Яна Дубинянская
ПОД ПЕЛЕНОЙ
Входя, Селестина попробовала придержать дверь, но она все равно захлопнулась с глухим стуком, и вьюжный ветер тут же протяжно запел, резонируя в каких-то невидимых щелях. Девушка устало-облегченно перевела дыхание
и слабым движением сбросила на плечи капюшон, сплошь залепленный снегом.
Боже, какое счастье, что она все-таки дошла сюда.
Позавчера эта гостиница показалась ей маленькой, неустроенной, неуютной и к тому же угнетающей серой пустотой. Селестина даже поссорилась с хозяйкой - напрасно, ведь эта грузная неприятная женщина не виновата, что
все транспортное движение парализовано из-за непогоды. А сегодня был последний шанс вернуться к сроку в агентство, и Селестина без особой надежды
все-таки пошла на станцию, а на обратном пути началась такая метель... Она
думала, что никогда не дойдет... боже, какое счастье!
Камин в прихожей горел каким-то особенно теплым и ласковым светом,
снег уже начал таять и тонкими ручейками стекать на пол с пальто и волос
Селестины. Даже на ресницах набухли и упали на щеки тяжелые капли. Расстегивая пальто, она подошла к круглому, чуть выщербленому по краю зеркалу на
стене и начала приглаживать залепившие почти все лицо светлые волосы. Краем
глаза она увидела на другом конце прихожей груду каких-то вещей, а рядом с
ними неизвестно откуда взявшихся в такую погоду новых постояльцев...
- Жюли!
- Тина?
Густо накрашенные ресницы Жюли изумленно взметнулись над небольшими
карими глазками, сделав ещё отчетливее черные следы между верхними веками и
бровями. Жюли совсем не изменилась... Она точно такая же, как во время их
последней встречи полтора года назад, и как пять лет назад, на своем бракосочетании. Самая дорогая тушь всегда отпечатывается у неё под бровями, а
одевается Жюли во все самое шикарное и дорогое, и вроде бы даже со вкусом,
но ничего из её вещей почему-то никогда не хочется иметь у себя...
- Привет, Тина, как ты здесь оказалась? Прекрасно выглядишь, только
тебе не идет этот цвет. Как у тебя на личном фронте? Мама, слышишь, Тина
здесь!
Жюли, как всегда, говорила быстро-быстро, словно отбивая стремительную дробь серебряными молоточками - отвечать ей было физически возможно только улыбкой. И Селестина улыбалась, дыша медленно и ровно, постепенно напитываясь приятным теплом натопленного помещения.
Полная, роскошная мать Жюли обернулась - она поднималась по лестнице
вслед за спортивным молодым человеком с чемоданами в обеих руках.
- Тина? Какая Тина? А-а...
Конечно, она сразу узнала и вспомнила Селестину - все-таки лучшая
подруга детства единственной дочери. Но - Селестина чуть сжала и изнутри
прикусила губы - надо же указать этой девчонке её место, напомнить, к каким неизмеримо разным кругам общества они принадлежат...
Жюли с таинственной улыбкой посмотрела вслед молодому человеку.
- Это наш шофер. Интересный мужчина, правда? Знаешь, с ним совершенно невозможно остаться наедине. Он жить без меня не может, говорит, чтобы я
бросила Алекса и уехала с ним в Америку - как же!
- Но как ты здесь очутилась? спросила Селестина, когда знакомое "как
же" возвестило об окончании истории очередной победы подруги.
Жюли неопределенно махнула рукой.
Еду на зимние курорты. У Алекса опять дела в Сити, но он потом приедет ко мне... Эта гостиница, конечно... премилое местечко, - она ослепительно улыбнулась проходившей мимо хозяйке, - но, чтобы переждать эти
ужасные заносы, сойдет.
- Так вы ненадолго? А зачем выгружаете вещи?
Дверь отворилась, пахнув влажным холодом, и в ореоле мелкой снежной
пыли появился огромный, прямо таки колоссальный мужчина, нагруженный множеством тюков, свертков и чемоданов.
- Не оставлять же в машине, - скороговоркой, даже относительно ее
обычного темпа речи, сказала Жюли. - А это Билли, мой кузен. Он вовсе не
псих, как все думают, просто медленно воспринимает информацию. Так что лучше и не пытайся с ним говорить.
Боже мой, ужаснулась Селестина, может быть, именно это и называется
отсутствием комплексов, но разве можно вот так, при человеке...