– Какая ты женщина, – я оторвался от котелка и затряс перед испуганным лицом ангела скрюченными пальцами с кривыми, в красных пятнышках, давно не строганными ногтями, – Одевайся, пока весь белый свет не видел твоих… тьфу ты, господи.
Я отвернулся и напялил на себя свои же собственные штаны. Теперь они залазили гораздо труднее. Моя средняя часть заметно подалась вширь. Ботинки вообще не налезли. Так я и остался не совсем как бы одетый, но и не совсем как бы раздетый. Пятьдесят на пятьдесят.
Мустафе повезло больше. Как всегда. Он безжалостно обрезал штанины, напялил полученные шорты, натянул майку без рукавов и…
– Пойдешь позади меня, – тихо, но твердо приказал я.
Возражений не последовало и мы, быстренько собрав нехитрые пожитки, потушив костерок способом таежных охотников, отправились пряничком к городу.
Пристукнуть парочку загулявших крестьянских бабенок особого труда не составляло. Замотав их веревками, вставив в рот по кляпу, мы привязали их на таком месте, где их быстро найдут. А сами влезли в их более чем скромные одежды и теперь, полностью замаскировавшись под обитателей королевства, с кошелками на плечах, двинулись прямиком к воротам города.
Нас несколько раз останавливали на дорожных постах, но бесспорная красота
Мустафы действовала настолько впечатляюще даже на холодных воительниц, что на все остальное попросту не обращали внимания.
– Если ты еще раз при обыске улыбнешься, я тебе всю улыбалку разобью, – на полном серьезе сообщил я Мустафе, которого солдатки обыскивали особо тщательно.
– Ты ревнуешь, дорогая?
На нас стали оборачиваться. Естественная реакция прохожих, видящих, как страшенная тетка с авоськами пинает под зад молодую, красивую леди.
– Двинулись в буфет, – толканул я ангела под бок.
– Вы имеете ввиду трактир? – щерясь на проходивших мимо девок, хранитель как бы между прочим отвечал мне. И вот ведь зараза, старался идти чуть в стороне. Вроде не со мной. Стерва!
– В трактир, в трактир. Ты ж все дело запорешь. У тебя есть хоть капля патриотизма. Или совести. Прям, как баба настоящая.
– А я может быть всю жизнь мечтал стать женщиной. Вот ты скажи? Может иметься такая мечта?
– Твоя мечта в кармане, а если ты и дальше так будешь позориться, то мне придется действовать одному.
Это немного подействовало. Походка ангела приобрела твердость, губы упрямость, глаза бесстрашие. Что еще больше сделало ее привлекательной.
Я сплюнул на мостовую и, больше не обращая внимания на гарцующую за мной красотку, двинулся к дому, на дверями которого висел рекламный плакат из толстой, полусгнившей фанеры с изображением давно сдохшего поросенка.
– Сюда? В эту грязь? – попробовал было завозмущаться хранитель, но пинок заставил его принять приглашение.
Внутри столовой, извиняюсь, трактира, оказалось довольно уютно. Горели свечи на столах, в углу толстая тетка наяривала заунывный местный шлягер на скрипке, Парча и ковры. За столами с резными ножками, покрытыми скатертями, сидело несколько женщин и лениво тянули из высоких стаканов светло-зеленую жидкость.
За стойкой суетилась барменша в белоснежном переднике.
– Мне пожалуйста коктейль «Красная Мери» – с ходу заявил Мустафа, вальяжно раскинувшись на высокой круглой табуретке.
Барменша выкатила глаза, с недоумением уставясь на ангела. Я пнул его ногой.
– Я пошутила, милочка, – звонко и совершенно неприлично засмеялся(лась) Мустафа, – Чего-нибудь выпить. У нас с подругой, – косой взгляд на меня, – Ну во общем с этой женщиной было много дел. Хотим слегка расслабиться.
Взгляд на меня, на Мустафу. Потом снова на меня, а потом на хранителя, и замер там надолго. Естественная нездоровая реакция всех женщин. А ведь главное, что в голове, а не на роже.
Два стакана с зеленой жидкостью появились перед нами, причем я заметил, что мой бокал не мылся, наверное, со дня здешнего восьмого марта.
Питье оказалось так себе. На вкус разбавленное водой безалкогольное шампанское. Дрянь во общем. На мою скромную просьбу принести что-нибудь покрепче не поступило никаких действий. Самый настоящий апартеид. Я надеялся на Мустафу. И не прогадал. Он о чем-то мило поворковал с барменшей, и та вернулась через минуту с запотевшей бутылкой. Лихо ее откупорила и, не сводя глаз с хранителя, наполнила бокал.
По выражению лица Мустафы я понял, что товар соответствует сертификату качества, дождался пока барменшу не отвлекут другие посетители и самым бессовестным образом отобрал у ангела всю бутыль.
– Себе еще попросишь, – успокоил я его, припадая к горлышку.
Не то чтобы хотелось пить, просто пить очень хотелось.
Когда барменша вернулась, она увидела пустую бутылку, довольного меня и скучного Мустафу. Я великий знаток женских сердец, не прошло и мгновения, как появилась вторая «запотевочка». На сей раз Мустафа не стал размусоливать, а следуя моему примеру, то и дело искоса поглядывая на меня, ломанул пузырь за один присест. Даром, что бывший ангел.
– А ты сильна, милашка!
Небрежно отодвинув ногой стул вместе со мной в сторону, на мое место заступила дородная баба, переплетенная кожаными ремнями, как пулеметными лентами.
Мустафа слабо улыбнулся, глазами спрашивая меня, что делать?
Подвернулся прекрасный случай разузнать дислокацию врага. Чем я и занялся.
Постучав по плечу незнакомки, я спросил как можно более небрежно :
– Как дела, подруга?
За что с ходу получил увесистую пощечину.
– Не приставай к порядочным женщинам потаскуха, когда они разговаривают, – и с гадостной улыбочкой к Мустафе, – Я могу угостить тебя крошка?
Что за нравы, что за страна!
Ангел согласился, даже не посоветовавшись со мной. Какое ему дело до мнения лучшей подруги? А еще через пять минут баба с ремнями что-то нашептывала хранителю на ухо, отчего тот заразно смеялся, обнажая белые, ровные зубы. Я даже заметил, как рука нашей новой знакомой небрежно легла на ляжку к Мустафе и молил бога, чтобы нахалка не была слишком стремительной в своих ухаживаниях.
– Я провожу тебя крошка, на улицах нынче не спокойно, – вот дура, сама на неприятности напрашивается, – Если конечно эта сморкуха не с тобой.
Это меня так. А хранителю хоть что.
– Да нет. Это так… служанка, – ах ты длинноногая гадина! Меня, Странника в служанки? – А чего это в городе случилось?
Ну наконец-то. Первый нормальный, рабочий вопрос за весь вечер. Так держать, Маруся.
– Еще две бутылочки, – заказала Маруськина почитательница. Интересно, кто расплачиваться будет? Лично у меня нет ни грошика, – А в городе, – продолжала тетка, – большие неприятности. Повелительница все силы безопасности на ноги подняла. Слух по городу идет, что убить ее хотят. Заговор. К дворцу и не подступиться. Охрана на каждом шагу. Отборные силы. А сама повелительница в башне заперлась. Колдует, наверное. Весь замок и башня в огнях. Даже по праздникам такого не бывает. Сильно, знать, потревожили.
– Ах, как мне хотелось бы посмотреть на все это, – Мустафа закатил обворожительные глазки в потолок, потом, словно в замедленном кино перевел их на тетку с пулеметными лентами.
Я сам чуть было со стула не навернулся, а о Маруськиной крале и говорить то нечего. За такой взгляд в другое время люди жизни себя лишали. А тут такая мелочь – в замок провести, да иллюминацию показать.
Тетка себя сразу в грудь кулаками стала лупить. Я, да я! А мне все нипочем! Я чуть ли не вице-премьер!