственной природы и приспособлении к окружающей среде. Другие имели резко противоположный взгляд. Первые — это предки зверлингов, они уже тогда на людей походили довольно отдалённо. Вторые, обожествляющие прогресс и технику, стали керхерами. Технократы изобрели привод Шермана и решили бросить гибнущую Землю. В конце двадцать второго века началась эвакуация, громадные корабли-ковчеги. Но сбежать в одиночку и бросить своих противников им не удалось. До того как гиперворота были взорваны, сквозь них успели пройти и зверлинги.
— Ты — человек, — уточнил Андрей. — Сам говорил, что вы с ними воевали, да в Америке говорят по-английски, а не по-русски.
— Да. Мы, если так можно сказать, вторая волна колонизации. Или первая настоящая? На Земле человечество вымирать отказалось. Страны третьего мира, которые не брали в расчёт, и чьё население бросили во время бегства. Север Евразии стал новым центром возрождения, отсюда мой язык как дальний потомок вашего. Два столетия спустя после бегства керхеров и зверлингов был создан привод Грушевского, у которого нет побочных эффектов Шермана: чем дальше прыжок и чем больше масса перехода, тем сильнее для точки выхода искажения пространства-времени. Представьте себе резинку, которую сильно растянули, а потом отпустили — это закрылись гиперворота — и она вторым концом дала по пальцам. Результат того первого броска с Земли вышел чудовищный. Для нас прошло три столетия, для них из-за искажений несколько тысяч лет. Зверлинги и керхеры оказались заперты в одном и том же скоплении, продолжили свою войну, в которой не смог одержать верх никто. Война всё дальше уводила их от хомо, но пользоваться гиперприводом они теперь почти не рисковали. С учётом релятивистских скоростей и чудовищных затрат на войну, прогресс шёл очень медленно. Обнаруженное наследие вершителей тоже не пошло на пользу. Готовые технические решения без научной базы. Керхеры и зверлинги начали их активно применять, сами не понимая, для чего изначально всё это предназначалось: результат же есть, так зачем стараться? В итоге аналог привода Грушевского они изобрели поздно. Лишь после этого и сумели выбраться в остальную Галактику. Все три народа столкнулись примерно на одном техническом уровне.
— А вы? — уточнил Виктор. — Какое место во всём этом занимаете вы?
— Самый важный вопрос, — грустно ответил Глеб. — Привод Грушевского тоже имеет свои проблемы. С увеличением расстояния броска падает точность. Есть риск, что на выходе ты можешь оказаться в центре звезды или вмурован в планету. Проблему решают с помощью стационарных маяков наведения и строительства порталов, через которые могут путешествовать корабли даже без автономного двигателя. Но чтобы всё это поставить, сначала надо добраться до точки финиша. Цепочка бросков. Расход энергии, цена, промежуточные базы заправки. И тут была предложена гениальная идея. На приводе Шермана уходит автоматический корабль-робот. В дежурном режиме висит три-четыре столетия, пока вокруг рассосётся хроноклазм. Дальше активирует маяк. Ушло несколько экспедиций. Опал должен был стать форпостом человечества. Богатый минеральными ресурсами кислородный мир с совместимой органикой. Мир-пустыня, но под морем песка скрываются моря пресной воды. Сначала построить эко-купол, под защитой которого будет замкнутая земная биосфера. В перспективе — полное терраформирование планеты.
— Идея пришла в голову всем одновременно, — Виктор даже не спрашивал, а уточнял.
— Мы и керхеры выслали маяки, зверлинги попросту перехватили сигнал. К планете вышли три супетранспорта. Огромный колонизационный ковчег выныривал в обычный космос и тут же садился — удержать такую махину хотя бы на орбите, причём сразу после прыжка сквозь гипер, невозможно. Но какое-то время мы не подозревали друг о друге. Потом зверлинги атаковали керхеров, и выяснилось, что нас много. Почти сразу мы атаковали маяк противника, керхеры наш — и, к сожалению, обе атаки успешно. Связь с метрополией оказалась потеряна. Сначала мы заключили тактический союз с керхерами против зверлингов, потом вцепились друг другу в глотку. По официальной версии, армия керхеров целиком попалась в ловушку. Они прохлопали старт «аннигиляторов» — это гиперзвуковые стратегические ракеты с ядерными боеголовками. Разворотили уже пустые стартовые столы. При этом вокруг пусковых были упрятано две трети всех орудийных точек, бункеров и башен ПВО. Ради этого рискнули оголить Город. Вражеских солдат сожгли в огневом мешке. Колония чужаков огнём ядерных взрывов превратилась в огненное озеро жидкого песка. Но тогда, в первый день, я соврал. Маяк восстановить невозможно. Мы — потерянная колония. И мы вырождаемся, война съела очень много ресурсов. Космос уже потерян: последний спутник сгорел в атмосфере в год моего рождения. Новых не запускали втрое дольше.
— Не отвлекайтесь, молодой человек, — строго поправила джинна. — Не уходите в сторону от главного.
— Хорошо, прошу прощения. Мы получили информацию, что сохранилась одна из баз керхеров, промышленность которой поможет нам вырваться из замкнутого круга нехватки ресурсов. Ирма была наследием эпохи войны: её биологические параметры идеально подходят, чтобы обмануть искусственный интеллект ядра керхеров. Подключиться к нему и перепрограммировать. Для этого и шла наша экспедиция. Попав сюда, я очень быстро убедился, что вы — это не прошлое, а параллельный мир, который расходится с нами по времени. И не только из-за разницы в истории начала двадцать первого века. Василиса — аналог Ирмы, они идентичны внешне и по возрасту. Андрей — здешний аналог её бывшего напарника, его звали Андрис, тоже сильно похож. Он погиб по дороге к Вратам керхеров. Виктор внешне один в один мой прошлый командир и начальник нашей экспедиции майор Вихтор Гладов. Из-за моего здешнего аналога у Василисы были сегодня неприятности.
Джинна захлопала в ладоши, потом осуждающе посмотрела.
— Браво, молодой человек. «Просто солдат, который умеет лишь стрелять». Я как педагог со стажем восхищена твоими учителями. Ты рассказал всё правильно, всё по делу. Всё точно. И при этом обошёл все деликатные моменты. Начиная с того, кто ты на самом деле и как оказался возле ядра колонии керхеров. И заканчивая тем, что за девочкой ты поначалу ухаживал из делового интереса. Да-да, когда вы вернулись из Чумной плеши, он сообразил мгновенно, как ему использовать ситуацию в свою пользу. Ты девочка домашняя, если тебя правильно обработать… — Глеб дёрнулся, сжался, но Василиса его не отпустила. — Не осуждай его девочка, у него и в самом деле были веские причины, правда? Я пока лечила, уж извини, посмотрела твою память. И я предлагаю ему всё-таки дать шанс, потому что в итоге он остановился. Не стал манипулировать тобой до конца, добиваясь нужного результата обманом. Он в тебя тоже влюбился, правда? Рассказывай. И пусть Василиса сама принимает решение. Но честно.
— Хорошо. Ирма — это прозвище появилось потом. На самом деле её звали Лада. Точнее, Владислава, но полного имени она никогда не использовала. И первый раз мы встретились…