Забыв о черных всадниках, молча стоявших вокруг, Ферндин злобно расхохотался.
— Что, киммериец, еще раз захотел попробовать моего меча?! Ну, так теперь твоя голова будет лежать далеко от тела!
Он замахнулся, привстав в стременах, но тут его конь, жалобно заржав, стал валиться набок: Бёрри, не выдержав, спешился и, подобравшись сзади, подсек лошади барона сухожилия — Ферндин едва успел выдернуть одну ногу из стремени, как животное, падая, увлекло его за собой, всей тяжестью придавив вторую ногу. Он лежал, судорожно пытаясь выбраться, и резкая боль красными кругами застилала ему глаза. Широкий меч киммерийца, высоко поднявшись над противником, со свистом опустился, заслоняя свет солнца, и оскаленная, с выпученными глазами голова барона Ферндина отлетела далеко в сторону, прямо под ноги одного из черных всадников.
Тяжело дыша, Конан стоял посреди поля:
— Все… Путь пройден, враг убит, но надо сделать что-то еще, что-то еще…
Один из черных рыцарей насадил на пику окровавленную голову Ферндина и медленно двинулся в сторону замка. Остальные, не оглядываясь, отправились следом. Но через несколько шагов всадник, что ехал последним, обернулся и повелительным жестом подозвал к себе киммерийца. Перешагивая через убитых, Конан, пошатываясь, приблизился к своему неожиданному союзнику. Взглянул прямо в лицо под причудливым шлемом и постарался побыстрее отвести глаза: таким холодом повеяло из бездонных черных глазниц. Едва шевеля темными губами, всадник проговорил глухим голосом:
— Пламя все пожирает, все уносит… Души обретут покой, обретут покой…
И, тронув поводья, шагом двинулся к замку.
Не нравится мне все это… — Голос Рыжего Бёрри вывел Конана из оцепенения. — Не нравится, а ехать туда все равно придется… Вот тебе лошадь, держи поводья. Правда, она не чета твоему коню, да уж какая есть! Эх, жаль вороного, добрая была животина! — Да, Рыжий, ехать придется, надо разыскать те подвалы, про которые говорила старая Мергит. — Конан похлопал ладонью по крупу чалой кобылы, которую поймал для него расторопный Бёрри. — И чем только они кормили своих лошадей! Доходяга, да и только! Хорошо, если до замка довезет, а уж как возвращаться буду — ума не приложу… Разве что в деревне коня купить, тамошние лошади добрые. Ну, поехали, видишь, они остановились, похоже, нас ждут!
Конан вскочил в седло, и они потрусили к мосту, где их поджидали таинственные черные всадники. Увидев, что киммериец следует за ними, они снова не спеша поехали к замку. Услыхав за спиной топот копыт, Конан обернулся — Альграс и еще несколько человек из деревни догоняли их, как видно не очень-то доверяя невесть откуда взявшимся рыцарям. Так они и двигались двумя небольшими отрядами: впереди — черные воины в развевающихся плащах, торжественно, как самую дорогую добычу, несущие на острие копья голову Ферндина, и поодаль — Конан, Рыжий Бёрри и десяток охотников из Бенты.
Замок приближался, его могучие темные стены, казалось, не были сложены человеческими руками, а сами по себе выросли когда-то из земли, как дуб вырастает из желудя. Конан смотрел на серые, источенные временем камни и чувствовал в душе прежнюю тяжесть и тревогу.
Когда он ехал сюда, думал, что, как только его меч пронзит врага — душа сразу успокоится, и на сердце станет легко. Но оказалось, убить врага — это еще не все, путь не пройден, покой не обретен.
Прогрохотав копытами по толстым брусьям подъемного моста, всадники скрылись за створкой полуоткрытых ворот. Конан, Бёрри и все остальные следом за ними тоже въехали во двор. Собравшись посередине, они удивленно оглядывались — черные всадники исчезли, как будто их никогда и не было. Бёрри первый заметил в углу двора слуг, лежавших вповалку с посиневшими, искаженными смертной мукой лицами. Соскочив с коня, Альграс подбежал к ним и бережно приподнял голову рыжеволосой девушки:
— Лаема! Это Лаема, дочь моего соседа! О Митра, что он с ними сделал?! Какие страшные, распухшие у них лица! Только по волосам и можно узнать…
Конан приблизился, вглядываясь:
— Это яд, Альграс! Проклятый Ферндин был одним из служителей Черного Сета, а яды они любят больше всего… Я много раз видел, как умирают от такой отравы. Лучше удар меча прямо в сердце! Смотри, вон еще две девушки и… Бёрри, иди скорей сюда!
Рыжий подбежал к киммерийцу и, проследив за его взглядом, негромко присвистнул:
— Вон оно что… Ну, по правде говоря, я так и думал! Значит, Мергит…
— Да, это ее псы, и если бы не они, нас бы, наверно, здесь не было. Он, похоже, ждет нас!
Огромный черный пес, едва различимый в тени навеса, стоял у небольшой приоткрытой двери, не сводя с киммерийца горящих глаз.
— Клянусь Кромом, в этом обличье они мне нравятся больше, а, Рыжий? Ну, двинулись. — Конан повернулся к силачу-охотнику: — Альграс, пойдешь с нами, а остальные пусть подождут во дворе. Да прихвати где-нибудь крепкую веревку и факел — я думаю, нам все это пригодится.
Киммериец решительно двинулся вглубь двора, туда, где черной тенью мелькнул пес, быстро скрывшийся за дверью. Подождав Бёрри и Альграса, Конан пригнул голову и вошел в узкий коридор. К его удивлению, невдалеке, там, где ход разбегался в разные стороны, горел факел, воткнутый в щель между камнями кладки. Рассыпая искры, киммериец вытащил его оттуда и осмотрелся, пытаясь понять, куда идти дальше. Левый коридор уходил в темноту, и даже света двух факелов недоставало, чтобы разглядеть, куда он ведет, да и правый коридор был ничуть не лучше.
— Мергит говорила, что погреба находятся в западном крыле. Эй, Альграс, ты бывал когда-нибудь в замке? — Голос киммерийца гулко разносился по пустым переходам.
— Бывать-то бывал, да не здесь, а в господских покоях, когда барон Дисс давал распоряжения насчет охоты. А куда мы идем? Скажи, что ты ищешь, может, я и соображу!
— Где могут быть заброшенные винные погреба? Над ними должны быть парадные покои для самых важных гостей…
— А, это в том конце, где находится королевская опочивальня. Ну, тогда нам надо идти под левому коридору, он, кажется, ведет как раз в ту сторону.
Обнажив мечи, они осторожно двинулись вперед. Темнота расступалась перед светом факелов, узкий коридор долго вилял, как горная тропа, и уперся наконец в запертую дубовую дверь.
— Тра-ля-ля, — разочарованно пропел Бёрри, — забрели, да не туда! Эх, песик, песик, что же ты не показал, куда идти! Придется возвращаться.
— У тебя, Рыжий, как всегда, только «тра-ля-ля» на уме. Посмотри-ка лучше под ноги да скажи, что это такое. — Конан, упершись плечом в створку, внимательно разглядывал темные пятна на полу. Альграс, подойдя ближе, посветил факелом.
— Сдается мне, что это кровь, и совсем свежая, — охнул Бёрри. — Как будто несли прирезанного барана… — Он вдруг побледнел и осекся. — А дверь-то, дверь почему заперта? Они что, прямо насквозь прошли?!
— У тебя, Рыжий, после драки голова как-то плохо варит. Сам ведь догадался, что это были за рыцари, а теперь удивляешься: как прошли, как прошли! Держи-ка лучше факелы, а мы с Альграсом толкнем — не может быть, чтобы за столько лет петли не проржавели и кладка не ослабла… Давай-ка навались!
Они вложили мечи в ножны и изо всех сил уперлись в дубовую створку. Та затрещала, но не поддалась.
— А ну-ка еще разок, налегай! Нет, так не пойдет, по-другому надо.
Они отошли на несколько шагов и, разбежавшись, сильно ударили плечами в потемневшее дерево — вывороченные камни посыпались под ноги, дверь с треском сорвалась с петель и рухнула на пол.
— Рыжий, быстро давай факел, посмотрим, что там дальше!
Переступив через порог, они оказались в небольшой комнате без окон. Посередине стоял стол, покрытый толстым слоем пыли, а на нем горел крошечным огоньком маленький светильник. Жалкий язычок затрепетал от потока воздуха, проникшего из коридора, и чуть не погас.
— Помилуй нас Митра, ну и дела! — пробормотал Альграс. — Знаешь, киммериец, я никого и ничего не боялся, а тут мне что-то не по себе… Зачем мы полезли в эти переходы? Зачем тебе старые винные погреба? Ты же видишь, тут обитает какая-то нечисть! Тьфу, тьфу, мало нам было барона Ферндина…
— Не трусь и иди за мной! Я знаю, что делаю, потом и ты поймешь. Бёрри, не стучи зубами, язык прикусишь. Ясно, что мы на правильном пути… Хм, а куда дальше? Похоже, по этой лестнице, да она такая трухлявая, вот-вот рухнет…
Конан осторожно нащупал ногой первую ступень полуразвалившейся лестницы, которая вела к темному лазу в потолке. Концы ступеней, заделанные в кладке, угрожающе трещали, а подпорки шатались и грозили подломиться под тяжестью киммерийца. Две ступени рассыпались, едва он коснулся их ногой, но все же ему удалось благополучно добраться до темного отверстия. Ненадолго скрывшись, Конан наклонился вниз и крикнул:
— Лезьте сюда, только осторожно! Лестница выдержала меня — значит, и вас выдержит. Ты, Бёрри, первый, Альграс за тобой!
Легко, словно белка, Рыжий взлетел по гнилым ступеням и скрылся в темном проеме. Альграс поднимался медленно, ощупывая каждую доску и цепляясь пальцами за осыпающиеся камни холодной стены. Когда он, кряхтя, перебрался с последней качающейся ступени ни твердый пол, внизу, за его спиной, раздался грохот и старая лестница рухнула, отрезая им путь назад. Крошечный светильник в последний раз мигнул и погас. Отступив подальше от края, Альграс хрипло выругался:
— Тьфу, дерьмо нергалье, и завел же ты нас, киммериец! Похоже, баронские сокровища ищешь? Так его казна не здесь, она хранится у герцога в Мэноре. Знал бы — ни за что за тобой не пошел бы!
Конан осматривался, не обращая внимания на ворчание рассерженного Альграса. Они попали в огромный зал, когда-то богато убранный и украшенный резными деревянными панелями с позолотой. Сейчас вся позолота облупилась, вместо дорогих тканей на стенах болтались пыльные лоскутья, дневной свет едва пробивался в щели толстых ставней. В углу грудой были свалены старые колченогие столы и поломанные кресла. Кроме большой парадной двери киммериец разглядел в полумраке еще пару дверок, расположенных в разных концах зала. Он сразу решил, что на парадную дверь не стоит обращать внимания, махнул рукой в сторону одной дверцы, а сам направился к другой. Бёрри, взяв факел из рук хмурого Альграса, быстро пошел в темный угол и, присев на корточки, стал рассматривать пыль и клочья паутины. Тихий скрип, раздавшийся рядом, заставил его мгновенно вскочить и схватиться за меч. Но это всего лишь покачивалась створка, едва державшаяся на одной изъеденной ржавчиной петле. Осторожно толкнув ее рукой, Бёрри с опаской заглянул в темноту хода, и тут же под сводами зала, вспугнув летучих мышей, заметался его крик:
— Здесь! Конан, смотри, они были здесь! Киммериец в несколько прыжков оказался рядом с Бёрри. Альграс неохотно сдвинулся с места и тоже пошел посмотреть, что же такое там увидел Рыжий. Конан и Бёрри снова понимающе переглянулись, а Альграс отпрянул на несколько шагов:
— О Митра, огради нас от всякой нечисти! Это волчьи следы! Пошли отсюда, я с оборотнями больше не сражаюсь, я не колдун и не маг, да и вы, сдается, тоже… Киммериец, ты что, с ума спятил, не сложил голову в поле, так здесь оставить хочешь? Ну, так сам бы и шел, а нас-то зачем потащил?!
— Да замолчишь ты наконец или нет?! — рявкнул Конан в сердцах. — Я-то думал — вот стоящий человек, вся деревня его уважает, на медведя ходил, не боялся, а ты — увидел в пыли собачьи следы и уже на стенку лезешь со страха! Смотри лучше, где же волчьи, когда собачьи?
Альграс присел рядом на корточки и всмотрелся внимательней:
— Да… и впрямь вроде песьи… Но откуда здесь собаки? Нет, киммериец, говори что хочешь, а это все-таки оборотни! Смотри, ведь здесь, в зале, ни одного следа, а тут они начинаются прямо за дверью! Ну, что скажешь, прав я или нет?!
— А то и скажу, что ты помалкиваешь и идешь за мной, возвращаться нам все равно уже некуда — или хочешь шею сломать, прыгая вниз? Пошли, смотри, даже Бёрри уже не трясется. Светите лучше, где-то должен быть спуск — мы забрались довольно высоко, а мне нужны погреба. Старые винные погреба!