- Десять дней - невелик срок. Посмотрим, как он возьмется за дело, сказал летчик за его спиной.
В тот же вечер, разбирая вместе с Тасей папки Виктора, Грибов неожиданно спросил:
- Скажите, Тася, довольны мной товарищи?
Тася смутилась. Кажется, это был первый вопрос Грибова, не относящийся к математике. Отвечать честно или щадить Александра Григорьевича?
- С вами трудно, - тихо сказала она. - Вы... отделяете себя. Про вас говорят: "Его прислали сюда служить, а он держится, как будто станцию подарили ему".
- Кто говорит? Ковалев?
Тася почувствовала, что перед ней приоткрылась дверка в сердце Грибова. Можно было сказать "да", ругнуть Ковалева и вступить в союз с начальником, польстив его самолюбию. Но нет, Тася не хочет дружбы, основанной на слабостях. Она не унизит Грибова, потакая ему.
- Все так думают, - сказала она громко. - И я тоже, если хотите знать! Она высоко подняла голову, но не видела ничего, слезы туманили ей глаза.
- Хорошо, - отозвался Грибов сухо. - Можете идти. Мы закончим завтра.
4
Грибов лежал на спине. Глаза его были широко раскрыты. Он глядел на синий прямоугольник окна. Начинался рассвет. Из тьмы проступили пазы бревенчатых стен, тумбочка, спинка кровати. За перегородкой ворочался и скрежетал зубами во сне Ковалев. Прежде в соседней комнате спал и Виктор... О нем, ушедшем, и раздумывал Грибов сейчас.
Виктор победил дважды - как специалист и как человек. Виктора все любили, а его, оказывается, считают зазнайкой. Как сказала Тася: "Держится, как будто ему подарили эту станцию"... Несправедливые, слепые люди! Его считают эгоистом, а для него выше всего работа. Почему они не заметили? Потому что он не хвастался, не говорил красивых слов? Впрочем, слова никого не убедят. Доказывать нужно делом. А как? Он выполнит обещание, через двадцать дней напишет статью, через десять выйдет в поле с аппаратом. За десять дней изучить подземную съемку - задача не из легких. Так зачем он теряет время? Скоро утро. Сегодня ему уже не заснуть...
По ночам движок не работал - электричества на станции не было. Грибов зажег жужжащий фонарь, поставил на стол аппараты - большой с экраном и один из маленьких, вынул из-под крышки инструкции, разложил найденные вечером конспекты Виктора.
- Романтика кончилась! Начинается технология, - сказал он вслух, беря в руки отвертку.
Он не понимал, что дорогая ему романтика смелой мысли нужна ученому всегда при обдумывании фактов. И безразлично, как добыты факты: увидены глазами или записаны прибором.
Вздохнув, Грибов начал отвинчивать первый винт. С непривычки отвертка соскакивала, винты выскальзывали из пальцев. Перед ним открылся хаос переплетенных проводов - желтых, красных, белых, коричневых, коробки и пластины - металлические, черные эбонитовые, из навощенного картона и прозрачные - с паутинным узором печатных схем. Кристаллы - громадные, искусственно выращенные, и мелкая кристаллическая пыль, тяжеловесные магниты и нежные лампы. Грибову стало страшновато.
Как разобраться? Он уже не верил в себя так, как неделю назад.
Однако разобраться было нужно. "Попробуем по инструкции", - сказал он себе и начал читать с первой страницы.
Общие сведения об аппарате ЦП-67
Аппарат ЦП-67 предназначен для просвечивания земных недр, подземной и подводной геологической съемки, для поисков полезных ископаемых - твердых, жидких и газообразных, для определения состава, структуры и физического состояния горных пород, находящихся в глубинах.
Аппарат ЦП-67 состоит из следующих основных частей:
* блока питания,
* генератора просвечивающих лучей,
* излучателя с магнитной линзой,
* приемника с усилителем,
* канала фотозаписи,
* канала изображения... "
Где же здесь эти каналы и блоки?" - спрашивал себя Грибов, глядя на путаницу ламп и проводов.
Развернув приложенную к инструкции схему и с трудом припоминая давнишние занятия в кружке радиолюбителей, он начал сличать блоки, сопротивления и емкости на схеме и в аппарате.
Постепенно дело пошло на лад. Устройство аппарата уже не казалось таким таинственным. Грибов отыскивал детали все быстрее, с удовольствием постукивал по ним отверткой, приговаривая:
- Это главный переключатель. Точно! Тут включаем фотозапись, а сюда канал изображения. Так я присоединяю его, тут настраиваю частоту, здесь изменяю направление. Возьмем угол, для примера двенадцать градусов... установили, включаем...
И вдруг голубая искра озарила аппарат. Что-то зашипело, задымилось. Запахло горелой резиной. Ровный электрический гул постепенно затих, померкли красноватые огоньки контрольных лампочек.
Грибов покраснел и закусил губу. Кто знает, что там случилось в темном дремучем лесу емкостей и сопротивлений?
Он пощелкал выключателем, лампочки не загорались. Вывинтил предохранители, глянул на свет... но нет, проволочки были целы.
Может быть, все разобрать и снова собрать? Но что это даст? Грибов в растерянности глядел на мертвый аппарат.
- Омметр возьми!
Грибов вздрогнул и обернулся. В дверях стоял Ковалев. Надо же было ему явиться как раз теперь!
- Почему не спишь? - спросил начальник станции с неудовольствием.
- Я говорю, сопротивление надо измерить, - повторил Ковалев. Подойдя к столу, он вынул из чемоданчика для инструментов прибор с подвижной стрелкой, похожий на пенал. - Вот смотри, как это проверяется, запоминай.
Он оттеснил Грибова и начал прикасаться проволочками прибора к различным зажимам. Чувствительная стрелка колыхалась, отмечая неповрежденные места. Но вот найдена точка, где цепь порвана. Стрелка лежит неподвижно.
- Ну, вот и все. Пустяки: сгорело сопротивление. - Ковалев показал маленький цилиндрик, выкрашенный зеленой краской. - После завтрака пойдем в ангар, у меня там паяльная лампа. Наладим быстренько.
- Я не знал, что ты так разбираешься, - с усилием, преодолевая самолюбие, выговорил Грибов.
- У меня на вертолете электрика посложнее. Приходится разбираться.
- Дай теперь я сам проверю.
Грибов ожидал попреков - вот, мол, взялся не за свое дело, портишь, ломаешь, тебе же говорили... Но летчик не воспользовался его промахом.
- Конечно, проверяй сам, - сказал он. - Технику изучают руками. Тут одной головой не обойдешься. Мало запомнить - нужно покрутить, сломать и исправить. Только не трогай ничего под током. Высокое напряжение - не игрушка. Ударит не обрадуешься.
5
На восьмой день, несколько ранее назначенного срока, Грибов вылетел на вулкан с аппаратом.
Вокруг Горелой сопки на десятки километров все почернело. Скрытый под теплым пеплом снег таял, и по склонам бежали ручейки. Ели в лесу стояли серые, словно после пожара, ветви их ломались под тяжестью пепла. После взрыва, во время которого погиб Виктор, три боковых кратера слились в один. На боку горы образовалась как бы рваная рана. Из нее непрерывно шла густая, вязкая лава. Сползая по склонам, она постепенно застывала, превращаясь из густого теста в поток горячих, грохочущих камней. А по ночам над кратером виднелось бледное зарево, очень похожее на ночное зарево большого города.